Вячеслав Антонов - Китайская петля Страница 7

Решающий день начался вполне обычно. Родители отправились в гости к Елене — той самой худенькой девочке, спавшей в «Запорожце», которая стала взрослой замужней женщиной, — и собирались вернуться лишь к вечеру. Оставшись один, Андрей отпился китайским сбором от очередного приступа кашля и лег на диван, изучая документы из пластиковой папки.

…Летом 1627 года в государстве енисейских кыргызов под названием Хоорай, расположенном в степях нынешней Хакассии, состоялся большой съезд — Чыын. Представители четырех хоорайских княжеств — Алтысарского, Исарского, Алтырского и Тубинского — решили направить посольство в Москву, к царю Михаилу Романовичу, и предложить равноправные и союзные отношения с Россией. В Москве посольство было принято и договор заключен.

27 мая 1628 года, в нарушение заключенного договора, русский отряд численностью 304 казака под командованием владимирского дворянина Андрея Дубенского поднялся вверх по Енисею до левого притока Ызыр-сух, ныне именуемого Качей. Здесь, «в Тюлькиной землице», лежащей уже на территории Хоорая, отряд встретили местные «князцы» Татуш и Абытай и помогли казакам лошадьми для транспортировки леса. Увидев, что строится не торговая фактория, как то было обещано, а мощная крепость, запирающая выход Енисея на равнину, «князцы» предприняли попытку выбить казаков. Попытка не удалась, и уже 18 августа острог был закончен. Именно Красноярск, провоевавший почти сто лет, сыграл ключевую роль в овладении Хакассией, Тувой и всем Алтае-Саянским нагорьем…

Чтение прервалось зуммером телефона. Звонила Марина, вдова Виктора, — старого, старого друга Андрея. Виктор был геологом. Несколько лет назад его убили в Талнахе, рудничном городе, расположенном недалеко от заполярного Норильска. Как раз в это время на Норильский горно-обогатительный комбинат пришел новый собственник — потанинское ОАО «Нор-никель», — поэтому обстоятельства гибели Виктора никто выяснять не стал. Собственно, все распределение собственности в российской горнодобывающей промышленности и основано на таких убийствах при невыясненных обстоятельствах. После гибели Виктора Андрей регулярно помогал деньгами его семье. Примерно год спустя после смерти мужа Марина психологически отошла от шока и, пойми Андрей правильно ее намеки… но он предпочел не понять. Помимо естественного уважения к памяти друга, для этого имелись две причины приземленно-эротического плана. Во-первых, набирающий силу роман с Крысой, а во-вторых, подрастающая дочь Виктора и Марины по имени Таня. Ее Андрей знал все шестнадцать (или уже семнадцать?) лет — сначала толстощеким карапузом, потом худой голенастой школьницей и, наконец, крепкой, расцветающей сибирячкой. Андрей по-мужски осторожно держался с этой девочкой, при этом не стараясь изображать ни второго отца, ни заботливого дядю. Он был знакомым их дома, свободным интересным мужчиной, не переходящим границ, и это положение, похоже, устраивало всех. Возможно, устраивало бы и дальше, но сегодняшний звонок менял многое.

У Татьяны анализы показали плохую кровь, врачи боялись лейкемии. «Лейкоциты, эритроциты, РОЭ…»— читала Марина с карточки.

— Что посоветуешь? — наконец спросила она упавшим голосом.

Такой голос бывает у родителей при первом известии о смертельной болезни ребенка. Мужество приходит потом.

— Скоро приезжает мой знакомый, — подумал вслух Андрей, — он китаец, хороший врач.

— Сможет он осмотреть Таньку?

— Я попрошу его. Думаю, да, сможет.

— Танька зайдет к вам сегодня. Что-то хочет тебе отдать. Ты поговори с ней, а?

— Конечно, Марина.

— Прости, Андрюша, вот еще что…

— Говори.

— Сколько стоит визит твоего врача? Видишь ли, у нас…

— Думаю, один осмотр ничего не будет стоить. А там разберемся. Не переживай, все будет нормально.

…Последний раз они виделись месяца три тому назад, осенью, на даче общих знакомых. Там состоялся большой пикник, знаменующий окончание картофельной страды. Оторвавшись от шашлыков и водки, настоянной на кедровой скорлупе (это лучше, чем настаивать водку на целых орешках), Андрей предложил Тане прогуляться к запруде. Было солнечно, безветренно, горьковато-сухо пахло опавшей листвой, из которой поднимались тонкие березовые стволы.

«Сколько мертвого света и теплых дыханий живет

В этом сборище листьев и прелых рогатин…»

— прочитала на память Татьяна, поднимая с земли извилистую рогульку. При этом на ее левой руке что-то негромко прозвенело.

— Что там у тебя? — спросил Андрей.

— Смотрите, — приподняв обшлаг куртки, протянула она руку.

На тонкое запястье с выступающими косточками был надет браслет, сплетенный из нескольких рядов мелких темных колец.

— Откуда такой?

