Еремей Парнов - Ларец Марии Медичи Страница 57

– Да.

– Теперь все понятно, Вера Фабиановна, все понятно. Вы верующая?

– Не знаю.

– В Бога-то верите?

– Не знаю.

– А в дьявола?

– Верю.

– Почему?

– Видела.

– Вы это про змея огненного?

– Да.

– А гадание ваше, Вера Фабиановна, оно от кого? От дьявола или же от Бога?

– От мудрости.

– От какой же это мудрости?

– Цыганской, египетской…

– Вы, случайно, на таро не гадаете?

– На таро нет.

– Если бы были, гадали?

– Да. Книга у меня есть.

– О гадании на таро?

– Да.

– Вам никто не обещал достать таро?

– Нет.

«Очевидно, исподволь готовился. Все, все про старуху знал, до самых мелочей… Не надеялся, что так просто отдаст она свое сокровище. Только зачем же он с угроз начал? Почему сразу смертью стал грозить? Или это уже самодеятельность пособника, слуги этого хромого, с бельмом?.. Почему таро под конец приберег опять же?.. Так вроде бы хорошо подготовился и так неуклюже себя повел. Одно с другим как-то не вяжется. Или они работают параллельно? Нет, черт возьми, в такое совпадение я никогда не поверю».

– Как же назвался ваш посланец? Имя-отчество у него есть?

– Не сказал.

– Ладно, вернемся к дьяволу. Значит, на ваш отказ отдать ларец посланец ответил угрозами и пообещал вернуться вместе с дьяволом?

– Да.

– Ну а уговаривать он вас не пытался? Денег, к примеру, не предлагал?

– Предлагал.

– И много?

– Десять тысяч долларов.

– Ого! Почему же вы не согласились?

– А на кой они мне, эти доллары? В тюрьму из-за них сесть?

«Ей-богу, молодец старуха! Уж такой молодец!.. Очень понятное у нее мышление. Одно слово – гадалка».

– Он, случайно, не иностранец, ваш гость?

– Нет. Наш. Из малороссов.

– Почему вы так думаете?

– «Г» глухо выговаривает.

– Вместо долларов рубли спросить не догадались?

– Девять тысяч по курсу.

– Да, девять тысяч… Значит, спрашивали?

– Нет.

– Почему?

– Сам предлагал.

– Девять тысяч?

– Тридцать.

– Но по курсу-то девять? Откуда же тридцать?

– Сама сообразила. Мне так выгоднее.

– Вы сообразили, что выгоднее взять тридцать тысяч рублей вместо десяти тысяч долларов, которые по курсу доставят только девять тысяч? – догадался Люсин.

– Да. И рублями спокойнее…

«Ну и старуха! Просто клад, а не женщина…»

– Значит, вы согласились все же продать ларец?

– Нет.

– Почему?

– Он дороже стоит… Я диавола поглядеть хотела.

– Давайте разберемся, Вера Фабиановна… Выходит, вы отклонили предложенную сумму в надежде, что сумеете в следующий раз получить больше? Так?

– Да.

– Кроме того, хотели полюбоваться на дьявола?

– Да.

– И не страшно вам было?

– Страшно.

– И все же хотелось?

– Да.

– Так, понятно… Значит, в глубине души вы все же решили так или иначе расстаться с ларцом?

– Не знаю.

– То есть как это не знаете?

– Я ничего не решила. Пусть приходит, подумала, а там как будет, так будет… – Старуха быстро приноровилась к буквенному разговору, и, сперва односложные, ответы ее становились все более обстоятельными. – Может, он и деньги отдаст и сундук потом оставит. Диавол все ж как-никак… Вдруг, думаю, это он испытывает меня?

Люсину все стало ясно.

– Как же протекала ваша вторая встреча? Водку он принес?

– Да.

– А закуска ваша?

– Да. Он еще колбасу принес.

«Вот уж никак не вяжется. Экспортная водка и любительская колбаса. Водка, конечно, от Свиньина, а колбаса – это уже местный колорит. Значит, посланец этот, к сожалению, соотечественник. И не очень высокого пошиба. Из тех, кто соображает на троих…»

– Он много пил?

– Все он и выпил. Я только две рюмочки.

– И о чем же вы беседовали за ужином?

– О всяком.

– А о деле?

– И о деле.

– Он набавлял сумму?

– Нет.

– Почему?

– О деньгах разговора не было.

– Значит, ни он, ни вы в этот вечер о деньгах даже не заикались?

– Да. Я, правда, сказала что-то.

– Может, припомните?

– Сказала, что мало пятидесяти.

– А он?

– Ответил, что диавол платить не велел.

«Это уже совсем интересно».

– Почему?

– Не велел, и все.

– Что же тогда велел дьявол?

– Забрать сундук так.

– Вы говорите то «ларец», то «сундук» – это что, одно и то же?

– Да. Я так называю.

– Хорошо. Вы попросили, вернее, намекнули, что пятидесяти тысяч мало… Кстати, почему? Это же колоссальная сумма!

