Лондон в огне - Эндрю Тэйлор Страница 65

и я был рад, когда он наконец закончился. Я шагал к дому Ньюкомбов. Шел дождь. В этот час на улицах все еще было многолюдно, особенно возле аркад Новой биржи на Стрэнде: желавшие угнаться за модой богачи слетались в тамошние лавки, словно пчелы на мед. Двойные галереи были забиты покупателями и их слугами. А снаружи из-за их карет на дороге образовался большой затор.

Когда я пробирался сквозь толпу, ко мне подошел слуга и с весьма почтительным поклоном спросил, я ли господин Марвуд.

— Да. В чем дело?

— Моя госпожа желает говорить с вами.

Тут я заметил, что слуга одет в ливрею с яркими черными и желтыми вертикальными полосками. Ливрея Олдерли. Вдруг в голове мелькнуло воспоминание: в подвале Скотленд-Ярда лежит тело Лейна, а Уильямсон скрипучим голосом произносит: «Обратите внимание, во что одет этот человек».

Слуга указал на карету, стоявшую у обочины. Несколько секунд назад я прошел мимо, даже не взглянув на нее. Теперь же я заметил, что на дверце изображен герб Генри Олдерли: самка пеликана вырывает куски плоти из собственной груди, чтобы накормить птенцов. Я мрачно отметил, что в моей семье все наоборот.

Следом за слугой я прошел сквозь толпу, и тот открыл дверцу кареты. Госпожа Олдерли сидела лицом в сторону упряжки, напротив нее устроилась ее личная горничная. Я низко поклонился.

Госпожа Олдерли кивнула в ответ:

— Господин Марвуд, можно вас на пару слов? Не стойте под дождем, садитесь в карету. — Она махнула рукой в перчатке и велела горничной: — Пойдите узнайте, когда будет готово мое ожерелье.

Лакей опустил ступени кареты и помог горничной сойти. Проходя мимо, та бросила на меня недовольный взгляд. Я забрался в карету и сел на ее место. Лакей закрыл дверцу, и я очутился наедине с Оливией Олдерли в полутемном, наполненном сладким ароматом тесном пространстве. Я был вынужден прижать колени к дверце, чтобы не задеть ими ее подол.

— Какая удачная встреча, — тихо произнесла госпожа Олдерли.

Я не ответил. Дождь барабанил по крыше кареты.

— А впрочем, удача здесь ни при чем. Я сегодня была в Уайтхолле и видела, как вы уходили.

— Вы приезжали к господину Чиффинчу? — спросил я. — Или к его величеству?

— Мне нужно встретиться с вами в воскресенье, — произнесла госпожа Олдерли тоном, каким обычно говорят со слугами. — В то же время, на том же месте.

— Если вам так будет угодно, мадам.

— Да, — резко, без тени кокетства, ответила она. — Мне так будет угодно.

— Я ее не нашел, — выпалил я. — Вашу племянницу. Кэтрин Ловетт.

Госпожа Олдерли бросила на меня быстрый взгляд:

— Я знаю.

Она постучала в стекло рядом со мной. Лакей открыл дверцу. Я тихо попрощался. Она что-то ответила вполголоса, но слов я не разобрал.

Когда я пришел домой, отец дремал у огня, а госпожа Ньюкомб готовила ужин. Я ждал, когда накроют на стол, но тут ко мне подошла служанка и сказала, что на улице меня ждет Маргарет и покорнейше просит уделить ей пару минут.

Маргарет стояла в затененной части двора возле двери кухни. Уже стемнело, и единственным источником света были щели в кухонных ставнях.

— Ну? — понизив голос, спросил я.

В сумерках лицо Маргарет казалось серым размытым пятном.

— В наших краях появлялся один подходящий мужчина, сэр. — Маргарет говорила шепотом, и мне приходилось напрягать слух, чтобы не переспрашивать. — Возможно, это и был Ловетт. Он жил в переулке Висящего Меча, со стороны Солсбери-корт.

— Что за человек?

— Высокий, хорошо сложен, парик не носит. Сэмюэл иногда видел его в таверне «Чаша крови». Но допьяна он ни разу не напивался. Заказывал немного эля, грелся у огня и читал газету.

— Сэмюэл запомнил, как он выглядел?

— Очень худой. — Маргарет говорила короткими, отрывистыми фразами, будто боялась тратить слова из драгоценного ограниченного запаса. — Лет сорока пяти — пятидесяти. Одет просто, на поясе шпага. Наши его обходили стороной.

— Сэмюэл не говорил, что этот человек делал в Лондоне?

— В Эльзасе таких вопросов не задают, — ответила Маргарет с ноткой презрения в голосе. — Кто захочет, сам расскажет. Сэмюэлу показалось, что у этого человека тяжелые времена, — похоже было, что он привык к лучшей жизни. Конечно, в «Чаше крови» опустившегося народу пруд пруди, но Сэм говорит, что этот человек от них отличался: у него явно была какая-то цель. И деньги у него всегда водились. Никто с ним не связывался.

— Где его можно найти? Вы знаете, в каком доме он остановился?

— Нет. На прежнем месте он больше не живет. Сэм разговаривал с домовладельцем. — Выдержав паузу, Маргарет гордо вскинула голову и хмыкнула, будто подчеркивая, что Сэмюэл разузнал все это, несмотря на отсутствие ноги. — Вчера вечером он съехал. Без предупреждения. — Маргарет фыркнула, как будто ее это обстоятельство забавляло. — С хозяином рассчитался сполна — деньги отдал слуге. Заплатил все до последнего фартинга. Ни больше ни меньше. Сам рассчитал, сколько с него причитается. Мало кто так делает, и особенно в Эльзасе. Ну а тех, кто платит без понуканий, и вовсе днем с огнем не сыщешь.

Я сказал:

— Наверняка люди как-то к нему обращались.

— Ловеттом его никто не называл. Он представлялся господином Колдриджем.

У меня захватило дух.

— И вот еще что, сэр. — Маргарет понизила голос до шепота. — Сэм слышал, что возле Брайдуэлла этот Колдридж убил человека.

Я оживился, но одновременно мне стало не по себе. Мост над рекой Флит недалеко от Брайдуэлла. То самое место, где нашли тело Джеремайи Снейда.

В этот момент кухонная дверь открылась и на крыльцо шагнула госпожа Ньюкомб. У нее за спиной маячил один из подмастерьев с палкой в одной руке и фонарем в другой.

— Кто здесь? — требовательным тоном спросила она. — Покажитесь.

— Никого, госпожа, только я и Маргарет, — отозвался я. — С сегодняшней доставкой вышла заминка, но мы уже все уладили.

Я отодвинул задвижку на калитке, выпуская Маргарет со двора на улицу.

— Вот почему Колдриджа никто не трогал, — шепнула она, проходя мимо. — Даже Скала и капитан Бойд из Бараньего переулка.

Глава 34

В пятницу утром я отправился в Сити по поручению господина Уильямсона. По дороге обратно в Уайтхолл я шел по Чипсайду. Колокола уцелевших церквей у меня за спиной на все голоса били одиннадцать.

От Чипсайда, одной из самых