Джон Карр - Дьявол в бархате Страница 51

— Нелли, — прощебетала одна из наблюдавших леди, — я не могу понять эту игру в пут, даже когда в нее играешь ты. Ломбер или пикет я понимаю, но это…

— Пут — простонародная игра, поэтому она мне подходит, — ответила Нелли с ослепительной улыбкой. — Ломбер и пикет слишком нудные!

Она пожала белоснежными плечами.,

— Эта толстомясая потаскуха, герцогиня Портсмутская, наверное, содрогнулась бы от моих слов. — Нелли изящно сплюнула через плечо. — Но это чудовище отбыло из Лондона на континент, — добавила она. — Еще одна официальная любовница, герцогиня Кливлендская, против которой я не особенно возражала, также давно на континенте.

— А разве не существует других? — осведомился мистер Монтегью, сладенько улыбнувшись.

Голос Нелли, отлично тренированный в театре, мог, если она того хотела, походить на голос истинной леди.

— Я — королевская шлюха, — любезно ответила она. — Мне еще не приходилось слышать, чтобы меня повысили в должности Мистер Монтегью, я должна показать подруге игру в пут. Пожалуйста, сдайте мне карты.

Ярко-раскрашенные карты уже шелестели на столе. Приподнявшись, мистер Монтегью грациозным жестом положил перед Нелли три карты лицом вниз.

— Это мои карты, дорогая Араминта, — объяснила Нелли скромной девушке с веером. — Сейчас мистер Монтегью сдает себе и садится. Перед началом игры каждый может отложить одну карту и взять другую. Выигрывает тот или та, у кого окажутся самые мелкие карты.

— Самые мелкие?

— Вот именно! Выигравший должен иметь две одинаковые карты — скажем, две пятерки или две шестерки — и одну другую — например, четверку или тройку. Туз считается самой маленькой картой. Таким образом, если у тебя на руках две двойки и туз, то тебя может обыграть только тот, у кого два туза и двойка, но такое случается только во сне. Теперь отойди, мой ангел!

Оба игрока подобрали свои карты: Нелли энергично, Монтегью с хладнокровной улыбкой.

Фентон не стал приближаться к группе у камина. Он стоял поодаль, положив левую руку на эфес шпаги.

— Прошу вас, мадам! — Монтегью поднял брови..

Нелли, покраснев еще сильнее, склонилась вперед. Взяв одну из своих карт, она подтолкнула ее через стол Монтегью, который отложил ее в сторону, взял сверху колоды другую карту и, не вставая, бросил ее Нелли. Та, отчаянно стараясь выглядеть невозмутимой, испустила вздох облегчения и бросила карты к себе на колени.

— Вы будете менять карту, мистер Монтегью?

— Нет, мадам, — словно извиняясь, ответил Монтегью и постучал по столу своими закрытыми картами. — Рискну поставить тысячу… нет, две тысячи гиней на те карты, которые держу в руке. Вы играете, мадам?

— Черт возьми! — воскликнула Нелли. — Конечно!

Используя обе руки, она отодвинула на край стола — в ту сторону, где стоял Фентон — кучу золота. Монтегью сделал то же самое.

Фентон заметил, что они не стали утруждать себя пересчетом денег, вынося суждение об их стоимости, словно дети — по количеству, весу и блеску монет. Фиолетовое платье Нелли зашелестело, когда она протянула руку к монетам, любуясь их твердой и • блестящей поверхностью.

— Ваши карты, мистер Монтегью?

— Меня весьма огорчает, — промолвил достойный джентльмен, как бы моля о прощении, — что приходится выигрывать у леди. Но боги удачи остаются слепыми даже к самой несравненной красоте.

Он выложил на стол карты — две тройки и двойку.

Среди наблюдателей послышался шепот. Один из сверкающих драгоценностями кавалеров искоса взглянул на стоящую рядом даму с пурпурными от возбуждения щеками, прижимающую веер ко рту.

— Погодите! — весело сказал Нелли. — Взгляните-ка на это!

И она одну за другой выложила на стол свои карты: две тройки и туз.

Последовало молчание. Оба результата были настолько явно мошенническими, что наблюдатели стали быстро перешептываться. Все же Фентон ощутил испытываемое ими удовольствие при поражении Монтегью, который никогда не играл в карты, не будучи уверенным в выигрыше. Монтегью вскочил на ноги.

— Мадам… — начал он сдавленным голосом, но сдержался и, повернувшись налево, двинулся в проход между стульями. —

Фентон шагнул ему навстречу.

— Мистер Монтегью, — заговорил он так тихо, что никто из посторонних не мог его слышать, — вы сомневаетесь в правильности результата игры?

Физиономия Монтегью резко изменила выражение.

— Черт возьми! — громко воскликнул он. — Кто вы такой, сэр?

