Сергей Фадеев - Алый цвет зари... Страница 49

Вот только где их взять, деньги? Родители ее — настоящие богачи. Но Вероника жила на всем готовом, своих личных средств не имела. Карманные деньги — но это же несерьезно! Если просить родителей, то без веских оснований и причин они, разумеется, ничего не дадут. Им не объяснишь, что средства пойдут на Революцию… У самой Вероники, в сущности, ничего своего и не было, не считая одежды да пары не очень дорогих колечек и сережек «для домашнего пользования». Драгоценности в семье конечно же имелись — бриллиантовые колье, диадемы, браслеты, кольца. И часть этого богатства по праву принадлежала Веронике, но средства перейдут к ней только после свадьбы, только после вступления в самостоятельную жизнь.

Ну уж нет! Те молодые люди, которых ей прочили в женихи, Веронике совершенно не нравились. Тщеславные, изнеженные, инфантильные, эгоисты до мозга костей. Нет, нет и еще раз нет! Она лучше останется одинокой и гордой революционеркой, отдаст всю себя служению народу!

Вероника жила с родителями в огромном двухэтажном доме, скорее похожем на настоящий дворец. Чугунная литая высокая ограда, огромные красивые кованые ворота. Во дворе дворники, чужой сюда не сунется. Саша все чаше провожал ее до этой самой ограды, они прощались, как настоящие товарищи-единомышленники, обмениваясь крепким рукопожатием. Дальше этого никто из них «шагнуть» не осмеливался.

Рождество все решительно переменило. Бывают же в жизни сюрпризы! Настоящие подарки судьбы! Милая бабушка сделала ей царский презент, о котором Вероника и мечтать не могла. Бедная старушка была при смерти, Вероника все последние годы частенько навещала ее. И очень ее жалела — бабушка, несмотря на богатство, прожила несчастную жизнь. Рано овдовела — ее молодой муж-красавец, отважный офицер-артиллерист, погиб во время Крымской кампании, одна растила сына. Но и он умер совсем молодым от какой-то страшной болезни. Одна радость осталась — троюродная внучатая племянница, которую она называла «внученька», Вероника!

На Рождество девушка приехала ее поздравлять. Старушка расчувствовалась, расплакалась… А немного успокоившись, попросила Веронику передать ей зеленую старинную шкатулку, стоящую на комоде. Бабушка извлекла оттуда массивное золотое кольцо с огромным красным камнем, весело заигравшим на свету.

— Я хочу, чтобы это кольцо досталось тебе, внученька! Только тебе, моя радость! Я редко его надевала, о нем никто из родных не знает! Оно очень старинное и ценное! Я хочу, чтобы оно принадлежало тебе! И только тебе! Носи его на здоровье! Мне оно теперь ни к чему, помирать пора! — проговорила старушка.

— Да что вы такое говорите, бабушка! Вы скоро поправитесь! Мне кольцо ни к чему! Вы же знаете, я почти не выезжаю. Все эти балы, торжества не по мне! Чему веселиться, если народ наш нищ, забит и неграмотен!

— Прими кольцо, внученька, от чистого сердца его тебе дарю! Не обижай меня, старую!

Вероника расчувствовалась и подарок приняла. Но с расчетом — использовать его для благого дела, справедливого и великого… Революции.

Кольцо она отдала Александру. Тот был очень удивлен, отказывался брать, пока Вероника не поведала ему историю драгоценности. Молодой врач с чувством поблагодарил девушку: «Спасибо, товарищ! Обещаю передать его хорошим людям, которые обратят его на всеобщую пользу».

Как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Всеобщая польза от кольца вышла странная. На деньги, вырученные от его продажи, было приобретено несколько домиков на окраине Москвы да целая партия револьверов, использовавшихся для ограбления банков.

Два «экса» удались, а во время третьего, в котором принимал участие и Александр, все сразу пошло не по плану. Один из охранников открыл стрельбу, двое налетчиков были ранены, а третий — убит. Александру удалось бежать. Он выбежал из здания банка, проходным двором выскочил на соседнюю улицу, остановил извозчика, который вроде ничего не заподозрил. Молодого человека, правда, ранили, но легко, в левую руку. Надо было где-то отсидеться, там, где никому в голову не придет искать его. И Александр сразу же подумал о Веронике…

Дворник Тимофей через горничную Машу вызвал Веронику во двор.

Стараясь быть деликатным и вежливым, он, прикрывая рот, чтобы на барышню «не дыхнуть», сообщил ей:

— Тут это… вас, барыня, молодой человек дожидаются! Ну, с которым вы иной раз ходите! Провожатый ваш! Впустить?

Вероника бросилась к чугунной ограде. Сашу она не видела давно. С месяц назад он вдруг исчез, перестал приходить в кружок, не появлялся и в воскресной школе. До нее доходили какие-то странные слухи — дескать, «перешел на нелегальное положение». И вот он. Красивый, худой и очень бледный.

