Рекс Стаут - Пестрый шарф Страница 10

Я заправил лист в машинку, приподнял ее и поставил перед Вульфом. Он сидел и какое-то время озадаченно осматривал ее, пока наконец не принялся печатать. Я повернулся к нему спиной, чтобы удержаться от замечаний насчет его непревзойденной двухпальцевой техники, и некоторое время пытался определить его производительность. Но Вульф вдруг вытащил листок из машинки.

— Я думаю, что этого хватит,— сказал он.

Я взял у него из рук лист и прочитал то, что он напечатал: «Сегодня днем она была достаточно разговорчивой. Поэтому мне известно, кому отсылать эту записку, и не только это. Я никому не рассказывал, потому что сам еще не решил, что делать. Сначала мне хотелось бы поговорить с вами, и, если завтра, во вторник, между девятью и двенадцатью вы позвоните мне, мы сможем договориться о встрече. Не стоит откладывать ее, иначе мне придется делать выбор самому».

Я прочитал записку три раза. Потом посмотрел на Вульфа. Он уже заправил в машинку конверт и перелистывал телефонный справочник. Наконец начал печатать адрес на конверте. Я подождал, пока Вульф закончит и вытащит конверт из машинки.

— Это все? — спросил я.— Ни имени, ни инициалов внизу?

— Нет.

— Я признаю, что это остроумно,— сказал я.— Мы можем забыть о расчете и разослать такие письма всем, кто обозначен в списке, и ждать, кто из них позвонит.

— Я предпочитаю отправить это письмо только одному человеку — тому, на кого указывает твой рассказ. Это позволит нам проверить расчет.

— И сократить почтовые расходы.— Я посмотрел на записку.— Недостаток, на мой взгляд, состоит только в том, что меня могут задушить.

— Я не хочу сводить риск к минимуму, Арчи.

— Я тоже. Мне придется одолжить оружие у Сола — наше осталось в кабинете… Я могу взять этот конверт? Мне нужно будет опустить его у площади Таймс.

— Да. Прежде чем ты отправишь его, сними с письма копию. Вызови Сола сюда утром. Если по телефону позвонят, тебе нужно будет обдумать как следует условия встречи.

— Согласен. Конверт, пожалуйста.

Он протянул его мне.

Утром во вторник, начиная с восьми часов, мне пришлось разрываться между телефонными и дверными звонками. После девяти мне на помощь пришел Сол, но она не распространялась на телефон, потому что, согласно полученным указаниям, обязанность отвечать на все телефонные звонки вменялась мне. В основном звонили из газет, но среди прочих была и пара звонков из отдела по расследованию убийств, а также несколько звонков, не относящихся к делу.

Каждый раз, когда я подходил к телефону и говорил в трубку: «Бюро Ниро Вульфа, Арчи Гудвин слушает», мое сердце резко подскакивало, но через некоторое время снова успокаивалось. У меня в запасе была версия с упоминанием ведомства окружного прокурора, которое вбило себе в голову странную уверенность, что может приказать мне явиться для интервью ровно к половине двенадцатого, и все заканчивалось моим согласием перезвонить попозже, чтобы условиться о часе.

Незадолго до одиннадцати, когда зазвонил телефон, я на кухне составлял компанию Солу, который, в соответствии с указанием Вульфа, был введен в курс дела.

— Бюро Ниро Вульфа, Арчи Гудвин слушает.

— Мистер Гудвин?

— Совершенно верно.

— Вы прислали мне записку.

Моя рука была готова обойтись с телефоном так же, как рука Веддера с цветочным горшочком, но я все же не допустил полного сходства.

— Я? О чем?

— Записку с предложением встретиться. Вы расположены говорить на эту тему?

— Да, конечно. Я один, и нас никто не подслушивает. Но я не узнаю вашего голоса. Кто это?

— У меня два голоса. Это мой второй голос. Вы уже приняли решение?

— Нет. Я ждал звонка от вас.

— Это благоразумно. Я готов обсудить дело. Вы свободны сегодня вечером?

— Я могу располагать им по своему усмотрению.

— Вы с машиной?

— Да, машина в моем распоряжении.

— Подъезжайте к закусочной у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню с северо-восточной стороны. Будьте там в восемь часов. Оставьте машину на Пятьдесят первой улице, но не у самого перекрестка. Разумеется, вы должны быть один. Войдите в закусочную и закажите что-нибудь. Меня не будет, но вы получите записку. Вы успеете туда к восьми?

— Да. Я по-прежнему не узнаю вашего голоса. Не похоже, что вы именно тот человек, которому я отправлял письмо.

— Это я. Мы договорились, не так ли?