— Мое имя Фентон, — последовал столь же громкий ответ. — Точнее, сэр Ник Фентон. Так вы сомневаетесь относительно результата?

Группа наблюдателей у камина словно окаменела. Однако Нелли, по-прежнему полная жизни, открыто подмигнула Фентону. Живым оставался и мистер Монтегью, судя по его отдававшему запахом бренди дыханию.

— Не сомневаюсь, сэр, — ответил он с беспечной улыбкой, однако судорожно вцепившись в край стола. В тишине прозвенела золотая монета, упав на пол.

— Сэр Николас, ради Бога! — прошипел кто-то рядом с его париком; тяжелая рука легла на его плечо. — Прошу прощения! — Чиффинч в полный голос обратился к окружающим: — Мадам Гуинн, леди и джентльмены, мы вынуждены вас покинуть — сэра Николаса призывает срочное дело.

Крючконосый Геркулес повел Фентона по проходам между стульями и цветами. Хотя Чиффинч внешне оставался бесстрастным, было ясно, что в нем кипит гнев.

— Так вас перетак! — выругался он. — Неужели вас нельзя оставить даже на минуту, чтобы вы едва не бросили вызов на дуэль прямо в Уайтхолле? Вижу, сэр Николас, что вы полностью соответствуете вашей репутации!

— Нет-нет! — запротестовал Фентон. — Все это не так, как вы думаете. Просто я знаю, что должно произойти, — в этот момент Чиффинч быстро огляделся по сторонам, — и пытаюсь вмешаться.

— Ну так следите за собой!

Чиффинч провел Фентона в изолированное пространство в юго-восточном углу холла, где находился горящий камин. Четыре складные кожаные ширмы с трехдюймовой подкладкой превращали это пространство в маленькую комнатку, где стояло несколько стульев в стиле ориенталь и две скамеечки для ног. Так как в помещении никого не было, Фентон позволил себе сесть.

Бросив взгляд на часы, показывавшие только половину восьмого, он почти перестал беспокоиться о времени. Фентон был полон энергии и не чувствовал боли от царапин и ушибов, даже когда его толкали. Ведь ему надо о многом предупредить короля!

Внезапно он услышал так хорошо знакомые ему по описаниям быстрые шаги и дружелюбный бас Карла Стюарта105.

— Не входи, пока я не позову тебя, Уилл! — произнес этот голос.

В альков шагнул человек, о котором Фентон столько читал! Он поднялся, чувствуя, что у него перехватывает дыхание.

Карл был шести футов роста, но казался еще выше благодаря парику и высоким каблукам. Его телосложение отличали худоба и мускулистость «. Он носил казавшийся поношенным и слишком просторным для него черный костюм с красным жилетом и обилием кружев.

Большой черный парик, аккуратно расчесанный на прямой пробор и с множеством локонов, спускался по обеим сторонам головы почти до груди. Кожа его была смуглой, как у индейца; под длинным и прямым носом, как и у Фентона, чернела полоска усов. Длинный рот, подбородок и скулы были чисто стюартовскими. Но наиболее привлекательными казались рыжевато-карие глаза под высокими черными бровями.

Король приветливо улыбнулся Фентону.

— Так как вы не приходили ко мне, сэр Николас, — заговорил он, протягивая руку, — то мне пришлось послать за вами.

Фентон притронулся ко лбу рукой с тремя перстнями и шаркнул ногой. На момент он лишился дара речи.

— Будьте как дома, приятель! — подбодрил его Карл, опускаясь на стул и кладя ногу на ярко раскрашенную подставку. — По крайней мере, садитесь — вот так! Теперь я могу чувствовать себя непринужденно.

Поистине Карл обладал всем обаянием, присущим Стюартам, которые могли словом или взглядом внушить к себе слепую преданность. Сколько во имя этой преданности в прошлом и будущем извлечено из ножен шпаг, провозглашено тостов, произнесено» Vivat!»106 даже умирающими!

— Я намерен, — продолжал Карл, тщетно пытаясь нахмуриться, — обойтись с вами крайне сурово. За свое царствование, сэр Николас, я издал три эдикта против дуэлей. Иногда ваше поведение очень беспокоило меня, хотя, должен признаться, оно нередко согревало мне душу!

Карл откинулся назад. В действительности его лицо было более печальным, чем могло показаться с первого взгляда.

— Было ли правдой, что вы, как я слыхал, сражаясь с напавшими на ваш дом бунтовщиками, испускали старинный боевой клич:» Бог за короля Карла «? Вы имели в виду меня или моего отца?

— Не знаю, сир. Очевидно, вас обоих.

— Так или иначе, это честь, — пробормотал Карл. Он бросил взгляд поверх ширмы, играя с кольцом на правой руке. — Думаю, вам известно, что из дальнего окна этой комнаты, служившего тогда дверью, мой отец шагнул на эшафот, чтобы…