Жорж Сименон - Первое дело Мегрэ

Жорж Сименон

Первое дело Мегрэ

Романы

ПЕРВОЕ ДЕЛО МЕГРЭ (1913)

Глава I

ПОКАЗАНИЯ ФЛЕЙТИСТА

Низкий черный барьер разделял комнату пополам. В той половине, которая предназначалась для публики, у выбеленной стены, сплошь оклеенной служебными объявлениями и плакатами, стояла только черная скамья без спинки. Другую половину комнаты занимали столы с чернильницами, полки, забитые толстенными справочниками, тоже черными, так что все здесь было черное и белое. Но главной достопримечательностью комнаты была печка, красовавшаяся на листе железа, — чугунная печка из тех, что в наши дни можно встретить разве только на вокзале какого-нибудь захолустного городка. Труба печки сначала круто поднималась вверх, к самому потолку, а потом, изогнувшись, тянулась через всю комнату и исчезала в стене.

Лекёр, полицейский агент с детским лицом, чуть розовым и припухлым, сидел в расстегнутом мундире и пытался вздремнуть, положив голову на согнутую в локте руку. Стенные часы в черном футляре показывали двадцать пять минут первого. Время от времени единственный газовый рожок, освещавший комнату, тихо покашливал. Сухо потрескивали дрова в печке.

Тишину ночи все реже и реже нарушали возгласы подгулявших прохожих, разухабистая песня какого-нибудь пьянчуги или стук колес фиакра, с грохотом катившегося по крутой улице.

Секретарь комиссариата квартала Сен-Жорж сидел в левом углу комнаты и, низко склонившись над столом и шевеля губами, словно школьник, читал только что вышедшую брошюру: «Курс описательных признаков (словесный портрет) для офицеров и инспекторов полиции».

На форзаце книги чья-то рука аккуратно вывела лиловыми чернилами: «Ж. Мегрэ».

Трижды за ночь молодой секретарь комиссариата Жюль Мегрэ поднимался со своего места, чтобы помешать дрова в печке. Воспоминания об этой печке он пронесет через всю свою жизнь: почти такая же будет стоять у него на Набережной Орфевр, а позднее, когда центральное отопление будет проведено во все помещения Сыскной полиции, Мегрэ — уже дивизионный комиссар и начальник оперативной группы — добьется разрешения сохранить такую печку в своем кабинете.

Итак, наступило 15 апреля 1913 года. Сыскная полиция называлась тогда еще Сюртэ1. В то утро некий коронованный иностранец прибыл на вокзал Лонгшан, где был встречен торжественно президентом Республики. Кортеж, эскортируемый частями национальной гвардии в парадной форме, медленно двигался по авеню Дю Буа и по Елисейским Полям.

В тот же день в Онере состоялся торжественный вечер, и только к ночи стих гул народных гуляний и погасли огни фейерверков.

Полиция просто с ног сбилась. Несмотря на меры предосторожности, несмотря на заранее произведенные аресты и на договоренность с некоторыми лицами сомнительной репутации, можно было в любой момент опасаться какой-нибудь выходки со стороны анархистов: того и гляди, по маршруту следования высокого гостя могла взорваться бомба.

Мегрэ и полицейский агент Лекер коротали ночь в комиссариате полиции квартала Сен-Жорж, на тихой и спокойной улице Ля Рошфуко.

Ровно в час двадцать пять минут оба одновременно подняли головы, заслышав торопливые шаги на тротуаре. Дверь распахнулась. Запыхавшийся молодой человек, щурясь, осмотрелся, ослепленный светом газового рожка.

— Господин комиссар? — спросил он, с трудом переведя дыхание.

— Я его секретарь, — ответил Мегрэ, не поднимаясь с места.

Он и не подозревал, что в этот момент началось его первое самостоятельное дело.

Молодой человек оказался хилым блондином с голубыми глазами и нездоровым румянцем на щеках. Поверх черного костюма на нем был прорезиненный плащ, в одной руке он держал котелок, другую то и дело прикладывал к распухшему носу.

— На вас напали бандиты?

— Нет. Я пытался помочь женщине, которая звала на помощь.

— На улице?

— В особняке на улице Шапталь. Вы должны немедленно отправиться туда!.. Они выставили меня за дверь.

— Кто?

— Какой-то верзила… Не то дворецкий, не то консьерж.

— А не лучше ли рассказать все сначала? Что вы делали на улице Шапталь?