Разговор прервался. Я повесил трубку, сказал Фрицу, что теперь он может отвечать на любые телефонные звонки, и взлетел но лестнице на третий этаж.

Вульф был в холодном отделении. Когда я сказал ему о звонке, он только кивнул.

— Этот звонок,— сказал он,— лишь подтверждает целесообразность наших допущений и правильность нашего расчета, и ничего больше. Приходил кто-нибудь, чтобы снять пломбы?

Я ответил ему, что нет.

— Я просил Стеббинза об этом, и он сказал, что поговорит с Крамером.

— Больше не проси,— отрывисто сказал он.— Спустимся в мою комнату.

Если бы убийца провел остаток этого дня в доме Вульфа, он бы почувствовал себя польщенным или что-то в этом роде. Даже во время дневного посещения Вульфом оранжереи, с четырех до шести, его мысли были заняты моей встречей, что доказывалось обилием новых идей, которые так и били из него, когда он спустился в кухню. За исключением часовой отлучки на Леонард-стрит для того, чтобы ответить на вопросы помощника окружного прокурора, и мой день был посвящен этому. Самым значительным поручением для меня, придуманным Вульфом,— хотя в тот момент оно показалось мне бесцельной тратой времени, — были визиты к доктору Воллмеру за рецептом и в аптеку.

Когда я вернулся из ведомства окружного прокурора, мы с Солом забрались в «седан» и выехали на разведку. Мы не останавливались у пересечения Пятьдесят первой улицы и Одиннадцатой авеню, но четырежды проезжали его. Нашей целью было найти место для Сола. И он сам, и Вульф настаивали на том, чтобы он держался поблизости.

Наконец мы остановились на заправочной станции напротив закусочной. В восемь часов Сол должен быть здесь в такси и оставаться на месте пассажира, пока водитель будет возиться с карбюратором. Отсюда начиналось столько вариантов, которые нужно было предусмотреть, что, если бы я имел дело не с Солом, а с кем-нибудь другим, я вряд ли мог бы надеяться, что он запомнит больше половины из сказанного. Например, в том случае, если я выйду из закусочной, сяду в машину и поеду, Сол не должен следовать за мной, если только я не опущу стекла.

Мы старались подготовиться к любым неожиданностям, но на самом деле все зависело не от меня, поскольку мне придется пустить за руль кого-то. А имея за рулем «кого-то», далеко не уедешь, даже если Ниро Вульф помогает подготовиться к любым случайностям.

Сол ушел раньше меня — подыскать подходящего водителя. Когда я направился в вестибюль за шляпой и плащом, Вульф сопровождал меня.

— Я по-прежнему не в восторге от этой идеи,— настаивал он,— держать ее в кармане. Мне кажется, что тебе следует спрятать ее в носок.

— Я придерживаюсь другого мнения.— Я надевал пальто.— Если меня будут обыскивать, в носке ее обнаружат так же легко, как и в кармане.

— Ты уверен, что оружие заряжено?

— Я никогда не видел вас в таком волнении. Следующее, что вы скажете мне, будет совет надеть галоши.

Он даже открыл дверь передо мной.

Снаружи не то чтобы шел дождь — только собирался, но через пару минут мне ничего не оставалось, как включить дворники на переднем стекле. Когда я свернул в сторону Десятой авеню, часы на панели с приборами показывали семь сорок семь; когда повернул налево к Пятьдесят первой улице, было всего лишь семь пятьдесят одна. В такой час в этом районе довольно просторно, и я подъехал к обочине, остановился примерно в двадцати ярдах от перекрестка, заглушил мотор и опустил стекла, чтобы получше видеть заправочную станцию на другой стороне. Такси не было. В семь пятьдесят девять подъехало такси и остановилось рядом с насосами; из него вылез водитель, задрал капот и принялся копаться в машине. Я поднял стекла, закрыл двери и вошел в закусочную.

Внутри за стойкой стоял бармен, а перед пим сидели пятеро посетителей. Я выбрал стул, который оставлял немного пространства, сел и заказал мороженое и кофе. Человек за стойкой подал мне все это, и я оказался предоставлен сам себе. К восьми двенадцати я покончил с мороженым, опорожнил чашку и попросил еще одну порцию.

Я почти расправился и с ней, когда вошел мужчина, окинул всех взглядом, двинулся прямо ко мне и просил, как меня зовут. Я сказал, он протянул мне сложенный вдвое листок бумаги и повернулся, чтобы уйти. Он был чуть старше выпускника средней школы, и я не сделал попытки остановить его, полагая, что «птица», с которой у меня назначено свидание, вряд ли может так выглядеть. Развернув бумажку, я увидел аккуратно написанные печатными буквами слова: