Нэнси Бильо - Чаша и крест Страница 83

Вот городские кварталы с жилыми домами, магазинами, церквями остались позади, и я вышла к широкому полю. По нему маршировали мужчины: много мужчин, тысячи, целое море народу. Колонны направлялись к отдаленным высоким каменным строениям. Передо мной был уже хвост этой тысяченогой ящерицы, целой армии лондонцев, собранных здесь по приказу короля. Невозможно было сосчитать, сколько же их в этой движущейся массе народа, но, похоже, лодочник не преувеличивал: тут действительно собралось не меньше двадцати тысяч человек.

А цвет этого волнующегося моря человеческих тел! Невероятно, но все мужчины с ног до головы были одеты в белое. На солнце блистали тысячи белых шлемов. Не иначе, был издан специальный приказ, чтобы все эти люди сегодня надели белые головные уборы, белые рубашки, камзолы, штаны и чулки. Они сами покупали эту одежду, стирали, чинили, латали, если нужно было, а потом отбеливали. Видит Бог, у многих из этих людей нет лишних денег. Но ради короля они извернулись, сделали все, чтобы исполнить его приказ. Почему? Из одной только преданности своему монарху? Или из страха перед ним? Или из ненависти к захватчикам?

Мужчины продолжали медленно маршировать по полю. Откуда-то спереди доносилась стрельба. Над скопищем людей поднимались и медленно рассеивались густые клубы дыма. Похоже, проходя мимо его величества, лондонцы разбивались на небольшие группы и демонстрировали ему свое оружие.

Большинство зевак ожидало здесь, но стайка каких-то отчаянных девиц и молодых женщин жаждала увидеть больше. Они побежали куда-то в сторону, по аллее, обсаженной низенькими растрепанными деревьями и протянувшейся прямо к дворцу. Они явно хотели посмотреть на своего короля и его окружение.

Я бросилась вслед за ними.

Лондонцы маршировали плотными колоннами по пять человек в шеренге, и у каждого в руках было оружие: у кого пика, у кого лук или просто длинный нож. Кое-где виднелись запряженные лошадьми телеги, груженные военным снаряжением.

Пробежав половину пути, я почувствовала, что лоб покрылся испариной. Я вспотела, устала, но не обращала на это внимания. Я уже видела высокий помост, возведенный перед ведущими к дворцу воротами, и фигуры стоявших на нем людей.

Вот он, король Генрих в окружении своих приближенных. Он был на голову выше остальных; за те двенадцать лет, что я не видела его, я уже успела позабыть про его исключительный, поистине громадный рост. На Генрихе был темно-синий парчовый камзол с рукавами, отделанными золотом. Всякий раз, когда успевший за это время изрядно растолстеть король поворачивался или переступал с ноги на ногу, он был похож на корабль, раскачивающийся на волнах. Я подобралась еще ближе и увидела, как под его оперенной шляпой свисают длинные волосы золотисто-рыжего цвета, совсем как у моего покойного дядюшки, герцога Бекингема. Мы с Генрихом близкие родственники, как ни ненавистно мне сознавать это. Наши бабушки были родными сестрами.

— Смотрите, смотрите, вон там лорд-мэр, видите?! — крикнула рядом со мной женщина, тыча в сторону пальцем.

Какой-то крепкий и плотный мужчина выступил из передней шеренги и поклонился королю и его советникам. Генрих что-то сказал ему своим резким высоким голосом, а потом махнул рукой человеку, стоявшему рядом с ним, немного позади.

Томас Кромвель, а это был именно он, шагнул вперед. И на этот раз главный министр короля был одет очень просто.

— Господин лорд — хранитель печати! Жители Лондона приветствуют вас! — прокричал мэр. — Мы всегда готовы грудью встать на защиту города и отразить нападение этой мерзкой гадины, римского епископа.

— Благодарю вас, мой добрый сэр Уильям, — сказал Кромвель.

Какой обыкновенный, заурядный у него голос, тревожно подумала я. Не громкий и не слишком тихий: не поймешь, кто говорит, аристократ или простолюдин. Так может говорить абсолютно любой человек — и этот голос принадлежит тому, кто спланировал и осуществил уничтожение монастырей по всей Англии.

Я пробежала глазами по лицам людей, стоявших по другую сторону короля. Там были герцог Норфолк, которого Генрих назначил главнокомандующим на случай войны. Сегодня он принимал парад подданных короля, которые по его приказу пойдут на смерть.