— Парень знакомый сделал. Вообще-то он кольчуги плетет, на продажу. Представляете?

— И что, берут?

— Говорит, берут, как пирожки. Нож-то не пробивает. Вам такую не надо?

В делах Андрея ножи были неактуальны. А вот браслет ему понравился. Можно приспособить под часы — серый титановый корпус неплохо смотрелся бы на темной чешуйчатой змейке.

— Можешь мне такой заказать? — спросил он. — Я заплачу.

— Кому браслет — вам или шпионке вашей?

Он упомянул как-то про Крысу, и вот, пожалуйста, — шпионка. Версия старшего школьного возраста. «Там шпиёнки с крепким телом…».

— Для меня браслет, — заверил он. — Нет никаких шпионок.

— Ну конечно, нет! Другому кому рассказывайте!

— Не было, нет и не будет. Граница на замке.

— А меня с ней познакомите? А то не буду заказывать.

— Что с тобой делать. Вместе в Париж отправлю.

— А я была в Париже. Еще когда папа был жив. Час от часу не легче.

— И как тебе Париж? — Андрей хотел увести разговор от воспоминаний о Викторе. Для них было не время и не место.

— Одни негры, — бросила красноярская соплюшка с вполне натуральным пренебрежением, почти не рисуясь. Вот и Крыса говорила: «Париж — это город, где когда-то жили французы».

— Ручку вашу позвольте, — меж тем попросила Татьяна. Гибкие девичьи пальцы охватили его запястье, потом составили в воздухе кольцо, запоминая размер…

А сейчас Андрею было ясно — просьба Мастеру осмотреть Таню будет стоить его согласия на поход. Формально он еще не дал согласия. Правда, принял задание от своего питерского начальства, так, в принципе, это ничего не меняло. Другой вопрос — где сейчас Мастер?

В тот же самый хмурый зимний день господин Ли Ван Вэй и его ученик Чен вышли из торгового центра «Китайский город», стоящего на Стрелке — месте слияния рек Енисея и Качи. Почти четыреста лет назад именно здесь был поставлен Красноярский острог. Macтер был недоволен. На одном из лотков он увидел китайские тренировочные нунчаку — взял, крутнул раз, и мягкая пластиковая трубка сразу сорвалась с несущего стержня, улетев на другой конец зала.

— Ну, тут чего-нибудь закрепить надо, — меланхолично заметила русская продавщица, принимая товар обратно.

— Найти, кто такие завозит, и в задницу забить, — распорядился Мастер. — Надо бороться за качество наших товаров.

— Я понял, Ши-фу, — ответил Чен.

— Как там, на рынке?

На рынке было сложно. Братва попалась упорная, никак не отдавала нужный процент.

— А ведь тебе скоро в Китай, — напомнил ему Мастер.

— Я знаю. Простите, Ши-фу, вы нашли ворота для Андрея?

— Найду. Андрей уже здесь, вернулся из Москвы.

— А как там, в Москве?

— В Москве работают. Жаль, что не вышло со съемкой. Жаль.

Мастер пристально посмотрел в сторону Караульной горы. Там, за косо летящим снегом, виднелось приземистое кирпичное строение, возведенное на месте сожженного цыганами кабака, — того самого, что местные острословы отвели под китайскую военную комендатуру.

— Кажется, на доме была телекамера, — вслух подумал Чен, — может, остались записи?

— Даши люди в тот же день вышли на охрану дома. Но опоздали. Кассета находится в «Лимассол инвестментс», в петербургской конторе.

Разговаривая, Мастер и ученик подошли к автостоянке, на которой стоял их темный «БМВ».

— Вот, значит, как… — протянул Чен, садясь за руль. — Но ведь контролировать Андрея в общих интересах.

— Пока да, — ответил Мастер, защелкнув ремень. — Ладно. С рынком поступим так: пусть думают. До твоего возвращения. А пока подготовь прощальный привет по-китайски — чтоб лучше думалось.

— Я понял, Ши-фу.

— Вот и хорошо, — по-доброму улыбнулся господин Ли Ван Вэй, откинувшись на спинку сиденья и набирая номер на сотовом телефоне.

В квартире Андрея снова зазвонил телефон.

— Алло. Да, это я. Здравствуйте, Ши-фу. Вечером, в спортзале Университета? Буду.

«Ну, вот и он, легок на помине. Про Таньку не забыть». — Отойдя от окна, Андрей снова лег с бумагами.

…26 апреля 1644 года, после неудачной войны в Маньчжурии и народного восстания, в пекинском парке повесился последний император китайской династии Мин. Спустя полтора месяца в Пекин ворвались Маньчжурские войска, и Богдо-хан стал первым императором новой, и последней, династии Цинъ. Внешняя политика новой династии определялась давней целью Китая — объединением всей Азии (в идеале — всего мира) под китайским владычеством. К северо-западу от Китая лежало могущественное Джунгарское ханство, населенное калмыками и западными монголами (ойратами). На эти земли у новой китайской династии были свои планы, и население степного Хоорая играло в них не последнюю роль.