Жильбер Синуэ - Сапфировая скрижаль Страница 54

— Как мне не знать? Разве земля не круглая?

— Круглая. Но вам наверняка известно, что так считает лишь горстка эрудитов, да и те не могут сказать, какого размера эта сфера, поскольку никто и никогда не совершал кругосветного путешествия. Размеры земель и океанов остаются тайной. Даже западное побережье Гвинеи толком не изучено. Азия простирается на восток на неизвестное расстояние. Очертания ее берегов остаются загадкой. И…

— Позвольте возразить, фра Варгас, — прервал его Сарраг. — Это загадка для европейцев, но не для арабских путешественников. К тому же еще Аристотель около тысячи восьмисот лет назад вычислил, что, продвигаясь на запад, неизбежно прибудешь на восток.

— Допустим, но карты где? Где доказательства? Проблема, с которой столкнулся сеньор Колон, очень простая: кажется логичным, что между Западной Европой и Восточной Азией существует прямой путь, поскольку земля действительно круглая. Но какое расстояние придется преодолеть кораблю, прежде чем он доберется до первых берегов? Тысячу лье? Десять тысяч? Двадцать? Итак, я повторю вопрос: сеньор Колон, почему вы так уверены, так слепо убеждены, что такое плавание вообще осуществимо?

— Потому что я знаю, что расстояние до берегов Индии не больше девятисот девяноста семи лье. То есть тридцать дней плавания, что вполне по силам хорошо оснащенной и обеспеченной продовольствием каравелле.

— Так я и думал. — Казалось, Варгас говорит сам с собой.

— Что вы хотите сказать?

Монах одарил его подчеркнуто пронзительным взглядом.

— На что вы намекаете? — настаивал Колон.

— Ходят слухи…

— На что вы намекаете? — резко повторил Колон.

— Скажем, если бы вами двигала одна лишь жажда приключений, вы бы без труда нашли подходящий корабль и направились на запад. Но вот если вы желаете контролировать и использовать земли, до которых рассчитываете добраться, то поддержка кого-нибудь из королей вам жизненно необходима. И это лишний раз подтверждает, насколько вы уверены в успехе вашей затеи.

— А еще что говорят?

— Что у вас есть судовой журнал с лоциями, где указаны реперные точки. Карты, где отображены рифы и отмели, изъятые у португальского моряка. А также у вас есть морская карта, лет пятнадцать назад сделанная Тосканелли, которую вы во время вашего там пребывания сперли из королевской библиотеки Португалии.

— Вы действительно верите в то, что говорите?

— Я воздержусь от утверждения чего бы то ни было.

— Давайте! — воскликнул Колон. — Выкладывайте уж все до конца!

Варгасу претило выдавать фра Маркену, от которого он почерпнул эти сведения.

— Скажем, произошла некоторая утечка…

Генуэзец некоторое время пристально глядел на собеседника, а потом выдал:

— Если то, что вы говорите, — правда, то объясните мне, почему вместо того, чтобы выворачиваться наизнанку, стараясь убедить Ее Величество и комиссию с научной точки зрения, я попросту не предъявил им доказательства, которые у меня якобы есть?

— По двум причинам. Первое: вы отлично понимаете, что, поступи вы так, двор ни за что не согласится удовлетворить ваши сногсшибательные запросы. Мне что-то плохо верится, что Ее Величество дарует вам в обмен на документы, пусть даже и очень ценные, звание адмирала Кастилии, титул вице-короля и губернатора всех земель, которые вы откроете, а также право управлять и вершить правосудие на этих землях. А еще десятую часть от найденных вами золота и сокровищ, восьмую часть доходов и контроль над всеми торговыми операциями. В лучшем случае вам выплатят определенную сумму, в худшем — под угрозой наказания просто-напросто потребуют, чтобы вы отдали документы. Я не прав?

Генуэзец не счел нужным отвечать на это.

— Вы сказали: две причины.

— Вторая еще более весомая. Это смерть. Полагаю, вы понимаете, о чем я?

Ответа не последовало. Молчание нарушила Мануэла:

— Почему смерть?

— Потому что все лоции считаются государственной тайной. Обнародование сведений, связанных с навигацией, или их кража означает безусловный смертный приговор. Несколько лет назад лоцмана и двух матросов, бежавших из Португалии в Кастилию, чтобы предложить свои услуги Ее Величеству, выследили, захватили и казнили на месте. Тело лоцмана отвезли в Лиссабон, четвертовали и части тела выставили у каждого из четырех въездов в город. Следовательно, документы, которыми обладает — или, возможно, обладает — сеньор Колон, были взяты у умершего португальского моряка, который плавал на португальском корабле. Значит, юридически они — собственность Португалии… Не говоря уже о карте Тосканелли. Ну что еще добавить?

