Ведьмино кольцо - Александр Руж Страница 46

Отвлекся. Ближе к делу. Итак, пришел я на хутор, чтобы взять этого Статора… то есть эту Лизу… тепленькой. Надеялся на эффект внезапности, но что она сдастся по доброй воле, не верил. Поэтому взял с собой Егора Петровича и его брата. С ними у меня джентльменская договоренность достигнута: они помогают мне, я – им. Раздумывали недолго. Тимофею жуть как надоело по лесам скитаться, готов был хоть в пекло, лишь бы из подполья выйти. Торговался в основном Егор Петрович:

– А не станется ли так, что операцию мы закончим, а ты нас потом того… под цугундер, клопа тебе в онучи? Расписку с тебя не возьмешь, а обещаниям я не верю… гхы, гхы!

Пока я придумывал, чем бы урезонить старого ворчуна, Тимофей закинул в рот кедровый орешек и прохрумкал:

– Оставь, Жора… Какие расписки, о чем ты? Молодой человек из порядочных, он не обманет. Жалею, что обошелся с ним так неучтиво. Хр-руп!

Красиво высказался, каналья! Мне еще памятна была драка с ним, и фингал не сошел, но было бы к чему придираться… Я умею оценивать людей, их текущее душевное состояние, способность к предательству. Это часть науки, которую мы проходим в особой группе. На Тимофея, как и на Егора Петровича, можно положиться.

Они не подвели. Я отрядил их в засаду, а сам пошел к Лизе. Ей-богу, хотел избежать крови, но когда ко мне подрулили два борова с «Мадсенами», стало очевидно, что по-хорошему у нас не получится. Лежать бы мне нафаршированному свинцом, если бы не мои выручальники. С боровами разделались на ять, но вот Лизу упустили – это минус. Правда, я не очень огорчился – у меня в руках была уже вторая нить: расшифрованные записки Байдачника. Из них не все стало понятно на сто процентов, но я знал, что след ведет под землю. И тут дернул меня чертенок, совершил я глупость. Возомнил себя Натом Пинкертоном, захотел персонально точку в деле поставить – как и положено герою.

В свое оправдание прибавлю, что я не только эгоизмом руководствовался. Ситуация сложилась, скажем так, щекотливая. Хутор от выстрелов переполошился, сектанты из домов повыбегали, глотки дерут на все лады. А как увидели трупы во дворе отца Статора – белугами завыли. Сам он скрылся, приструнить паству некому. Что прикажете делать? Если бы мы все втроем ушли, трудно предположить, что бы там началось. Поэтому попросил я Егора Петровича с Тимофеем остаться, порядок и спокойствие по возможности восстановить, а заодно изъять у населения оружие и провести обыск в доме Лизы. Да не как раньше, поверхностный, а чтоб прошарили все до последней щелочки.

Ну, да, да… Надо было и мне с ними. Но в голове свербело: пока будешь валандаться, упустишь время. Кто б знал…

Короче, вооружился «Мадсеном» и пошел через лес к выходу из подземелья, что был обозначен на карте Байдачника. Выход был не один, о втором мне рассказал Тимофей, а скорее всего, имелись и другие, но я шел к тому, что находился ближе. И на подходе повстречал Байдачника – он к вогульскому становищу пробирался. Что мне было с ним миндальничать! Я взял его на мушку и приказал вести в пещеру. Он ожидаемо раскис, разнюнился, стал пощады просить. А я не собирался его убивать. Зачем?

Вошли мы в подземелье, одолели метров сто, и вдруг я слышу сзади шорох. Шепчу Байдачнику: «Стой!» Подумалось: кто-то за нами крадется. Хотел назад пойти, но впереди – рукой подать – показался проход в другой тоннель. Я Байдачника пулеметом подпихнул, и мы с ним бросились туда. Укрылись за поворотом, это нам жизни и спасло.

Рвануло так, что все подземелье зашаталось. Если честно, я струхнул: а ну как обвалится и будет нам с товарищем ученым братская могила? Но нет, тоннель, где мы спрятались, выстоял, а вот выход засыпало намертво. Смотрю: Байдачник весь белый стоит, еле дышит.

– Живы, Антон Матвеевич? – спрашиваю. – А теперь просветите неуча: что это было?

Антон Байдачник:

О! Во что я ввязался и за что мне этот жребий? Мог бы сейчас преспокойнейшим образом сидеть у себя на кафедре в Перми и писать брошюру о вогульских национальных традициях. Нет же, на подвиги потянуло, соблазнился посулами сладкоречивого Гора, и – вот он, результат. Благодарение планиде, что не погиб, заваленный камнями в подземелье, однако это еще ровным счетом ничего не значит. Я в полной власти Авватьева, и как он мною распорядится, предсказать невозможно. Возьмет и прошьет очередью, а после переступит через мой бездыханный труп и пойдет себе дальше по своим делам.

Но, кажется, я ему еще нужен.

– Что это было? – спросил он меня, отряхивая пыль, осевшую на одежде после взрыва (я не видел этого в темноте, но слышал). – Проделки вашего господина? Как его, кстати, звать?

– Гор, – ответил я, не найдя в себе смелости отмолчаться.

– Это имя или фамилия?

– Скорее, ни то, ни другое. Но ничего инвариантного он мне не сообщил.

– И вы не знаете, кто он на самом деле? Не лукавьте, Антон Матвеевич, и не заставляйте меня вас р-раскалывать. Нет у нас времени на психологические этюды.

Мой слух был оскорблен красноречивым клацаньем пулемета. К сожалению, я находился не в том положении, чтобы хорохориться и напускать на себя спесь.

– О! Я не лгу. О себе он говорил очень мало, а внешность всегда скрывал. Шлем, объемный костюм…

– Допустим. Но что он вам такого наобещал, раз вы согласились на него р-работать? Золотые прииски? Алмазные р-россыпи?

Мне придется сознаться во всем. Отступать некуда, Гор, обрушив свод подземной ветки, недвусмысленно дал понять, что в моих услугах больше не нуждается. И сейчас моя жизнь всецело зависит от стоящего передо мной плебея с пулеметом.

– Вы попали почти в точку. По его расчетам, карстовые разветвления в этом регионе столь обширны и протяженны, что проходят под Уралом. Мы соединяем пещеры в единую сеть…

– Вы?

– Да… То есть нет. Соединяют вогулы по моим ориентировкам, а Гор со своими помощниками производит геологическую разведку. Он не сомневается, что рано