Игорь Пресняков - Чужая земля Страница 42

«…Вот и для Полины начинается маленькая гражданская война, – подумал Андрей. – Придется выбирать между родной кровью и принципами».

Она выбежала из парадного наспех одетой, с остановившимися потемневшими глазами.

– Что там? Как Наталья? – предполагая самое недоброе, спросил Андрей.

– Хуже некуда. Идем! – отрывисто бросила Полина и, не дожидаясь Рябинина, пошла вперед.

– Да подожди ты и объясни, – догоняя ее, воскликнул Андрей. – Куда ты так спешишь?

– Домой!

Рябинин преградил Полине путь:

– Застегнись, простудишься.

– Пустяки, – отмахнулась она. – Нам надо поторопиться.

– Что за спешка на ночь глядя? – больше для порядка посетовал Андрей и взял Полину под руку.

– Нет-нет, это… необходимо сделать… именно сейчас, – прерывисто дыша от быстрой ходьбы, говорила она. – Я ему все скажу… Все!..

– Кому?

– Кириллу Петровичу, – сквозь зубы ответила Полина.

– Ну-ка, начинай по порядку! – потребовал Андрей.

Полина нервно рассмеялась:

– Представляешь, он отдал Александра Никаноровича под суд! Сегодня утром было заседание, и Наташиного папу приговорили к ссылке. В Акмолинск! Знаешь, где это? То-то… Негодяй! Негодяй и лжец! – Из глаз Полины брызнули слезы. – Весть уже разнеслась по городу… Наташу завтра срочно вызывают к директору театра… Для объяснений… Она считает, что ее отстранят… от спектаклей. Ты бы видел ее! Она в полной прострации. Только и твердит: «Какой позор! Какая несправедливость! Кончено, задавили!..» Ходит как неживая.

Андрей обнял Полину за плечи:

– Успокойся, не терзай себя. И скандалить с отцом не стоит. Не поможет.

– Знаю, – она тяжело вздохнула.

– Тогда зачем выяснять отношения?

– Чтобы все поставить на свои места раз и навсегда! – жестко отрезала Полина.

Она достала из сумочки носовой платок, утерла слезы и огляделась:

– Холодно-то как! Дождик откуда-то взялся…

– Погода к вечеру испортилась, – кивнул Рябинин. – Боюсь, к утру и снег пойдет.

Полина привела себя в порядок, застегнула крючки шубы, поглубже надвинула шляпку.

– Знаешь, за Александра Никаноровича я не беспокоюсь, – задумчиво проговорила она. – Наш доктор – человек крепкий и волевой. А вот Наташа… У нее и без того нервы никуда, а тут еще… Что с ней будет?

– Может, было бы лучше остаться с Натальей?

– Не хочет! Днем у нее случилась жуткая истерика. Я ее уложила, напоила горячим чаем. Понемногу она развеялась, отвлеклась. Даже попыталась шутить: «Ступай, – говорит, – Полли, мне пора перейти к подведению итога. В моем положении остается лишь один выход – тот, что предпочитали римские патриции»… Чушь какая-то!

Андрей резко остановился и встряхнул Полину за плечо:

– Так и сказала?

– Д-да… – испуганно проронила она.

– Бежим! – Рябинин изо всех сил потянул Полину за собой. – Скорей к Наталье!

– З-зачем?!

– Забыла, какой выход… предпочитали римские патриции? – на бегу объяснял Андрей. – Дабы не пасть жертвой гнева императора… и не потерять честь?.. Забыла?

В глазах Полины застыл ужас.

Они пронеслись по улице и ворвались в парадное Решетиловых. Рябинин взлетел наверх и несколько раз повернул звонок. Тишина. Андрей забарабанил по двери кулаком.

– Ищи дворника! – бросил он подоспевшей Полине. – Бери лом, лопату… любую железяку!

– Не отзывается? – охнула Полина.

– К дворнику, живо! – приказал Андрей.

Она побежала вниз, звонко стуча каблучками по каменным плитам и спотыкаясь.

«Сколько прошло времени? – прикинул Рябинин. – Минут десять-пятнадцать… Этого дворника можно и не доискаться!.. Эх, где наша не пропадала!»

Андрей разбежался и ударил дверь плечом.

На третий раз она подалась. Рябинин ворвался в переднюю и громко позвал Наталью. Ответа не было. Он заглянул в гостиную. Спальню. Кабинет. «В ванной, конечно!» – выругался на себя Андрей и потянул дверь ванной комнаты.

Растрепанная голова Натальи безжизненно склонилась на край ванны; плечи и грудь уходили в пугающий розоватый туман.

Сердце у Андрея упало. Он смахнул пот со лба и, собравшись с духом, осторожно пощупал шею Натальи. «Жива! – радостно встрепенулся Рябинин, ощутив слабый пульс. – Слава тебе, Господи, успели!»