Генуэзец изменился в лице, словно перед ним вдруг разверзлась бездна, и он вот-вот в нее рухнет.

— Если я вас оскорбил, — чуточку смущенно продолжил Варгас, — я…

— Нет, — отрезал Колон. — Дело вовсе не в оскорблении. — Он побелел, губы его дрожали. — Что меня беспокоит, так это глупость всего этого дела.

— О чем это вы? — спросил Эзра.

— Представьте, что в вашей… утечке есть доля истины. Представьте, что я действительно обладаю этими пресловутыми документами и — по тем самым причинам, которые назвал ваш друг, — не могу их обнародовать. Ведь это не только меня постараются уничтожить, а истину во имя мракобесия, обскурантизма, слепоты и нетерпимости. Те люди, которые собираются судить меня, это те самые, кто сейчас угрожает польскому астроному Николаю Копернику, о котором говорят, что он имел несчастье противоречить Птолемею, хуже того — заявить, что именно Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Его еще не предали поруганию, но, если верить слухам, это не за горами. И такие вот создания будут тыкать в меня пальцем, в меня, истового христианина, католика, защитника веры.

— А что вы хотите? — иронично заметил Эзра. — Это ведь Церковь. Как только вы попали в ее лоно, вам следует идти на цыпочках.

Лицо Варгаса окаменело.

— Ну, вы не упускаете ни малейшей возможности! Из уст человека, столь нетерпимого к другим религиям, такого рода критика как минимум неуместна, чтобы не сказать — смешна!

— Раз так, почему бы вам не поддержать сеньора Колона на комиссии? Почему вам не хватает мужества встать на защиту науки против глупости и невежества?

— И правда! — вскричал генуэзец. — Пойдемте! Я назову вас как свидетеля. Потому что, кроме Антонио Маркены, вашего приора и отца Диего де Деса, настоятеля монастыря Святого Себастьяна, меня практически больше никто не поддерживает.

— Это полный абсурд. Я ничего не понимаю в астрономии, а еще меньше в навигации.

— Я же вам сказал: хоть комиссия и состоит из известных университетских ученых и математиков, большинство моих противников — главным образом представители клира. А именно они будут играть решающую роль. У них все полномочия. Логика и здравый смысл против Священного Писания! Вы ведь знаете, что из-за их предвзятости наука по-прежнему отрасль теологии и сидит взаперти, как орех в скорлупе! Надеяться, что однажды орех разорвет скорлупу, — уже само по себе богохульство! Пойдемте, умоляю!

— Не настаивайте, — порекомендовал Эзра. — Он вас не слышит.

— Откуда вы знаете? — запротестовала Мануэла. Она в упор поглядела на Варгаса. — Разве это не возможность привнести частичку света в мир, в котором, как мы с вами отлично знаем, слишком много тьмы?

Францисканец потупился и промолчал.

— Жаль, — сдался генуэзец. — Еще один голос помог бы приглушить лай своры. Жаль. Мне остается лишь молить Господа. Только Он решит, выйду я из этой истории через врата славы или врата позора. — Он поклонился своим собеседникам. — Вынужден вас покинуть. Мои судьи ждут. Был рад снова с вами встретиться.

— Подождите, прошу вас! — воскликнул Самуэль Эзра. — Вы сказали «слава» и «позор». Это случайность?

— Не совсем.

— Так почему?

— Я имел в виду древнюю традицию.

— Расскажите нам, сеньор, — тут же насел на него раввин.

— В монастыре подле собора есть часовня Святой Варвары. Туда ходят студенты накануне экзаменов, чтобы напоследок проглядеть еще разок пройденный курс. Они закрываются там на всю ночь со своими книгами, в одиночестве, поставив ноги на могилу епископа, чтобы это принесло им удачу. На следующий день, если экзамен сдан удачно, они могут со всеми почестями, положенными их новому статусу, пройти через главный вход университета, врата славы, где их ждут преподаватели и однокашники, чтобы поздравить. Если же экзамен не сдан, они вынуждены уходить через двери монастыря, врата позора, по-тихому, при всеобщем равнодушии. — И Колон убито добавил: — Быть может, именно в эту дверь я вскоре и пройду. Adios, amigos… [7]

Но Варгас, ни Эзра, ни Мануэла ему не ответили. Они уставились в невидимую точку где-то за стеной, туда, где находилась часовня Святой Варвары. И в их головах вертелись музыкальные строчки и текст к ним: «Слава и почет, под саркофагом епископа».