А. Веста - Оракул Страница 42

— Заснули коллега?

— А? Что такое? — Парнасов вздрогнул и очнулся, растерянно оглядывая пестрые изразцы, золотые краны в виде морских коньков и бассейн с розовой водой Сандуновской бани.

Рядом плескался Шмалер:

— Есть заманчивое предложение. Не хотите ли прогуляться в Сибирь? — промурлыкал он.

— Да нет, знаете ли… Еще рановато…

— Да не в том смысле. В Змеиных горах строится новая игровая зона. Корпорация «Фортуна» слыхали?

— А как же? Сибирский Лас-Вегас! Город порока на берегах Енисея? — пробормотал Парнасов и почему-то вспомнил инвалида в бейсболке, громившего «Молнию» от имени «Фортуны».

— Так точно! Добро пожаловать в Лебединск! Предполагается шикарная тусовка, презентация казино «Золотой ключик», бал-маскарад и грандиозный банкет.

Парнасов пробормотал, что в ближайшие дни очень занят, и окунулся с головой в розовую воду.

— Настоятельно советую, — вновь замяукал Шмалер, едва голова Парнасова оказалась на поверхности. — Кстати Змеиные горы, о которых вы писали в своем романе, как раз неподалеку от новой игорной столицы.

— Ну ладно. Раз такое дело, я согласен!

Поеживаясь от свежей прохлады, Парнасов вылез на мраморные ступени и завернулся в махровую простыню. Зуб не попадал на зуб. Юркий, как обезьянка, Шмалер сейчас же вручил ему слегка подмокшее приглашение с колесом Фортуны на глянцевой стороне.

Глава 2

Колесо Фортуны

Чу! Бесы мельницей стучат

Песты размалывают души…

Вертолет с ярко намалеванными символами удачи: черными «буби», красными «трефами» и колесом рулетки на днище завершал облет владений корпорации «Фортуна». Глава корпорации Рем Мерцалов с высоты птичьего полета осматривал отжившие свой век военные полигоны, прикидывая место для игорных капищ, аквапарков, гостиниц, автостоянок и городка обслуги. Среди этих болот и урманов поднимется гигантский жертвенник, город Тарот, храм игры и страсти. Отсюда начнет свой бег гигантское колесо Фортуны.

На малой высоте геликоптер обошел Змеиные горы и плавно взмыл в прозрачную льдистую высь. Под днищем вертолета кудрявилась зимняя тайга, похожая на волнистую, запорошенную алмазной крошкой шубу. На востоке раскаленным пятаком алело маленькое плоское солнце, и даже солнце казалось Мерцалову обычным игровым колесом, рулеткой, послушной его воле, а роскошная шуба тайги, по старинному купеческому обычаю, была небрежно брошена ему под ноги.

Вертолет сделал круг над широкой пустошью среди заснеженных сопок и повернул к Лебединску. Сидящий слева от Мерцалова начальник его собственной контрразведки и одновременно тайный советник пробормотал несколько заклинаний по рации. У этого старичка восточной наружности, напоминавшего старика Хоттабыча, была очень странная фамилия: Нихиль. Она заменяла ему даже имя, как могучий кибернетический агрегат заменял ему обездвиженные ноги.

Повинуясь условному сигналу, кавалькада из черных джипов плавно свернула с трассы и по заранее намеченной просеке двинулась к пустоши. Через несколько минут машины вырулили на плоское, как стол, пространство посреди сопок и, как черные жуки, расползлись по краю, вычерчивая широкий круг. Со стороны казалось, что машины исполняют зловещий танец. Внутри круга джипы выписали треугольник, касающийся вершинами краев окружности. В местах пересечений треугольника и круга вспыхнули костры из мазута. Сам Мерцалов мало смыслил в оперативной магии, но Нихиль объяснил, что пылающий треугольник в круге был нужен для того, чтобы пленить золотых грифонов игрового фарта.

Надо заметить, что именно он, Рэм Мерцалов, был настоящим пионером игорного бизнеса. Двадцать лет назад он открыл первое в СССР казино и привез первые игровые автоматы: простенькие «столбики» и тайваньские «ромашки». В СССР той поры было запрещено даже само слово «азарт», а казино в милицейских сводках называли «игровыми притонами», но отменить учение Павлова и Ухтомского о психической доминанте «совок» не сумел: и сто, и двести лет назад люди мечтали не только копейку ребром поставить, но и себя показать. Теперь игорная империя Мерцалова ударными темпами отвоевывала жизненное пространство у империи «тающего благочестия».

