Мастер Чэнь - Амалия и Золотой век Страница 52

Элистер, человек с самым родным для меня запахом в мире, отстраненно рассматривал то, что нас окружало, – люстры, огни, людей во фраках и дам в длинных платьях. У них здесь опять бал?

– Вам не приходило в голову, дорогая Амалия, что наша с вами империя, величайшая держава мира, могла рухнуть в любой момент? – как бы между прочим заметил Эшенден. – И какими были бы последствия, каким бы этот мир тогда оказался? В том числе – для вас? А ведь это, до событий января, было абсолютно неизбежно.

Что значит – неизбежно?

Вот он, этот неподвижный взгляд, приковывающий к себе.

– Великой империей правили три старика с окаменевшими мозгами, – сухо сказал Эшенден. – Премьер Болдуин. Лорд Бивербрук, владелец «Таймс». И архиепископ Кентерберийский Космо Лэнг.

– Но они и сейчас правят, – попыталась возразить я.

– Пока да. И был король, который несколько лет только и делал, что раз в три месяца показывался народу в знак того, что он снова выздоровел. А тем временем все в этой империи, что – как мы все знали – надо было давно сделать… Как вам укрепления вашего Сингапура, Амалия? Как вам неприступная база флота в Сингапуре?

– Но ее нет, – удивилась я.

– Вот именно, – сухо завершил мысль Эшенден. – И не только ее. Вся империя замерла в неподвижности. Как вам история с губернатором вашей Малайи, сэром Сесилом?

– Они сожрали его! – с горечью сказала я. – Они сожрали этого поразительного человека, желая, чтобы моя страна оставалась такой же, как десять или пятьдесят лет назад!

– Остается заметить, что в прочих колониях происходило ровно то же самое, – медленно кивнул он. – Все попросту остановилось. На неопределенный срок. И на Британских островах. А вы можете себе представить, что большая война может начаться не здесь, а там, в Европе?

– С кем? – поразилась я. – С этим Муссолини, что ли?

– Есть и другие персонажи, из более новых, хотя пока в это трудно поверить. Ну ладно, теперь – теперь у нас есть шанс. В стране появился король, который более популярен, чем вся эта троица стариков вместе взятая. Если он скажет слово, то за ним пойдут миллионы. Его обожает толпа в бриллиантах и шахтеры из Уэльса, последнее куда важнее. Этого просто никогда не было – страна с сильным королем, который легко может изменить в ней все. Собственно, понятия не имею, как это произойдет. Пока что – лишь шанс. Но он есть.

– Так что вы там делали, чтобы этот шанс появился? Стреляли из засады?

– Они хотели обойти законного наследника, посадить на трон брата Эдварда, этого ни на что не годного заику, – пожал плечами Эшенден. – Пусть будет снова Джордж, на одну цифру больше. Лишь бы все оставалось без перемен. Они несли что угодно. Говорили, что наследник влюблен в Муссолини и прочих. Ну, и, конечно – эта история с его Уоллис. Замечательная женщина, кстати.

– На которой он не сможет теперь жениться?

– Женится, будьте уверены. Этот – женится. Ну и троице стариков, конечно, придется в конце концов уйти. Есть другие люди, многие из них – мои друзья, и если вы знаете, кто такой Черчилль… Впрочем, я сообщил вам достаточно.

– Элистер, – сказала я после долгой паузы, – мне кажется, что мой отчет вообще не имеет значения после всей этой истории.

– Что-то мне подсказывает, что имеет, моя дорогая, – зазвучал над моим левым ухом его голос.

Отчет мой был краток. Очень краток, если сравнить его с тем, что здесь происходило все эти долгие недели.

– Итак, у нас тут разворачивались целых три сюжета, – начала я. – И пришлось долго разбираться, в чем они связаны, а в чем – нет…

Как же быстро, оказывается, можно рассказать об истории, которая длилась почти пять месяцев.

И – я не сразу заметила, что никто даже не извинился передо мной за то, что мне пришлось все это время самой определять, что я тут вообще делаю.

– Хорошие новости вас перестали радовать, Эшенден? – упрекнул его Элистер.

– Привычка, всего лишь привычка… Правда ли они так хороши? А потом, как видите, остается еще немало загадок. Карнавал послезавтра? Ну, мы еще побеседуем. И с Вертом, естественно.

– Кто он, этот ваш Верт? – тихо спросила я, поднимая голову, чтобы увидеть лицо Элистера. – Откуда? Почему он не хотел мне об этом говорить? И так и не сказал?

– Да-да, Элистер вам расскажет все, что знает, – согласился Эшенден. – Итак. Ваш план грандиозного финала для японской истории мне кажется чрезмерным, дорогая Амалия. Но поскольку я в этой стране впервые, то склонен вам доверять. Ваши решения – они, как всегда, ваши. Так, не сомневаюсь, что здесь есть горячая вода… Да, Амалия – еще только одна вещь.

