Мастер Чэнь - Амалия и Золотой век Страница 59

Я знаю, что почти наверняка их всех больше не увижу. Доживу ли я до того, чтобы просто так – без всяких дел – вернуться в эту ненастоящую страну через несколько лет и спросить у портье: а вот майор Айк с его немецкой фамилией (не Айзеншпитц) – он еще здесь? А ваш генерал – еще готовит филиппинскую армию к неведомым боям? А помните ли вы меня, я ведь жила здесь, окнами на Интрамурос? Я танцевала вон в том павильоне, помните меня?

И портье извинится, сбежит из-за стойки, будет скрываться в углу, среди зыбких зеркальных отражений, ждать, когда сумасшедшая женщина растворится среди мельтешения фигур в белом.

А пока что мы все здесь, и мы, кажется, любим друг друга – потому что знаем, что расстаемся. Айк, Орд, доктор Хаттер – они машут мне руками и идут на перехват. И Джин, с ее ямочками на щеках, Джин с ними, болтает с Мэйми, а вот подходит и обнимает меня:

– Мэйми, я делаю что-то не то, научишь меня настоящим реверансам? Я ведь сейчас должна присесть и сказать – леди Макларен, не правда ли?

Мэйми, кажется, сейчас объяснит все, что думает о британской аристократии. Но она косится на Айка и молчит.

– Поскольку я сама еще не привыкла к титулу, дорогая Джин, то пусть уж будет просто Амалия… Айк, у меня к вам давно уже был вопрос, не то чтобы важный. Помните первые несколько недель жизни здесь, когда какие-то нехорошие люди интересовались моей ячейкой в сейфе и тем временем держали меня на льду?

– Стандартная операционная процедура, леди Макларен.

– Знаю, что стандартная, майор Айз… Айс… нет, не буду даже пытаться. Так что и с вами мне придется остаться просто Амалией. Но допустим, что она была стандартной. А что за глупость началась потом? Почти месяц как вы уже выяснили все: как выглядит мой паспорт, что у меня за банковские счета, наверняка написали вашему человеку в Сингапур, а тому ничего не стоило телефонировать в Пенанг… Но тем не менее возникла вот эта дурацкая пауза, которой не должно было быть. И – как-то резко закончилась, когда вы вдруг рассказали мне про генро. И вообще мы с того момента внезапно стали лучшими друзьями. Так как насчет этого, майор?

Айк смеется, переглядывается с Ордом.

– Вы колдунья, леди Амалия, – говорит басом Орд. – Потому что мы не просто об этом только что говорили…

– Они вас подстерегали, – поясняет Джин. – Вот с этой папочкой. Потому и звонили насчет того, когда вы спуститесь. Мэйми, скажите Айку, чтобы перестал ухмыляться и показал наконец, что у него там, в его папочке.

– Понимаете, Амалия, – объяснил мне Айк, – я человек очень подозрительный. Да, еще до вашего визита на Виктория-стрит мы получили про вас каблограмму, длиной отсюда до того рояля. Ну, вы знаете, кто вы есть, не буду повторять. Содержимое вашей ячейки лишь подтверждало… Мэйми, я что-то не так сказал? Да я вообще ничего не говорил, это всем показалось. Офицер и джентльмен не интересуется содержимым чужих ячеек, ты это имеешь в виду?

– А леди не швыряются пудреницами в матерых японских шпионов и заговорщиков, конечно…

Я обвела их взглядом: вот теперь уже я сказала что-то не то, они же не понимают, какие тут, к черту, пудреницы.

– Так вот, Амалия, мы тогда с ребятами сказали друг другу: все понятно, кроме одного. Фактор времени. Наши люди из Сингапура подтвердили нам, что в момент, когда наш генерал не пришел на свидание к вашему генералу в Шанхае, вы были еще дома и выступали в Ротари-клубе. А тогда каким же образом вы оказались в Маниле чуть не в тот же день, что и мы сами, прибывшие из Шанхая, здесь высадились? Кто-то еще сказал, помнится – «на метле»?

Мои губы начали расплываться. Помнится, в Кембридже моя специфическая улыбка вызывала весьма нездоровые чувства. Главное – не поворачиваться в профиль, потому что хотя у Джин, например, зубы тоже очень заметны, но если сравнить с моими…

– И Айк тогда сказал: ребята, это не она, – сообщил мне Орд с высоты своего роста. – И отправил новый запрос в Сингапур. Попросил объяснений, особых примет и фото. А фото – это уже не телеграф, это почта. Вот мы этой почты и ждали недели три. И дождались.

На свет явилась обещанная Джин папка – не то чтобы я уже не успела десять раз понять, что в ней было.

