Роберт МакКаммон - Мистер Слотер Страница 75

С потолочных балок среди земляных стен вместе с полудюжиной ламп свисали цепи, каждая заканчивалась острым железным крюком футах в пяти от пола. То, что висело на этих крюках, показалось сначала чудными морскими тварями, извлеченными из глубины рыбачьим неводом: перевитые синие узлы, похожие на морских червей, какая-то масса, как багровый скат, акула размером с кулак и веревки, свисающие с нее как щупальца медузы. Два ведра, до краев полные кровью, стояли под деревянной колодой, покрытой смесью запекшейся крови с чем-то, что лучше бы не разглядывать. И пахло здесь морским запахом — отливом. На полу рядом с Мэтью оказались две босые ноги, отрубленные у щиколоток, рядом — отделенная от тела голова старой русалки с белыми волосами. Глаза ее были полуоткрыты, будто она пробуждалась от сна, но серые губы крепко сжаты, чтобы не выдать какой-то тайны.

Здесь почила с перцем вдова Форд. Дополнительная пряность в следующую партию колбас.

Мэтью глядел на висящие внутренности, а они едва-едва покачивались. Расчетливая миссис Такк — использует тело целиком. Все органы, не только мясо. Наверное, и костный мозг тоже. Хотя ногтям в эту смесь попадать не следует. Как и зубам. Голову, очевидно, вскрывают последней, извлекая мозг. Все в котел, вместе со свининой, а когда колбасы готовы и завязаны, их несут в коптильню. Очень экономично и целесообразно.

Мэтью боялся сойти с ума возле этого алтаря зла.

С яростным визгом влетела в комнату миссис Такк, занесла топор — и глубоко всадила его в голову Мэтью.

Точнее, в ту голову, которую он поднял с пола. Принадлежавшую вдове Форд — Мэтью выставил ее перед собой, чтобы уберечь от удара свою.

Миссис Такк, увидев, что разрубила не ту голову, попыталась ее стряхнуть, но топор застрял прочно. Она бешено заколотила головой по полу — безрезультатно. С криком злости и досады она уперлась ногой, добавляя к горестной судьбе вдовы Форд еще и посмертное унижение.

А пока миссис Такк предавалась этому занятию, Мэтью подполз к одному из ведер и взял его в руки. Снова с трудом встал на ноги, преодолевая боль и выплеснул содержимое женщине в лицо.

Отплевываясь чужой кровью, вся вымазанная красным, миссис Такк бросила топор и голову, в которой он застрял, отшатнулась назад, в коридор, подняла руки протереть глаза. Для надежности Мэтью ударил ее ведром наотмашь, но не успел — ведро ударилось о стену там, где только что была миссис Такк.

Мэтью знал, что она не сдалась. Еще он знал, что она пошла искать что-то другое, чем его убить. Оглядевшись, он увидел второй топор, прислоненный к колоде, этот — с окровавленным лезвием. Инструмент Кочана. Но куда, к черту, подевался сам Кочан? Мэтью слышал, как миссис Такк зовет его, и в ее сорванном голосе звучала нота отчаяния. Она знала, как и Мэтью, что если Кочана до сих пор здесь нет, значит, он не придет.

Мэтью поднял топор, повернул его острием к двери, скорчившись от боли в паху.

Когда миссис Такк вернулась, лицо ее казалось кровавой капающей маской, в обеих руках она сжимала по ножу из своей коллекции.

— Я не хочу вас убивать, — сказал Мэтью, держа поднятый топор.

Если миссис Такк и боялась топора, то не показала этого. Она сделала выпад, чтобы заставить Мэтью отступить, но он держался.

— Ты в могиле, — шипела она, чертя ножами в воздухе. — В могиле, да, в могиле, и в могиле останешься! — Она не сводила с него глаз, дразня, заманивая. Сделала два шага влево, потом вправо. — В могиле, — повторила она.

И бросилась.

Думать времени не было — только реагировать. И целиться тоже не было времени. Мэтью просто ударил топором, когда миссис Такк нацелилась полоснуть его одним ножом по лицу, другим по горлу.

Раздался хруст. Миссис Такк ухнула по-звериному, ее отбросило в сторону, она упала на мокрую красную землю. Заморгала глазами, расширенными от шока — а может быть, и от немалой доли безумия. И попыталась снова встать, но левая рука уже вышла из повиновения.

— Не вставайте, — сказал Мэтью.

Она уже была на коленях. Смотрела на нож в правой руке, будто силу из него тянула. Дрожа от ярости и боли, она поднялась на ноги.

— Не надо, — предупредил он, снова занося топор.

Но уже знал, что она бросится. Из человека она давно превратилась в тварь, которая должна убивать, чтобы выжить. Мэтью вспомнил зуб чудовища в мансарде Мак-Кеггерса. Идеальный хищник, сказал Мак-Кеггерс. Создан для двух функций: уничтожение и выживание.

