Чарлз Тодд - Дар мертвеца

Чарльз Тодд

Дар мертвеца

Legacy of the Dead

Copyright © 2000 by Charles Todd

«Дар мертвеца»

© Перевод, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Глава 1

Глазго, 1916 г.

Две молодые женщины, сидевшие в двуколке, испуганно прижимались друг к другу и, опасливо озираясь по сторонам, разглядывали грязную узкую улочку. В канаве храпел старый пьяница. По сторонам улицы тянулись высокие многоквартирные дома, уродливые, унылые, обветшалые. Ничто не радовало глаз, повсюду отчаяние, мрак и нищета.

— Какое ужасное место! — воскликнула одна из них, чуть постарше на вид.

— Вы совершенно уверены, что нам нужно именно сюда? Как-то не верится, чтобы здесь… — Девушка, правившая двуколкой, растерянно смолкла и опустила вожжи.

Вместо ответа ее спутница достала из сумочки помятый лист бумаги, разгладила его и в очередной раз прочла адрес. Губы у нее дрожали, ее всю трясло и мутило.

— Смотрите сами. Ах… — Листок выскользнул из пальцев. Ей удалось схватить его в самый последний миг, иначе он упал бы в вонючую сточную канаву.

И улица, и дом были те самые, в поисках которых они больше часа колесили по городу.

Тишину нарушал только шелест дождя, где-то вдали просвистел паровоз. Лошадь терпеливо переминалась с ноги на ногу.

— Пожалуйста, не забудьте, — еле слышно продолжала старшая путешественница, — меня зовут миссис Кук. А вас — Сара. У мамы была экономка, которую звали миссис Кук. И швея по имени Сара. Так мне будет легче… — Она посмотрела на дом. — Какое жуткое, Богом забытое место!

— Для меня главное — помнить, как вас сейчас зовут. Но я уже привыкла — ведь я так обращаюсь к вам целый день. Миссис Кук… Не бойтесь так, пожалуйста… а то вы себя до болезни доведете!

— Да. — «Миссис Кук» сбросила намокшую накидку, прикрывавшую колени.

Лошадь фыркнула и помотала головой.

Наконец «миссис Кук» сжала руку своей спутницы:

— Сара, пора… Надо идти.

Путешественницы с трудом спустились на мостовую. Две прилично одетые молодые женщины выглядели здесь совершенно неуместно, и обе это прекрасно понимали. От сточных канав тянуло нечистотами, из открытых окон и дверей пахло переваренной капустой и дымом. От грязных мокрых мостовых шел пар… Миазмы большого города.

Они поднялись на крыльцо. Им пришлось переступить через старую газету и бурую, совершенно размокшую мешковину, под дождем превратившуюся в кашу. Они открыли дверь и увидели перед собой темный туннель. Грязная, заваленная всякой дрянью прихожая показалась молодым женщинам дорогой в ад.

Квартира, которую они искали, находилась за второй дверью слева; на двери они увидели грязную карточку с едва различимой надписью «Номер третий». Они робко постучали, кто-то крикнул: «Войдите!» Они очутились в пустой комнате с высоким потолком, но без окон, в которой стояло с полдюжины поломанных стульев. Здесь было сыро, пахло табачным дымом и пивным перегаром, на их придирчивый взгляд, это помещение много лет не убирали.

Еще одна дверь вела в смежную комнату, из-за двери доносился плач.

Женщина постарше схватила свою спутницу за руку и прошептала:

— Фи… то есть Сара… меня сейчас стошнит!

— Нет, вам это только кажется… от страха. Не бойтесь… Вот, посидите. — «Сара» быстро придвинула своей спутнице самый лучший стул, а потом выбрала сиденье для себя. Стул сильно шатался.

Трудно сказать, в какой цвет были когда-то выкрашены стены и потолок в комнате — краска облупилась, сыпалась на пол, отчего казалось, что пол в комнате пятнистый. Старый коричневый ковер посередине казался таким же безнадежно унылым, как и вся обстановка.

Старшая из двух женщин снова задрожала:

— Я не просто боюсь… я в ужасе!

— Все будет хорошо… вот погодите, сами увидите. — То была ложь во спасение, что прекрасно понимали обе женщины.

Некоторое время они молча сидели рядом, держась за руки. За стеной по-прежнему кто-то плакал, над головой раздавались шум и грохот, как будто двигали мебель. Обе вздрогнули, когда услышали из коридора грубый мужской голос.

Минуты тянулись томительно медленно. Женщины не сводили взгляда с двери, ведущей в смежную комнату. Так прошло полчаса. «Сара» неожиданно для себя пожалела о том, что дверь все не открывается, хотя и боялась того, что ждало их там. Они уже так долго сидели в «номере третьем» — почему же никто не вышел и не заговорил с ними? Им велено было приехать ровно к двум…

Почему плач не прекращается?!