Два отдыхающих винта, справа и слева от моей головы. Вздымающийся над этой же головой третий винт. И кто эта дама, в шлеме, в поднятых на лоб специфических очках на каучуковой ленте? А вот кто. «Первая в Малайе женщина-авиатор Амалия де Соза, королева беспроводной связи, владелица шестнадцати радиостанций, также прославленная своей благотворительской деятельностью, у собственного „Юнкерса“ после успешного перелета из Рангуна».

Я подняла на них, всех-всех, взгляд. Они улыбались, не без оттенка извинения во взглядах.

– Ну, это очень смешная история, – начала я. – У меня есть друг, его зовут Ричард. Да я близко боялась подходить к этим его летающим монстрам, а потом проиграла спор и была обязана… Но все равно к ним не подходила, и у меня были существенные оправдания для этого. Пока не возникла ситуация, когда надо было уезжать из одного городка очень-очень быстро, а по земле это было сделать уже невозможно. На земле ситуация тогда… ну как бы…

Айк молчал, но я видела, что он хорошо понял, какого рода то была ситуация.

– И Ричард вывез меня и Элистера на своем летающем чудовище. А потом, – вздохнула я, – потом этот ваш кризис затопил нас всех, даже таких, как Ричард. Он к этому времени уже владел четырьмя аэропланами, возил почту и многое другое, подбирался к прибыльности. Но не подобрался. И я дала ему кредит, что-то вроде полумиллиона.

Мэйми чуть дернулась.

– В наших долларах, – не очень успешно успокоила я ее. – И дала не зря. А когда Ричард потом начал его мне возвращать, он вдруг заговорил о процентах. Я очень удивилась, а он сказал: это не то, что ты думаешь. Вот тебе твой процент, он летает, а вот к нему мой механик и мое взлетное поле. Это «тетушка Ю», модель прошлого, простите – уже позапрошлого года. Так оно начиналось…

Вся компания скорбно – я бы даже сказала, траурно – молчала.

– А что сказал на это сэр Элистер? – не без яда поинтересовалась Мэйми.

Я улыбнулась:

– Элистер, тогда еще совсем не сэр, хотя уже с украшениями в виде ленточек на мундире, и раньше перемещался на всяких штуках, которые летают, а то и на чем-то пострашнее аэропланов. Но, если между нами, когда за штурвалом впервые оказалась я сама… Элистер испытывал примерно то же, что и я. Непобедимый ужас. Но не подняв и брови, втискивался на второе место пилота и в воздухе что-то даже напевал. Бояться – разумно. Но у него с этим самым страхом очень давние отношения. Я бы сказала, ненавистнические.

– А все же – ваш метод прибытия в Манилу и до сих пор загадочен, – заметил Айк. – Ведь то был лайнер.

– Ничего загадочного. Я летела с механиком, он иногда менял меня за штурвалом, – покачала головой я. – Из Пенанга – в Бангкок, это просто и не в первый раз. Потом вдоль моря до Сайгона, это похуже, трясет. В Гонконг вдоль берега. Оттуда в Шанхай, за документами – это уже серьезный перелет. А потом обратно в Гонконг, и в общем-то от него до Манилы напрямую недалеко – кажется, «Юнкерс» как раз бы дотянул, с запасом на женский географический кретинизм.

– Ну и?

– Айк, вспомните, что было здесь накануне инаугурации. А?

– Слишком многое.

– Тайфун, Айк. Он же чуть не смыл всю церемонию в Манильскую бухту, но ушел на восток и затем на север к Формозе. Сгинуть в Южно-Китайском море, на горизонте которого бродит тайфун, – это уже лишнее. А у меня даже не гидроплан, да и тот недолго бы боролся с волной. Вот и все.

«Ах», вслух и молча, атмосфера стала легче.

– Учись, Орд, – сказал доктор Хаттер длинному авиатору. – Не борись тут с тайфунами. Понял меня? И вообще полегче с этими твоими аэропланами. Не доведут до добра.

Компания задвигалась, у всех здесь, в этом городе, были дела… кроме меня.

– Еще немножко секретной информации, – пытаясь не улыбаться той самой улыбкой, подобралась я к Джин. И потащила ее за локоть в сторону (вся компания старалась не вытягивать в нашу сторону шеи): – Сначала нечто легкое: генерал, после целого дня на Виктории, поднимается к себе, проводит там десять – пятнадцать минут, спускается в том же костюме, но с костюмом что-то странное. Сухой и заново отглаженный, безупречный. Что за загадка?

Джин своей зубастой улыбкой попыталась меня затмить:

– Это военный секрет, Амалия. Но я его раскрою. У генерала двадцать три костюма. Чаще всего одинаковые, шьет по полдюжины. Вы же читали, что это самый хорошо одетый профессиональный военный в мире? Адрес китайского портного в Кьяпо могу назвать. Для сэра Элистера. Что, есть и еще вопрос? Нелегкий?

– Еще как есть. Генерал спускается вниз, бежит адъютант, шепчет Айку: «Сара спускается». Так вот, кто такая Сара?