– Да. Но если можно взять больше, то почему бы не взять?

«Очень даже логично с чисто формальной, конечно, стороны. А так на кой тебе ляд больше? И этого бы за глаза хватило до конца жизни…»

– Понятно. Как же прореагировал на это посланец? Сказал, что дьявол не разрешает?

– Да.

– А вы что ответили?

– Сказала, что не верю. Пусть диавол сам подтвердит, сказала.

– И он подтвердил?

– Не знаю.

– Что же было дальше? После того как посланец допил почти всю водку, а вы сказали, что ждете авторитетного подтверждения.

– Развязал мешок.

– Посланец? Он же слуга.

– Да. Задернул штору, погасил свет и развязал мешок.

– И что потом?

– Змей огненный. На хвосте плясал. Извивался. Вышины неимоверной.

– И это был дьявол.

– Кто же еще?

– Так. Чем же кончилась эти пляска? Змей заговорил?

– Нет. Дальше не помню ничего. Очнулась только ночью, парализованная.

– Вы хорошо разглядели огненного змея?

– Да.

– Он что же, дышал огнем?

– Да. И весь был огненный.

– Почему же ничего у вас в комнате не загорелось?

– Холодный огонь, люциферский.

– Понятно, Вера Фабиановна, от холодного огня ничего, конечно, не воспламенится. И какого же цвета был огонь?

– Желтый с зеленью. Самый змеиный такой, люциферский.

– И свет от этого огня был?

– Да. Только не сильный.

– Ровный или же мигающий?

– Ровный, скорее.

– Попробуем восстановить, как все это произошло. Вы сказали, что хотите подтверждения, а он задернул шторы, погасил свет и в темноте – подчеркиваю: в темноте! – стал развязывать мешок. Так?

– Нет.

– Как же тогда?

– Задернул шторы сперва, потом зажег лампу настольную.

– Эту? – Люсин указал на небольшую лампу в виде гриба-мухомора.

– Да.

– Прекрасно… Итак, он задернул шторы, включил вот эту лампу и погасил люстру. Так?

– Да.

– Что было дальше?

– Взял лампу и полез под стол, где лежал мешок.

– Ага, мешок лежал под столом… Что же делал там этот ваш посланец с лампой?

– Точно не скажу. Вроде сначала мешок развязал, потом лампу туда сунул.

– Лампу? В мешок? Зачем же это, как вы думаете?

– Может, искал что в мешке… – выдвинула предположение Вера Фабиановна.

– Дьявола искал… – развил ее мысль Люсин. – Боялся, что не найдет, что тот в мешке затеряется. Он ведь малюсенький, этот ваш дьявол?

– Нет. Большой мешок был. Тяжелый и полный.

– Значит, дьявол облика своего не менял и в мешке находился в той же змеиной ипостаси? Так вас следует понимать?

– Так, наверное.

– Зачем же посланец засунул в мешок лампу?

– Не ведаю.

– Что же было потом?

– Подержал он лампу в мешке, повозился там минут с пяток, и лампа вдруг погасла.

– Погасла или ее выключили?

– Не знаю. Темно, одним словом, стало. Тут вдруг что-то зашипело, застучало так, что мои коты вой подняли.

– Интересно. Что же дальше?

– Выпрыгнул он и заплясал на хвосте посреди комнаты.

– А вы не думаете, что все это было только ловким фокусом?

– Нет.

– Почему?

– Змей настоящий был. Каждая чешуйка его огнем горела… Пасть опять же, зубы и жало раздвоенное… И шипел он страшенно.

– Может, гипноз?

– Я к гипнозу не чувствительна. Сам Мессинг пробовал – отказался.

– Не гипноз, значит…

– Нет. Он же Олечку мою проглотил.

– Кто это – Олечка?

– Кошка сиамская. Светлая вся, ушки черненькие, глаза голубые…

– А Саскию кто задушил?

– Саскии нет в живых?

– Да.

– Бедное животное… Зачем только я его на воспитание брала? Жил бы себе на лестнице…

– Так вы не видели, как был задушен Саския?

– Нет.

– Хорошо. Большое спасибо вам, Вера Фабиановна. А теперь расскажите мне, чем, собственно, замечателен ваш ларец? Почему даже сам дьявол проявляет к нему такой интерес?

– Это долгая история. Ее по буквам не расскажешь.

– Ладно. Подождем, когда к вам вернется речь. Но, может быть, вы все же сумеете объяснить, почему за этот сундук вам готовы были заплатить столь много?

– Древний он очень.

– И это все?

– Он еще у Марии Медичи был. Это ее приданое.

– А у кого он находился до этого?

– Не знаю… Может, забыла.

– Как же он здесь, в России, очутился?

– Не то его Калиостро сюда привез, не то царь. Не помню точно…

– Какой царь?

– Русский.

– Это я понимаю, что русский. Но кто именно?

– По-разному говорили.

– А отец ваш как рассказывал?