И она, и Слотер — той же породы, подумал Мэтью, созданы с тем же назначением. Убить — или быть убитым.

Он смотрел, как она приближается — медленно, в жутком молчании. Клинок выставлен вперед — зуб монстра ищет живую плоть. Мэтью стал отступать, задевая цепи с кусками мяса.

Она полностью создана не Богом, но профессором Феллом. Кто бы он ни был, этот профессор, он умеет взять человека и, как из сырой глины, вылепить из него монстра.

Зуб монстра. Свидетельство того, что говорил Господь Иову о бегемоте и левиафане.

Бог говорил Иову из вихря, сказал тогда Мак-Кеггерс. Велел Иову препоясать чресла мечом, как мужчине, и встретить грядущее лицом к лицу.

«Я призываю тебя», — сказал Он.

Миссис Такк бросилась внезапно, с невероятной быстротой и яростью, стиснув зубы, выкатив глаза на окровавленном лице, устремив нож к сердцу Мэтью.

Он взмахнул топором — лезвие рассекло кожу и сломало кость, но Мэтью ощутил, как нож прорезал жилет и рубашку, ощутил острие зуба чудовища, прижатое к телу, почувствовал, как оно нацелилось прокусить внутренности…

И вдруг лишилось силы.

Миссис Такк выпустила нож и стала падать назад. И голова у нее присутствовала не целиком. Женщина упала в цепи, пошатнулась, привалясь к колоде, и соскользнула на пол. Тело дергалось, ноги тряслись в отвратительном танце паралитика.

Невероятно, но оставшейся рукой она уперлась в пол и, казалось, снова хочет подняться. Изувеченная голова обернулась к Мэтью, пальцы вцепились в землю. На лице застыло выражение чистой холодной ненависти.

«Не думай, что ты победил, человечек, — говорило оно. — Куда там. Я — самое меньше из всего, что тебя ждет».

Она испустила жуткий, прерывистый вздох, потом глаза ее затуманились, лицо застыло. Голова упала вперед, но пальцы глубже врылись в землю — раз, два, и в третий раз, пока не замерли неподвижно. Рука так и осталась стиснутой в клешню.

Очень долго Мэтью не мог двинуться. Наконец до него полностью дошло, что он только что убил человека. Кое-как он выбрался из погреба и его вывернуло наизнанку рядом с фургоном Кочана. Мэтью рвало, пока не начались пустые спазмы, но даже тогда он не выпустил топора из рук.

Расстегнув жилет, Мэтью посмотрел на рубашку. Нож оставил на ребрах царапину двух дюймов длины, но не страшную. Не такую, какую хотела бы оставить миссис Такк. Вот в паху болело куда сильнее. Если завтра он сможет ходить, это еще будет удачей.

Но Слотер едет к Натэниелу Пауэрсу — свести счеты от имени профессора Фелла. Пусть завтра Мэтью будет трудно ходить, сегодня он должен как-то препоясать эти самые чресла настолько, чтобы залезть на лошадь и спешить в Никольсберг за помощью. Не повезет тому фермеру, который сегодня откроет дверь. Только прежде нужно открыть тот ларец, что остался в погребе.

А после спешить на юг, в колонию Каролина, чтобы добраться до Натэниела Пауэрса раньше Слотера.

Мэтью прислонился к фургону, ожидая, пока прояснится голова и успокоятся нервы. Это могло занять довольно много времени.

Глаза его смотрели на пустой гроб, на заступ, лежащий в глубине фургона.

Но черт побери… куда девалась кирка?

Глава тридцать первая

Под серым ноябрьским небом ехал по дороге одинокий всадник. Прямая дорога шла среди молодых деревьев, и в конце ее стоял двухэтажный плантаторский дом с белым узором, белыми ставнями и четырьмя трубами. По обе стороны от дороги за деревьями расстилались табачные поля, коричневые и опустевшие до апреля. Одинокий всадник сдержал на секунду вороного коня, оглядывая ландшафт, и поехал по выбранной дороге дальше.

Это был джентльмен, хорошо одетый в столь холодное и мрачное утро. Рыжевато-коричневые панталоны, белые чулки, начищенные черные ботинки, темно-синий жилет и темно-синяя куртка с более светлой пелериной. На голове — со вкусом подобранный белый парик, не слишком завитой, поверх — черная треуголка. Черные перчатки, черный плащ и белый галстук — последние штрихи продуманной внешности.

Он только что приехал из таверны «Отдых джентльмена» в Кингсвуде, где провел последние две ночи. Там его знали как сэра Фонтероя Мейкписа, помощника лорда Генри Уикерби из имения Уикерби близ Чарльз-Тауна. Этот титул также значился в весьма вежливом письме, которое сэр Мейкпис послал с юным курьером из Кингсвуда к дверям плантаторского дома, к которому сейчас приближался. Таковы способы обращения между джентльменами и привилегии высокородных.