Действовать надо было, не медля ни минуты. И поэтому Александр сразу же открылся Веронике:

— В «эксе» участвовал, ранен. Надо спрятаться так, чтобы не нашли! На вас вся надежда, товарищ Вероника! Больше мне идти некуда! Повсюду опасно, засады! Жандармы лютуют:

Девушка смотрела на него с восторгом, к которому примешивался ужас.

— Саша, дорогой, я готова. Только как? Впрочем, надо попробовать. В гостевом флигеле…

Строго-настрого приказав дворнику и горничной молчать, Вероника провела раненого во флигель. С помощью Маши перевязала его, потом накормила, принесла крепкого чая и красного вина, чтобы «восполнить потерю крови». Благо, никто ничего не заметил, родители были в гостях.

На следующее утро все газеты написали о дерзком налете. Вероника очень гордилась своей смелостью. Две ночи провел Александр под ее опекой. Ему стало лучше, он окреп. На третью ночь молодые люди в полной темноте долго обсуждали, как и куда ему направиться. Больше оставаться в особняке Александру было нельзя. Могли заметить родители, донести слуги. Как всегда, разговор перешел на проблемы равенства и справедливости, они обсуждали грядущую революцию, «эксы», студенческие волнения и пили красное французское вино.

Вероника понимала, что ей пора уходить, но не могла сделать это. Когда Александр вдруг молча прижал ее к себе и принялся крепко и жадно целовать, она не сопротивлялась. Втайне она давно мечтала об этом…

Все вышло как-то слишком быстро и неловко. Веронике стало стыдно, она была разочарована. Но в ту ночь она так и не вернулась к себе в комнату. Они делали это еще много раз, и теперь девушка ощутила проснувшиеся в ней тайные силы и страсть. Пришло и наслаждение…

Утром, тайком выбравшись из особняка, молодые люди сели в закрытую пролетку и отправились на конспиративную квартиру. Александр решил рискнуть. Счастливые, сонные, влюбленные, они покачивались на мягком сиденье, держась за руки. Им казалось, что впереди у них целая жизнь…

Если бы не засада… Александр успел выхватить револьвер, но на выстрел времени у него не было. Жандармский офицер первым нажал на курок.

Вероника кричала во весь голос, она все рвалась к телу любимого, но ее крепко держали жандармы.

В тот же день умерла и ее бабушка. Но девушка, конечно, не знала об этом.

Вероника прошла по делу о налетах на московские банки, была осуждена на пять лет, отказавшись от помощи родителей, и умерла от чахотки в пересыльной тюрьме.

Глава сорок шестая

Кристофер со своими людьми был вынужден сменить место пребывания, а заодно и документы. Приходилось поспешно заметать следы.

— Эти проклятые русские! — постоянно шипел он.

Действительно, «нападение русских мафиози», как он окрестил Петра и Елену, спутало все карты. Стволянинов куда-то запропастился, впрочем, Кристофер подозревал его в предательстве и не очень-то разыскивал.

«Эти русские всегда договорятся и поладят между собой, — думал он. — Зря я ему доверял…»

Все действия приходилось корректировать прямо на ходу. Предстояло вновь овладеть камнем, разыскать рубин-«двойник» и только после этого думать об избрании и осуществлении плана «Ад на Земле».

Эвакуировались сектанты быстро. Тем более что подобное «бегство» в случае опасности, было предусмотрено. Запасной особняк в Нормандии готов был принять его людей. Переезд состоялся и прошел без осложнений. Через пару дней можно было возвращаться к активной деятельности и поискам «русских негодяев».

Разумеется, эта кэгэбэшница Елена сменила квартиру. Спряталась где-то вместе со своим дружком. Ее прежнее жилище теперь необитаемо — его люди вели наблюдение целых два дня. Куда она делась, установить не удалось. В Париже искать двух человек — все равно что иголку в стоге сена.

Кристофер был разгневан и потрясен. Но рук не опустил. Теперь его люди рыскали по всему Парижу. А, как известно, кто ищет, тот всегда найдет.

Ссора, точнее, размолвка между Петром и Еленой приняла затяжной характер. В их новом жилище они, не сговариваясь, поселились в разных комнатах и, разумеется, спали теперь отдельно друг от друга. Елена регулярно исчезала по утрам с довольно хмурым и сосредоточенным видом, а Петр, просидев пару дней дома, стал выходить на улицу и слоняться по улицам Парижа, хотя Елена и предупредила его о необходимости соблюдать осторожность. Но сидеть в четырех стенах было так невыносимо скучно, что Петр не мог справиться с собой. Тем более что рассказы Елены о французской столице вызвали в нем неподдельный интерес к этому чудесному городу. Праздно шатаясь, он рассматривал фасады красивых зданий, любовался яркими витринами магазинов да и просто, присев на скамейку, наблюдал за броско одетыми парижанами.