И. Паркер - Свиток дракона Страница 44

Решив, что они ошиблись местом, тот было попятился к выходу, но Тора посторонился, и Сэймэй увидел, что щуплым грязным существом была старуха, а лоточник Дзисаи сидел, скрестив ноги, возле нее. На нем были такие же грязные лохмотья, а рядом стояла треснутая жаровня, скорее коптившая, нежели дававшая тепло.

Прикрыв рукавом нос, Сэймэй сказал Торе:

— Это тот самый человек. Расспрашивай его поскорее, и пошли.

— Ну что за манеры у тебя, старик! — усмехнулся Крыса, который уже пристроился на грязном полу рядышком с лоточником. — Мы же только пришли. Садись и пообщайся с людьми.

Сэймэй бросил на Тору умоляющий взгляд, но тот, не обращая на него внимания, тоже сел. Постояв еще немного, Сэймэй подобрал повыше подол кимоно и опустился на пол.

Окончательно расстроило стремящегося вырваться наружу Сэймэя то, чего он никак не ожидал: безмятежно-ленивая беседа о погоде и делах обитателей пустыря. Потом последовало подробное обсуждение слабого здоровья жены лоточника. С Сэймэем советовались, расспрашивали, и он помаленьку оттаял. Его попросили проверить у старухи пульс и осмотреть глаза, перечислили и используемые лекарства — лягушачья кожа, запеченное на углях кротовье мясо, толченый таракан.

Дребезжащие старухины жалобы, пронзительное нытье лоточника, зычный голос Торы и хриплое бормотание Крысы сливались в стройный хор, и этой непринужденной беседе, казалось, не будет конца — во всяком случае, никто и не вспомнил о цели визита.

Когда запас Сэймэевых ценных советов иссяк, а поток старухиных жалоб исчерпался, Тора, потянувшись, сказал:

— Да, Дзисаи, как все-таки хорошо повидаться со старыми друзьями. А вот хозяин-то наш просил разузнать, не докучают ли тебе больше те ублюдки.

Об этих словах пришлось пожалеть тотчас же. Лоточник с супругой пустились перечислять многочисленные неудачи, якобы приобретенные Дзисаи во время того происшествия. И спина-то у него болела, и бедро-то ему вывихнули, коленка не гнулась, и голова трещала аж до потери сознания. Короче говоря, его попросту сделали калекой: ни тебе поработать, ни поспать нормально ночью — сплошная боль. Лекарь денежку берет, не стесняется, а если учесть, что больных-то двое, жизнь получается впроголодь.

Недоверчиво усмехнувшись, Сэймэй приподнял крышку горшка, стоявшего на шаткой бамбуковой подставке.

— Бобовая похлебка? — поморщился он.

— Добрый сосед принес, — объяснил лоточник. — А что толку? Жена больная не может есть это холодным, а у меня силенок нет огонь разжечь да разогреть. — Он тяжко вздохнул и прибавил: — Даже если б дрова были.

Сэймэй снова усмехнулся, а Тора поспешил заверить:

— Ну, тут мы поможем. — И протянул к нему руку за связкой монет. — Наш хозяин любит делать добро. Он не станет возражать, если мы с вами немного поделимся.

Ворча про себя, Сэймэй отсчитал и вручил монеты Торе, который положил их кучкой перед старухой. Та, беззубо осклабившись, проговорила:

— Ну что за добрый господин ваш хозяин! Видать, небеса хранят вас, коли определили на работу к такому святому человеку!

— А вы мудрая женщина, тетушка. — заметил Тора, поднимаясь. — Ну ладно, нам пора. — Рассвирепевший Сэймэй открыл было рот, но Тора вдруг небрежно прибавил: — Кстати, среди той мелочовки, что ты продал нашему хозяину, был синенький цветочек. Помнишь его?

— Да… Отличная вещица! — кивнул лоточник. — Чистейшее золото, стоит целой связки монет.

Эти слова Тора пропустил мимо ушей.

— А не помнишь, где ты его нашел?

Лоточник прищурился.

— Трудно сказать. Где-то нашел. А что в нем такого особенного?

— Да ничего. Хозяин мой собрался его выбросить, а я взял себе, чтобы подарить своей девчонке. Вот она теперь требует еще таких штуковин.

— А деньги нормальные ты готов заплатить? Ну, скажем, серебряный слиток? — поинтересовался лоточник.

— Так много?! Ты не шутишь? Да откуда же меня столько! А девчонка-то как расстроится! — вздохнул Тора и наклонился забрать монеты, которые положил перед старухой. — Ну ладно, тогда мы пойдем. Хозяин мой порадуется, когда узнает, что ты оправился и дела идут хорошо.

— Постой! — крикнул лоточник и подскочил с неожиданным проворством. — Я только что вспомнил! Я получил его от одной уличной девки. Ей нужны были деньги мужику на пропой. А где она его взяла, не знаю — не привык спрашивать.

