Человек в черном - Уилки Коллинз Страница 8

– Он замолк!

– Когда вы слышите голос мальчика, он раздается постоянно? – спросил я.

– Нет, с промежутками, иногда большими, иногда меньшими.

– То вдруг зазвучит, то вдруг замолкнет?

– Да.

– Вам неприятны мои вопросы?

– Я не жалуюсь, – сказал он грустно, – и терпеливо переношу свое наказание.

Я стал возражать:

– Напрасно вы вбили себе это в голову. Это нервная болезнь, с которой сумеет справиться медицина. Как только приедем в Лондон, вы отправитесь к доктору!

Мое мнение не произвело на него никакого впечатления.

– Я лишил жизни своего ближнего, – сказал он, – и лишил будущности молодого человека, который – не будь меня – жил бы долго, счастливо и честно. Говорите, что хотите, я потомок Каина. У него была печать на челе, у меня есть свой крест. Утешайтесь, если хотите, тщетными надеждами. Я же теперь ни на что не надеюсь. Спокойной ночи.

VIII

На следующий день ранним утром старый буфетчик, не зная, что делать, зашел ко мне за советом.

– Сударь, пожалуйте, посмотрите на барина! У меня язык не поворачивается разбудить его.

Между тем, если сегодня нам ехать в Лондон, будить его уже было пора. Я вошел в его спальню. Не будучи доктором, я сознавал всю важность этого освежающего покойного сна и взял на себя ответственность за то, чтобы его не будили. Оказалось, что я поступил умно. Он проспал до полудня. Преследовавший его голос более не возвращался. Мы провели день спокойно. Один только случай, который я не могу обойти молчанием, нарушил мирное течение дня.

Мы вернулись с прогулки верхом. Ромейн ушел читать в библиотеку, а я осмотрел некоторые переделки в стойлах и только вышел во двор, как у ворот остановился шарабан, запряженный пони. Джентльмен, сидевший в шарабане, вежливо спросил, можно ли осмотреть дом. В Венже было несколько хороших картин и драгоценных остатков древности; во время отсутствия Ромейна дом показывали редким путешественникам, решавшим пробираться через покрытую вереском равнину, окружавшую аббатство. Незнакомцу сказали, что мистер Ромейн дома. Он стал извиняться, но с таким огорченным видом, что я подошел к нему и заговорил.

– Мистер Ромейн не совсем здоров, – сказал я, – и поэтому я не могу пригласить вас в дом. Не угодно ли вам будет пройтись по саду и взглянуть на развалины аббатства?

Он поблагодарил меня и принял приглашение. Описать в общих чертах этого джентльмена нетрудно. Это был немолодой дородный господин, добродушный и веселый на вид; его длинный черный сюртук, походивший на те, которые носит католическое духовенство, был застегнут на все пуговицы. Лицо его было гладко выбрито, и в глазах выражалась скромность, соединенная с пытливостью, – выражение, которое мы привыкли связывать с представлением о почтенной особе духовного звания.

К моему удивлению, местность оказалась ему несколько знакомой. Он направился прямо к маленькому озеру, смотрел на него с любопытством, совершенно непонятным для меня, сознаюсь, я наблюдал за ним. Он взобрался по откосу и вошел в калитку сада. Ни одно из украшений, придуманных садовником, не удостоилось его внимания. Он прошел по аллеям мимо кустарников и цветов и остановился у старого каменного фонтана, который, по преданию, был одним из украшений сада во время существования монастыря. Тщательно осмотрев остатки древности, он вынул из кармана лист бумаги и начал внимательно рассматривать его. Может быть, это был план дома и садов, а может быть, и нет – могу только сказать, что незнакомец пошел самой кратчайшей дорожкой к развалившейся церкви аббатства.

Оказавшись окруженным стенами церкви без крыши, он набожно снял шляпу. Я не мог следовать за ним далее, не рискуя обратить на себя внимание. Я сел на камень и стал ожидать его возвращения. Прошло около получаса, прежде чем он снова появился. Он поблагодарил меня за любезность таким спокойным тоном, будто ожидал встретить меня именно на этом самом месте.

– Все, виденное мною здесь, весьма заинтересовало меня, – сказал он. – Осмелюсь предложить вам немного нескромный вопрос для незнакомого…

Я в свою очередь полюбопытствовал узнать, в чем мог заключаться этот вопрос.

– Мистер Ромейн в самом деле счастлив, что владеет таким прекрасным поместьем. Он, кажется, еще молодой человек?

– Да.

– Женат?

– Нет.

– Извините мое любопытство. Владелец аббатства Венж интересная личность для такого антиквария, как я. Еще раз благодарю вас. Мое почтение.

Он уехал в своем шарабане, бросив последний взгляд… не на меня… а на аббатство.

IX

Мой рассказ о событиях приближается к концу.

На следующий день мы вернулись в гостиницу в Лондоне. По просьбе Ромейна я тотчас же послал к себе домой за письмами, пришедшими в мое отсутствие. Он не переставал думать о дуэли: ему до смерти хотелось узнать, не получено ли каких-нибудь известий от доктора-француза.

Когда посланный вернулся с моими письмами, на одном из них был штемпель Булони. По настоянию Ромейна, я открыл это письмо первым. Оно было подписано доктором.

С первых строк я понял, что одно мое опасение было устранено. После официальных справок французские власти решили, что не было повода для привлечения к суду противника, оставшегося в живых, ни один из присяжных, выслушав дело, не нашел бы его виновным в единственном преступлении, в котором его могли обвинить, – в «убийстве».

Неумышленное убийство во время дуэли не наказывается французскими законами. Мой корреспондент приводил несколько случаев в подтверждение этого, опираясь на публично выраженное мнение самого знаменитого Берриера. Одним словом, нам нечего было бояться.

На второй странице сообщалось, что полиция накрыла игроков, с которыми мы провели вечер в Булони, а унизанная украшениями хозяйка была заключена под арест по обвинению в содержании игорного дома. В городе подозревали, что генерал более или менее прямо был причастен к некоторым весьма щекотливым обстоятельствам, открывшимся следствию. Как бы то ни было, он вышел в отставку, уехал с женой и семейством из Булони и оставил после себя много долгов. Никоим образом не удалось открыть, куда он направился.

Я прочел письмо вслух Ромейну, при последних строках он прервал меня.

– Вероятно, плохо справлялись, – сказал он. – Я сам наведу справки.

– Какой интерес могут они представлять для вас! – воскликнул я.

– Весьма большой, – отвечал он. – Я надеялся хоть в незначительной мере загладить свою вину перед бедным семейством, которое пережило из-за меня столько горя. Если жена и дети в плохих обстоятельствах – в чем, кажется, нет сомнения, – то я мог бы обеспечить их, конечно, оставаясь неизвестным. Дайте мне адрес доктора, я попрошу его произвести розыски за мой счет под видом того, что