Андрей вынес девушку из ванной. Ее тонкие бессильные руки коснулись стены, оставив за собой извилистые красные полосы. Наталья застонала и приоткрыла глаза…

– Не пугайся… все будет хорошо… потерпи, пожалуйста, – приговаривал Андрей. Ему стало стыдно оттого, что его ладони касаются груди девушки.

Положив Наталью на пол, Рябинин осмотрел ее кисти. Из глубоких порезов сочилась кровь. Он схватил полотенце, с силой разорвал его на полосы и крепко перебинтовал раны.

В передней раздались быстрые шаги. Андрей хотел предупредить Полину, но не успел.

Она увидела красновато-мутную воду, ванну и пол с размазанными кровяными подтеками, скорченное тело Натальи (ГДЕ?) и истошно закричала.

– Тихо! – рявкнул Андрей.

Полина осеклась, отступила назад и медленно поползла вниз по стене.

– Где дворник? – справился Рябинин.

Полина не отвечала, тупо глядя на полуоткрытый влажный рот Натальи.

Андрей громко позвал дворника. Из передней, аккуратно ступая, будто опасаясь кого-то разбудить, появился мужик в грязном кожухе с шапкой в руках.

– Врача! – по-военному гаркнул Рябинин.

– Ага, – спохватился дворник и бросился вон.

Андрей обернулся к неподвижно застывшей Полине:

– Она жива! Слышишь, жи-ва!

Полина повела остекленевшими глазами, узнала его и громко заревела.

Врач прибыл через полчаса. Сосредоточенный, чистенько одетый молодой человек без лишних вопросов провел осмотр и строго спросил Андрея:

– Что она принимала?

– Кокаин, – послышался из глубины квартиры усталый голос Полины.

Она медленно вошла в спальню и тяжело опустилась в кресло.

– У нее был кокаин, – хрипло добавила Полина. – Скорее всего, Наташа его наглоталась… Для храбрости.

Врач коротко кивнул, раскрыл саквояж и завозился с какими-то ампулами.

Андрей поднялся и поманил Полину за собой. Они вышли в кухню, поставили на плиту чайник и отрешенно уставились в пустой квадрат окна.

– Там… в шкафчике… настойка есть, – не оборачиваясь, сказала Полина. – Дай мне.

– И мне не повредит, – согласился Рябинин.

Они выпили по большой, наполненной до краев рюмке.

– Что же теперь будет? – еле слышно спросила Полина.

Андрей подыскивал какие-нибудь мягкие, ободряющие слова, путался и злился на себя.

– Ты в эту историю больше не встревай, – в голосе Полины зазвенели повелительные нотки. – Я сама во всем разберусь.

Она тряхнула волосами и наклонила голову, как будто перед броском. Рябинин попытался ее обнять, но Полина нетерпеливо дернула плечами:

– Прекрати. Мне нужно настроиться на другое. Побудь здесь.

Она вышла из кухни, позвала врача. Из передней слышался ее решительный голос:

– Сделали укол?.. Все устроится? Как быстро?.. Везти в больницу? Так везите! Я заплачу за ваши хлопоты… Вот, этого должно хватить… Да-да, берите экипаж, не скупитесь… Андрей! Я – за дворником, нужно починить замок. Мигом вернусь. Потерпи немного, скоро пойдем домой.

– Вы чтой-то, барышня, так поздно? – открывая дверь, посетовала Даша.

– Где этот негодяй? – не обращая внимания на домработницу, Полина прошла в гостиную.

– Мама! Прошу, не мешай, у меня серьезнейший разговор, – предупредила она вопрос Анастасии Леонидовны и направилась к кабинету отца.

Кирилл Петрович с интересом наблюдал, как дочь вошла и повернула ключ в замке. Он предполагал, что объяснение в той или иной степени должно произойти. Черногоров усмехнулся и с притворным вниманием вновь занялся деловыми бумагами.

– Так и будешь изображать невинность? – останавливаясь перед столом, громко спросила Полина.

Кирилл Петрович поднял голову и наткнулся на уничтожающий презрительный взгляд.

– О чем это ты? – невозмутимо справился он.

– Негодяй! – с жаром выкрикнула Полина. – Подлый, жестокий лжец! Я открыто заявляю, что ненавижу тебя, как равно и весь твой «справедливый» режим, который ты столь ревностно защищаешь. Я… я не желаю больше тебя знать, считать своим отцом!

Она облегченно вздохнула.

Кирилл Петрович вскочил и вплотную подошел к дочери.

– Ты в своем уме? – выпучив глаза, прошептал он.

– Спроси себя! – с вызовом ответила Полина. – Только что Наталья пыталась покончить с собой! Не вернись мы с Андреем, она бы погибла. Великого ума не надо, чтобы понять, кто в этом виноват. Ты, любезный папочка, и только ты! Мало того, что осудил ни в чем не повинного человека, – даже не задумался о последствиях. Да и зачем? Ведь твоя хваленая справедливость восторжествовала! Правильно, вовсе не стоит думать о слабой, легко ранимой Наташе; о собственной дочери; об элементарной порядочности, наконец.