Нэнси Бильо - Чаша и крест Страница 55

— Не вижу никаких оснований для того, чтобы герцог Норфолк мог удерживать вас силой, сестра Джоанна, — заговорил он наконец. — Он вам не отец, не муж и не брат. А всего-навсего муж вашей кузины Элизабет. И это не дает ему никакого права диктовать вам, где жить и чем заниматься. Другое дело, если бы вас обвиняли в каком-либо преступлении, тогда у герцога имелись бы законные полномочия, предоставляемые в подобных случаях. Но в данной ситуации это не так. Просто его светлости не нравится, что Джоанна Стаффорд хочет вести образ жизни, который лично он не одобряет.

— Все, что вы говорите, разумно, — отвечала я. — Но Норфолк не привык к неповиновению: обычно стоит ему только не то что приказать, а лишь пальцем пошевелить, и все вокруг сразу кидаются исполнять его желания.

— Да, но по закону вы вовсе не обязаны ему подчиняться, — заявил брат Эдмунд. — Думаю, самое время поискать вам в Лондоне адвоката.

И снова я от изумления утратила дар речи. Смешно даже думать о том, что какой-то законник может одержать верх над могущественным вельможей, который командует армиями.

— Я вижу, вы сомневаетесь… я вас не убедил, — сказал мой друг. — Но не исключено, что суд примет решение в вашу пользу. За последние двадцать лет адвокаты стали силой, с которой власти вынуждены считаться. Разве сам Генрих не сослался на законодательство страны, когда папа римский не признал его развод с Екатериной Арагонской?

— Ну какое тут может быть сравнение: где король — и где я! Но согласна, попробовать стоит. Пожалуй, это единственный план, который действительно может сработать.

Катрин горячо вызвалась нам помогать. Мы с ней выйдем из дома вдвоем, скажем, что хотим подышать воздухом. Брат Эдмунд встретит нас на дороге, после чего мы с ним вдвоем отправимся через весь Саутуарк к Лондонскому мосту. Герцог Норфолк наверняка пошлет своих людей искать меня в Дартфорде, а мы тем временем остановимся на каком-нибудь лондонском постоялом дворе, найдем адвоката и будем ждать, пока не начнутся судебные слушания.

Не теряя даром времени, мы с Катрин покинули Говард-Хаус. Возле поворота дороги я попрощалась с доброй девушкой. Брат Эдмунд ждал меня возле дуба, с которого уже облетели все листья. На прощанье Катрин сунула мне в руку кошель с монетами. Зная, что это все ее деньги, я попыталась вернуть их, но она и слышать об этом не захотела.

— Я буду по вам скучать, госпожа Джоанна, — сказала она дрожащим голосом. — Только вы одна были добры ко мне просто так, не ожидая ничего взамен.

Мы обнялись, я взяла брата Эдмунда под руку, и мы быстрым шагом пошли по дороге. Каждый раз, когда мимо проезжал рысью всадник, сердце мое сжималось. До чего же я боялась снова увидеть черную с золотом ливрею и услышать, как выкрикивают мое имя. Но на нас никто не обращал внимания. Богатые усадьбы остались позади, улицы становились все многолюднее. Мы благополучно миновали самую опасную часть Саутуарка и подошли к Лондонскому мосту.

С южного берега Темзы перед нами открывался потрясающий вид. Я слышала, что построить здесь дома, конторы, магазины по карману лишь очень преуспевающим букмекерам, торговцам и художникам.

— Перейти на другую сторону не так-то просто, вон какая очередь, — уныло произнес брат Эдмунд, указывая на цепочку людей, выстроившихся рядом с телегами, фургонами и лошадьми. Весь этот людской поток устремлялся к узенькому темному проходу, больше похожему на тоннель, чем на мост. — Придется стоять. На это уйдет времени больше, чем хотелось бы.

Он заметил в сторонке вкопанную в землю скамейку: там начиналась дорога, уходящая в сторону от главной улицы, в конце которой виднелись многочисленные таверны и публичные дома, окружавшие Винчестер-Хаус.

— Вот что, посидите-ка пока немного здесь, — велел брат Эдмунд. — А я пойду поспрашиваю, авось разузнаю что-нибудь. Вы устали, а нам еще долго идти до постоялого двора Линкольнс-Инн.

Я села и, провожая взглядом брата Эдмунда, быстрым шагом направляющегося к мосту, почувствовала, что отдохнуть мне действительно не помешает.

Вдруг с другой стороны шумной улицы раздался странный утробный рев, а за ним — дружные радостные крики толпы. Звуки эти доносились из-за высокой круговой ограды, сколоченной из крепких деревянных досок. Утробный рев раздался снова… что же это такое? Но ограда была так высока, что мне ничего не было видно.