Неожиданно спутница «Сары» встала.

— Нет, не могу! — заплетающимся языком произнесла она еле слышно, но ей самой показалось, что ее голос прозвучал оглушительно громко.

— Надо! Ведь если вы… не доведете дело до конца, он вас убьет!

— Лучше я сама себя убью. Ах, господи, я не могу до конца жизни вспоминать это жуткое место, просто не могу… Зря мы сюда приехали… Я хочу домой! Сара… отвезите меня домой, ради всего святого, отвезите меня домой!

«Сара» сочувственно посмотрела на спутницу и спросила:

— Вы уверены? Нам не придется возвращаться сюда? Во второй раз мне вряд ли удастся взять двуколку, не возбудив ничьих подозрений.

— Нет… поскорее отвезите меня домой!

«Миссис Кук» била дрожь, она была подавлена: выходит, в конце концов ей не хватило духу пройти через этот ужас. Спутница положила руку ей на плечо. Едва они вышли в коридор, «миссис Кук» вырвало, несколько минут она стояла, скрючившись от боли. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание от слабости и упадет. Голова кружилась, всхлипывая, она прижалась лбом к грязной стене, радуясь, что она такая прохладная.

Из-за других дверей доносились слегка приглушенные голоса, потом они услышали детский плач и грубую брань. Какая-то женщина фальшивя напевала грустную песенку, мяукала кошка, где-то звенела посуда. Издали доносились глухие удары, как будто кто-то выбивал ковер. К счастью, в коридор никто не вышел. И все же могли выйти… в любую минуту…

— Вы сможете дойти до двуколки? — тихо спросила «Сара».

— Попробую… я должна дойти… — Женщина постарше с усилием выпрямилась и вытерла губы платком. — Жаль, что я вообще сюда приехала… жаль, что узнала о таком месте и увидела его! Если бы я умерла, как… я смотрела бы ему в глаза с таким грехом на душе?

— Он бы понял. Обязательно понял. Вот что отличало его… бедного… от других.

— Да. — Они взялись за руки, поддерживая друг друга, и медленно зашагали прочь из этого ужасного места. Но едва они достигли двери, она вдруг распахнулась, и в коридор ввалился мужчина, от которого разило потом и пивом. Увидев их, он сначала многозначительно ухмыльнулся, а затем принялся пожирать их взглядом. Должно быть, здешние жильцы знали, что происходит в «номере третьем». «Сара» невольно вспыхнула от смущения. Но мужчина придержал для них дверь и пропустил, не причинив им беспокойства.

На то, чтобы забраться в двуколку, у женщины постарше ушли все силы. Она почти упала на сиденье, неловко завалилась на бок и уцепилась за край двуколки. «Сара» бережно укрыла ее ноги накидкой и посмотрела с сочувствием.

Что им делать? Что же им теперь делать?!

Она села рядом, но, вспомнив, что забыла отвязать лошадь, снова спустилась на землю. На улице показались прохожие, шлепая по лужам, они спешили мимо. Головы у всех были опущены. Трое детей, грязные и тощие, бежали куда-то по своим делам, но остановились поглазеть на нее. Они сразу увидели, что две женщины здесь чужие. Внезапный порыв ветра взметнул юбки «Сары», у мужчины, шедшего по улице, с головы сорвало шляпу, и та волчком покатилась по улице. Дождь усилился, торопясь влезть в двуколку, «Сара» больно ударилась ногой о колесо. Готовая расплакаться, она взяла поводья и велела лошади:

— Ну, пошла!

Возвращаться туда, откуда они приехали, пришлось очень долго. Они замерзли, вымокли и проголодались. Время от времени «Сара» косилась на свою спутницу. Она заметила, что та тихо плачет, закрыв глаза и прикусив нижнюю губу.

«Не знаю, что бы я сама чувствовала на ее месте, — подумала «Сара». — Она боится… Сердце у нее разбито… Ничего, я что-нибудь придумаю. Помоги мне, Господи, я должна что-то придумать! Во второй раз мы сюда уже не приедем. У нас просто не хватит сил!»

До места назначения они добрались почти к ночи. Небольшой городок окутала мгла, было тихо, только где-то вдали лаяла собака, шелестел ветер, огибая церковную колокольню и надгробные плиты на кладбище, — он будто сообщал мертвецам последние новости, подумала «Сара», направляя старую лошадь к конюшне.

«Я так устала, что мне мерещится всякая чертовщина», — устало подумала женщина.