— Что за девка? Где живет? — Тора небрежно позвякивал монетами.

— Ее зовут Жасмин. Живет вроде около рынка.

— А-а, так это девка Шрама! — вмешался Крыса. — Я ее знаю!

Тора смотрел на Крысу, не в силах скрыть удивления, потом бросил деньги лоточнику.

— На вот, возьми, старый проныра! И потрать их на дело, а не то у тебя и твоей старухи пупок совсем к спине прилипнет.

На улице он схватил Крысу за костлявое плечо.

— Что это ты там плел про Жасмин и этого ублюдка Шрама?

Крыса вырвался и громко заныл:

— Вот так-то ты меня благодаришь? Я тебе помог, а взамен опять побои?

— Ну прости, — отпустил его Тора.

— Продрог я опять, — поежился Крыса. — И пить хочется.

— Вина больше не жди, — предупредил Сэймэй.

Тора взял старика под локоть и отвел в сторонку.

— Послушай, без вина ОТ ЭТОГО парня ничего не добьешься. У тебя есть работа, платье есть и шапка, есть твои снадобья, хозяин и я, над которым можно поиздеваться, а у него нет ничегошеньки. Вино — это все, ради чего он живет. Ведь не все же такие везучие, как мы.

Сэймэй растерянно заморгал.

— Вино ею губит. Убьет вконец! Ты посмотри на это жалкое создание. И он еще называет меня старым хмырем!

Тора вздохнул.

— Умереть-то как раз легко, вот жить трудно. А вино позволяет ему немного забыться.

Сэймэй посмотрел на Крысу и вдруг спросил;

— Сколько же тебе лет?

— Пятьдесят два, — удивился тот, — а тебе?

— А мне скоро шестьдесят, — гордо признался Сэймэй, приосанившись и смерив Крысу жалостливым взглядом. — Выглядишь ты, бедняга, плоховато. Давай-ка найдем какое-нибудь теплое местечко, где ты сможешь отдохнуть, прежде чем мы продолжим.

Крыса знал все трактиры и забегаловки и отвел их в одно такое место, где они могли усесться у огня и согреть желудки теплым винцом.

— Вот и отлично! — сказал Тора. — А теперь давай выкладывай!

Хорошенько приложившись к чашке, Крыса начал:

— Насколько я знаю, этот Шрам появился в наших краях всего пару недель назад и взялся за уличных девок. Потом он переключился на уличных торговцев и лоточников. Говорят, дерет с них большие деньги, только все проигрывает. А Жасмин, эта глупая телка, влюблена в него по уши. — Крыса сокрушенно покачал головой и снова приложился к чашке. — Страшный он как черт, да к тому же лупит ее почем зря.

Тора кивнул со знанием дела.

— Мы встречались. С ним были еще два головореза — слюнявый дурачок-верзила и какой-то мелкий хорек.

— А-а, знаю. Юси и Юбэй. Теперь будь начеку. Они без ножа не ходят и разрешения не спрашивают.

От такого разговора Сэймэй совсем разволновался.

— А кто такая эта Жасмин? — беспокойно спросил он.

— Подружка одного моего друга, — объяснил Тора. — И мне кажется, нам лучше расспросить про цветок у нее. А ты, Крыса, и так уже много сегодня выпил. Хватит с тебя. Пошли!

На улице стемнело. Между домов гулял ветер, гоня сухую листву. Они шли темными переулками, под ногами шныряли крысы, и пьяницы да бродяги лежали по углам.

Яркие городские огни постепенно становились все ближе и ближе.

— А вот и рынок, — объявил Тора.

Сэймэй в стеганой куртке дрожал больше от страха, нежели от холода. Слишком много грязи и горя повидал он в течение дня, и теперь его ужасала одна только мысль о предстоящей встрече со Шрамом и его приятелями. А рынок был, похоже, средоточием всех неприятностей. Именно здесь они и начались, и вот теперь ему предстояло сюда вернуться. И с каждым разом эти неприятности росли как снежный ком. Такое впечатление, что он попал в лабиринт, из которого нет выхода.

В этот момент он услышал быстрый топот и от неожиданности шарахнулся в сторону. Это оказались всего лишь мальчишки, с криками пробежавшие мимо.

— Что-то стряслось, — насторожился Тора. — За префектом их послали.

— Наверное, убили кого! — оживился Крыса. — Из-за драки или несчастного случая у нас полицию не зовут. Пойдем-ка посмотрим! — И в мгновение ока скрылся за углом. Тора едва поспевал за ним.

Недовольный Сэймэй медленно плелся следом. Денек и без того выдался поганый. Завернув за угол, он увидел в конце улицы толпу. В неровном свете фонарей метались тени. Люди теснились в узком проулке между двумя старыми домами, чьи потрескавшиеся голые стены и прогнившие крыши высились в зловещем мерцании рыночных огней. Тора с Крысой, протискиваясь через бурлящую толпу, скрылись во мраке переулка.