Стоявший возле скамейки старик заметил мое недоумение и пояснил:

— Это медведи ревут, госпожа.

Я удивленно посмотрела на него:

— Откуда в Саутуарке взялись медведи?

— Верно, взяться им тут неоткуда, медведей поймали далеко отсюда и специально привезли в Саутуарк, чтобы травить собаками, — ответил он. — Люди месяцами откладывают по пенсу, чтобы приехать и посмотреть на эту забаву.

Я судорожно сглотнула. Что-то насторожило меня, когда я услышала про медведей.

Тут я увидела, что к арене приближается группа молодых людей с огромными собаками. Я сразу поняла, что именно этими собаками и будут сейчас травить медведей; правда, не совсем представляла себе, как все это происходит.

И внезапно внутри у меня все похолодело: в ушах зазвучал голос Оробаса, говорившего от имени давно умершей саксонской девушки: «Хочешь осадить быка — поищи медведика».

А потом вдруг в голове всплыло пророчество сестры Элизабет Бартон. С какой стати эти слова непроизвольно вспомнились мне здесь, в шумном и грязном Саутуарке? Не знаю, но я никак не могла избавиться от навязчивой фразы: «Когда ворон в петлю влез — пес соколом вспорхнул с небес!»

Я чувствовала на себе сверлящий взгляд Гертруды Кортни, которую везли в лондонский Тауэр. «Сделай что-нибудь!» — молили ее глаза. Но я не могла понять, что именно следует предпринять, что я вообще могу сделать.

— Сестра Джоанна!

Это вернулся брат Эдмунд.

— Что случилось? — спросил он. — У вас такое испуганное лицо.

— Все в порядке, — ответила я. — Просто тут рядом травят собаками медведей. Только и всего.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Вы испугались медведей?

Я резко встала:

— Ну что, можно идти через мост?

Брат Эдмунд объяснил, что мост очень узкий, а повозок, запряженных лошадьми, слишком много, поэтому пешеходы должны идти по одному, гуськом. Нам придется ждать своей очереди. На том берегу Темзы мы, скорее всего, окажемся не раньше чем через час.

— Ну вот и хорошо, — пробормотала я; медведи никак не выходили у меня из головы.

— Вот что, сестра Джоанна. — Брат Эдмунд вдруг остановился, сложил руки на груди и нахмурился. — Ну-ка, рассказывайте, что тут с вами без меня стряслось, — сказал он. — И чего это вы так испугались?

Я вновь попыталась уверить своего друга, что все в полном порядке. Но тщетно.

— Расскажите мне правду: если я буду знать, то попробую помочь, — настаивал он.

— Брат, нам нужно как можно скорее перейти Темзу.

Последние ярды до моста мы проделали в напряженном молчании. Мозг мой лихорадочно работал. Я вспомнила, какую неоценимую помощь брат Эдмунд оказал мне в отчаянных поисках венца Этельстана. Он, безусловно, был человеком очень умным и способным. А также, что особенно важно, крайне порядочным и искренне желал мне добра. И я решилась.

Не дойдя до очереди желающих перейти через мост, я остановилась, взяла брата Эдмунда за руку и отвела его в сторонку, где нас никто не мог подслушать, в грязный узенький проход между двумя лавками. Он не сопротивлялся, догадавшись, что я хочу сообщить ему нечто важное.

— Когда мне было семнадцать лет, — начала я, — матушка повезла меня в Кентербери…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

28

Брат Эдмунд сосредоточенно, не перебивая, выслушал мой рассказ о том, как я дважды услышала пророчества, толкнувшие меня в объятия неизведанного рока. Прервал только один раз, когда я сказала, что сестра Элизабет Бартон в точности повторила слова другой провидицы, Матушки Шиптон из Йоркшира: «Бычок под телочку лег — поп, береги свой лоб».

— Я уже слышал что-то в этом роде, — сказал он. — Продолжайте.

Когда я закончила, брат Эдмунд долго молчал, уставившись на покрытую грязью стену в узеньком переулке, и едва заметные морщинки вокруг глаз его проступили отчетливей. Потом он повернулся ко мне и спросил:

— Вы верите в это?

Я глубоко вздохнула:

— Сама много раз задавала себе этот вопрос, обдумывала все: и отречение сестры Элизабет, и объяснения Гертруды, почему та отреклась. И возможность того, что Оробас — шарлатан, а маркиза хорошо ему заплатила за этот спектакль. Все это так терзает меня… Сама не знаю, где правда. Хожу кругами и ничего не понимаю.

Я положила ладонь ему на руку:

— Скажите мне, брат Эдмунд, только честно, что вы сами об этом думаете. Такие пророчества действительно бывают?