И мое сердце замерло. Я знаю эти его как бы несущественные добавки к беседам.

– Мои биографы напишут, что весь этот год мы с известным вам моим секретарем Джеральдом провели на краю света – во Французской Гвиане, где я посещал тюрьму, общался с преступниками и готовил очередную книгу. И где, конечно, меня никто не видел, это очень далеко. Потом я отправился в Нью-Йорк и так далее. В Лондоне меня, скажем так, не было заметно. Что касается биографии – я заговорил о ней потому, что издатель попросил меня подвести некоторые итоги. То есть написать автобиографию. И на корабле, кстати, я этим и занимался. Так вот, дорогая Амалия, вы – именно вы – один из тех самых итогов. Вы об этом не думали?

Я не только думала. Я знала, что он приедет и все это скажет. И вот оно так и происходит.

– Мы познакомились, когда вам было сколько? Менее тридцати. И это было хорошее знакомство.

– Мгм, – уверенно пробормотал Элистер у меня под боком.

– Сейчас, значит, тридцать шесть. И все мы знаем, что если сегодня я всего лишь подвожу итоги – пусть только для своего издателя – то дальше я и мое поколение уйдет… отдыхать.

Тут он впервые, кажется, за весь разговор улыбнулся.

– И как, по-вашему, кому мы оставим этот мир? Вам, Амалия. И таким, как вы. С вашими двумя университетами. И с тем, что вы – по счастливому случаю – успели здесь за эти годы понять и сделать. Не смотрите на меня так – а кому еще? Кто лучше вас?

– Я что, по-вашему, должна стать президентом своей страны, какой бы она ни была, и танцевать танго? – попыталась улыбнуться я.

– Ну, кто будет танцевать – вы найдете. А сейчас – простите меня, действительно пора отдохнуть. Пока что в прямом смысле.

20. Капитан Мьюзик

– Элистер, Элистер! Ты пропустишь потрясающее зрелище. И не встретишь старых друзей.

– Что, нельзя провести весь день с тобой в постели? Дьявол, ведь надо идти к британскому консулу и слать от него, по твоему подстрекательству, кучу срочных запросов в Токио. Может, вообще не надо их ловить, твоих японских шпионов?

– Мне постоянно здесь приходила в голову такая мысль. Тут и без них здорово. Да и карнавал не совсем для того, чтобы их ловить. Он важнее.

– Хорошо, но так или иначе – к консулу. Я просто должен, даже без твоих бумаг. Акт вежливости.

– Нет-нет, сначала на крышу. Бритым, позавтракавшим…

– Мои старые друзья, которых ты мне обещаешь, живут здесь на крыше?

– В данный момент они даже выше. И приближаются.

– Тогда они оттуда, сверху, не увидят, бритый я или нет.

Как кит в воздухе, толстое белое создание почти срезало крышу отеля с ее садом для прогулок, урча, сделало круг над заливом, ниже, ниже. Отсюда, сверху, были хорошо видны фонтаны воды – он что, утонул? Нет, вот качается на волне, вижу буквы – о, это уже не «Чайна клипер», это его брат, «Манила клипер», катер медленно буксирует его в сторону Кавите. Через двадцать минут вся компания вылезет через крышу, погрузится на катер и будет здесь – как раз дойдем, сохраняя достоинство.

– Моя дорогая! Не говори мне, что ты купила это чудовище и теперь испытываешь с его помощью людей. На предмет «кого чаще будет рвать в воздухе». Последний перелет – пятнадцать часов без перерыва, представляешь?

Я стараюсь не плакать. Магда – в широких снежно-белых брюках, лицом, напудренным, как у Пьеро, какая же страшная маска… и с громадными кровавыми губами, глаза, к счастью, не видны за очками, но я же вижу все остальное, как это грустно, а еще… трость.

– Не смотри на эту клюку. Это не моя. Вон заказанные тобой ребята ведут под руки известного тебе старого пса, а он всего-то дважды выпил немножко виски. Эта клюка – его любимая подпорка, он доверил ее мне. А в целом я выгляжу потрясающе. Как мартини после шейкера.

И я вижу старого пса Тони, с полностью седой бородкой, с отчасти сознательными глазами – он вяло машет нам с Элистером рукой, блаженно улыбается и марширует в отель под эскортом с пристани (той самой пристани, где была зеленая лапу-лапу). Разговаривать он, видимо, начнет позже, возможно – завтра.

А те самые заказанные мною ребята, числом чуть не в дюжину, подают руки тому, который постарше, выдергивая его со ступеней на пристань… я думала, такая встреча в моей жизни никогда не произойдет.