— Я возвращался с работы. Меня зовут Жюстец Минар. Я второй флейтист в оркестре Лямурэ, а по вечерам играю в ресторанчике «Клиши». Живу на улице Ангиен, как раз напротив «Пти Паризьен». Я шел, как обычно, сначала по улице Баллю, а потом по Шапталь.

Мегрэ добросовестно и подробно записывал все показания тщедушного блондина.

— Когда я был уже на середине улицы, почти всегда безлюдной в этот час, я заметил автомобиль. Это был «дион-бутон», мотор его работал, хотя он стоял на месте. В нем сидел мужчина в сером кожаном пальто, большие темные очки скрывали часть его лица. Когда я поравнялся с ним, на третьем этаже особняка распахнулось окно.

— Вы запомнили номер дома?

— Да. Семнадцать-бис. Это, как я уже сказал, особняк с большим подъездом. Нигде не было света. Только второе окно, если считать слева, было освещено — то самое, которое открылось. Я поднял голову и увидел силуэт женщины, которая выглянула в окно и закричала: «На помощь!..»

— Вы что-нибудь предприняли?

— Погодите… Кто-то, по-видимому, оттащил ее назад. И в тот же миг раздался выстрел. Я обернулся к автомобилю, мимо которого только что прошел, но он резко взял с места и умчался.

— Вы уверены, что это был выстрел, а не треск мотора?

— Уверен… Тогда я подошел к двери и позвонил.

— Вы были один?

— Да.

— У вас было оружие?

— Нет.

— Что же вы собирались делать?

— Но…

Вопрос сбил флейтиста с толка: он растерялся и не знал, что ответить. Если бы не усики и редкая бородка, ему можно было бы дать не более шестнадцати лет.

— Соседи ничего не слышали?

— Мне кажется, нет.

— Вам открыли?

— Не сразу. Я звонил по меньшей мере три раза. Потом стал стучать ногами в дверь. В конце концов я услышал шаги, потом кто-то снял цепочку, отодвинул засов.

В подъезде света не было, но как раз перед самым домом горел газовый фонарь.

Час сорок семь минут…

Флейтист то и дело бросал испуганный взгляд на часы.

— Верзила в черном костюме — должно быть, дворецкий — спросил меня, что мне угодно.

— Вы говорите, он был одет?

— Ну да!

— В брюках и при галстуке?

— Да.

— А между тем в доме было темно?

— Кроме освещенного окна на третьем этаже.

— Что вы ему сказали?

— Точно не помню. Я хотел войти в дом.

— Зачем?

— Посмотреть, что там происходит. Он заслонил собой дверь. Тогда я сказал ему о женщине, которая звала на помощь.

— Он казался смущенным?

— Он смотрел на меня угрожающе и, не говоря ни слова, старался оттолкнуть от дверей.

— А потом?

— Он пробурчал несколько слов. Точно я не разобрал. В общем, нечто вроде того, что мне все приснилось, что я просто пьян. Потом в темноте вдруг раздался голос — мне показалось, что крикнули на площадке второго этажа.

— Что именно?

— «Живее, Луи!»

— А дальше?

— Тогда он меня толкнул. А так как я сопротивлялся, ударил меня прямо в лицо, и я очутился на тротуаре перед закрытой дверью.

— На третьем этаже по-прежнему горел свет?

— Нет.

— Автомобиль вернулся?

— Нет… Может быть, нам следовало бы пойти туда сейчас?

— Нам? Вы намерены сопровождать меня? Поразительный контраст между почти женственной хрупкостью флейтиста и его отчаянной решимостью одновременно и смешил, и трогал.

— Разве не мне съездили по физиономии? Так вот, я подаю жалобу.

— Ваше право.

— Мне думается, нам следовало бы тотчас же отправиться туда. Вы не находите?

— Номер дома вы уже назвали?

— Семнадцать-бис.

Мегрэ нахмурился — этот адрес о чем-то смутно ему напоминал. Он снял с полки толстый справочник, перелистал его, задержался на одной из фамилий и нахмурился еще больше.

В тот вечер он был в мундире. Это был, можно сказать, первый мундир в его жизни. За несколько дней до описываемых событий служебная записка рекомендовала всем служащим полиции по случаю визита коронованной особы быть в парадной форме — каждого могли в любую минуту вызвать.

Его прорезиненный плащ, купленный в магазине готового платья, был как две капли воды похож на плащ Жюстена Минара.

— Пошли! Если меня спросят, Лекер, скажите, что я еще вернусь.

Мегрэ волновался. Фамилия, которую он отыскал в справочнике, была столь громкой, что ему стало не по себе.