Рядом с Норфолком, как всегда, маячила фигура епископа Гардинера, бывшего — я в этом нисколько не сомневалась — автором «Акта о шести статьях». Гардинер переводил взгляд с короля на лорд-мэра. И вдруг внимание его привлекла группа женщин, среди которых стояла и я.

Теперь уже нельзя отвернуться или спрятаться за чужие спины. Любое подобное движение может привлечь внимание епископа. Я стояла неподвижно и не отрываясь смотрела на доски помоста. Упорно разглядывала башмаки власть имущих Англии, приближенных короля. Досчитав до пятидесяти, я снова подняла глаза. Гардинер не узнал меня. Когда-то я была его любимым тайным агентом. Но теперь слилась с толпой этих простых безымянных женщин, которые наверняка все были для епископа на одно лицо.

Тем временем проехала самая большая, запряженная шестью лошадьми повозка, на которой стояли две пушки. Их спустили на землю и теперь пытались найти оптимальное направление стрельбы, чтобы случайно не пальнуть куда не надо.

— Да не сюда, — кричал король Генрих, показывая рукой, — вон туда!

Он подошел к краю платформы, и стало заметно, какие скованные у него движения, словно ему больно было ходить. Он казался гораздо старше Норфолка, хотя на самом деле герцогу было почти на двадцать лет больше, чем Генриху.

Пока дюжина людей суетливо пыталась исполнить пожелания короля, я подошла к ним поближе. И, покидая Уайтхолл, в последний раз замерла на месте, пытаясь запомнить этих четверых человек на помосте: короля Генриха, лорда — хранителя печати Кромвеля, епископа Гардинера и герцога Норфолка.

«Я все сделаю как надо, Эдмунд, — мысленно поклялась я, — не сомневайся, у меня все получится. Я верну нашей стране милость Господню, истинную веру и покорность его святейшеству Папе Римскому. На этот раз я не подведу тебя».

Возвращалась обратно я тем же путем: через аллею, проходящую по ровному влажному полю. Торопясь поспеть вовремя, я слышала за спиной пушечные выстрелы. Солнце уже клонилось к закату, когда я добралась до места. Роскошных особняков здесь было совсем немного, и мне не составило труда найти нужный. Его охраняли трое очень высоких и сильных стражей.

Как только я подошла, все трое одновременно шагнули мне навстречу.

— Проходи, проходи, молодка! — сказал один из них, а другой наставил на меня острую пику.

— Мне надо поговорить с хозяином. — Я ткнула рукой в сторону дома за их спинами.

И тут, откуда ни возьмись, словно чертик из табакерки, появился четвертый. Он был старше остальных, на смуглом лице его горели умные внимательные глаза.

— Опустить пики, — негромко приказал он, и стражи беспрекословно повиновались.

Он подошел ко мне:

— Простите их за неучтивость, сударыня, но нам уже надоели бездельники, которые выкрикивают угрозы и даже кидаются камнями.

Стражник протянул руку куда-то вдоль улицы, в сторону Уайтхолла.

— Это все король виноват. Вон, сами изволите видеть, его величество устроил сегодня ради нашего хозяина настоящее представление. А наш-то господин туда и не пошел. Он человек умный и осторожный: сразу смекнул, что это не сулит ему ничего хорошего. Вы со мной согласны?

— Пожалуй, — пробормотала я.

Стражник оглядел меня с ног до головы: дорожное, все в пятнах, платье, сума в руке — и остановил взгляд на моем лице, таком же смуглом, как и у него самого, и обрамленном выбивающимися из-под чепца черными локонами.

— Ну, сударыня, — спросил он, — и как же мне доложить о вас императорскому посланнику господину Юстасу Шапуи?

— Передайте ему, — ответила я, — что пришла та, кто пойдет по следу.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

41

Прикинуться другим человеком не так уж и сложно. Во всяком случае, у меня это получилось без труда. Через два месяца после того, как я согласилась работать на императора Карла, мне поручили одно довольно трудное задание, требующее определенной ловкости, хитрости и умения манипулировать другими людьми. Жаккард, истинный мастер своего дела, считал, что я уже вполне готова выполнить его поручение; мне тоже казалось, что я справлюсь. Вот так и получилось, что жарким июльским утром я стояла на Сент-Полс-роу — одной из лондонских улиц, где недавно поселилась, и вела с госпожой Грисуолд, своей новой соседкой, беседу о марципанах.

Она доверительно наклонилась ко мне и проворковала:

— И не жалейте розовой воды. Этот секрет я узнала от своей покойной бабушки. Многие думают, будто самое главное — взять отборный миндаль. Чепуха! Именно розовая вода придает им такой удивительный, совершенно неповторимый вкус.