Пройдет всего полгода, и гигантский жертвенник, город игры и страсти, сибирский Лас-Вегас, похожий на межгалактический корабль, залетевший из будущего, опустится среди мрачных и необжитых пространств. Бросая вызов унылым земным законам, он подарит людям счастливое забвение, рассыплет сполохи света, звон монет и дивную музыку. Внутри этого чуда, в его жилах, венах и потайных жизненных центрах, забурлит золотая кровь, в его топках закипит драгоценный металл, забрызжет энергия игроманов, бешеная радость удачливых игроков и черный дым сумасшествия проигравших.

Кроме того, Рем Яхинович намеревался открыть нечто вроде «Института Удачи» с астрономической обсерваторией и лабораторией. Штатные звездочеты будут изучать влияние на игру знаков зодиака, вкупе с космическими и темпоральными потоками. Сверхмощный вычислительный центр в обстановке полной секретности займется разработкой числовых рядов и магических инкунабул, гарантирующих выигрыш. Безработные гуманитарии, сменив вектор, будут писать историю азартных игр со времен Ассирии и Халдеи и изучать мистерию Числа.

Конечно, окупить столь великое начинание будет нелегко, но тут на помощь вновь пришел Нихиль. По его совету, для нового казино были сконструированы особые автоматы. На первых стадиях игры они работали как обычные, и игрок вполне мог получить свой незначительный выигрыш, но если он решался продолжить игру, то ставка возрастала в сто и более раз. Вот тут-то и наступал час собаки, «собаки Павлова». Игроман, почуяв вкус денег, продолжал игру, но крупный выигрыш сопровождал маленький секрет. Он заключался в использовании роторов шифровальных машин энигм, и вероятность выигрыша уменьшалась в геометрической прогрессии, что-то вроде десять в минус сто сорок пятой степени. Именно такая вероятность «прямого попадания» была у немецкой энигмы времен Второй мировой войны.

Нихиль собственноручно закодировал шифровальные роторы, но уникальная возможность выигрыша все же оставалась. Для этого игрок должен был несколько раз подряд ввести нужный код.

Что скрывать, пророк в инвалидном кресле постепенно становился мозгом корпорации! Он безошибочно указал Мерцалову, какую область в Сибири следует заранее застолбить. Он проверил эту зону, провел климатический и радиационный мониторинг. Мерцалов уже не чуял земли под ногами, барахтаясь в мягкой паутине, сотканной лукавым советником. Тем не менее у его помощника все еще оставались непроявленные таланты, которые он предпочитал держать в тайне, как заветный прикуп в колоде. Дело в том, что обольстив карточного короля, хитрый карла метил куда выше.

Вертолет снизился на заснеженном поле, поросшем сухим чернобыльником. Мерцалов первым съехал по миниатюрному трапу на обдутый дерн и как полководец осмотрел позиции. Дюжие помощники выгрузили из вертолета кресло с Нихилем. Следом спустились четыре кореянки, похожие как однояйцовые близняшки. Все четверо — в одинаковых шубках из чернобурки. Каждая держала в руках смычок и скрипку. Сбросив шубки на снег, музыкантши с чувством исполнили скрипичный концерт. Ловко орудуя рычагами инвалидной коляски, Нихиль пометил углы и стороны треугольника. Там, где ненадолго зависал его самоходный комплекс, на снегу оставались странные кабалистические знаки и беспорядочные цифровые коды. Тем временем из вертолета выгрузили ящик с черными петухами. Обезумевших от страха птиц зарыли в мерзлую землю, оставив только головы.

Подошло время сольной партии Рема Яхиновича, и он собственноручно сжег несколько крупных купюр, потом он поднял руки, словно хотел схватить воздушный канат и поймать прозрачную небесную пуповину. Внезапно в пустом сжатом кулаке Мерцалова родилось натяжение незримого каната. Есть! Он загарпунил небесного кита и теперь усилием воли и жгучим желанием вытаскивал его на заснеженный берег Змеиных Гор. Наматывая на сжатый кулак, он тащил его вниз, напрягаясь, как бурлак. Крутолобые пареньки из охраны рванулись помогать, но Нихиль остановил их движением сухонькой ручки. В эту минуту Мерцалов низводил с небес свою самую давнюю мечту и переплавлял ее в мрамор дворцов и игровых павильонов, в драгоценное дерево рулеток и ломберных столов, в нефритовые струи аквапарка, в шелест пальм и смех красивых женщин, живущих в его джунглях, плещущихся в его водопадах.

Теперь следовало закрепить достигнутые результаты. Почтительно склонив голову, Нихиль подал Мерцалову небольшой топорик, похожий на ритуальный томагавк индейцев майя.