Шерлок Холмс и запертая комната - Сергей Афанасьев Страница 10

8

Мы с Холмсом вышли на улицу. Посмотрели по сторонам, и пошли направо, решив, что там у нас будет больше шансов найти кеб. И действительно… Вскоре мы вышли на небольшую площадь, на которой виделись сонные кебы.

Я достал кошелек, сунул ближайшему кебмену последние наши деньги — я точно знал что у Холмса нет ни пенни.

Естественно, ни в какой «Пелигрини» мы не поехали.

Почти всю дорогу мы молчали. Я прикидывал, как нам жить на то, что у нас осталось — то есть совсем без денег. Но потом мне это надоело и я переключился на преступление.

— Холмс, а как вы догадались, что это была Кора Мюррей? — осторожно поинтересовался я, боясь оказаться обьектом насмешек.

Холмс, придерживая пакет с маской, внимательно посмотрел на меня, прикидывая что-то в уме.

— Это элементарно, — наконец пожал он плечами. — Во-первых, как-то я прочитал в газете, что из Индии приехал полковник Уорбертон с женой и ее подругой — мисс Корой Мюррей. Во-вторых, у посетительницы на руке был индийский браслет. В-третьих, к нам не могла бы приехать жена полковника — она бы приехала с лакеем. Остается подруга жены. А в-четвертых, это было только предположение. Вы же наверняка заметили, Ватсон, что я не утверждал, что она — Кора Мюррей, а только спросил, — и он улыбнулся мне.

Вернувшись домой, я долго переодевался в своей комнате, с каким-то сладостным трепетом думая о Коре, вспоминая ее глаза, ямочки на щечках, редкую, но такую очаровательную улыбку!

Когда я спустился в гостиную, Холмс в своем рабочем углу уже сидел за микроскопом.

Впрочем, он изучал совсем не маску. Он занимался своими исследованиями пепла табака.

9

— Ватсон, вы вроде как с мисс Мюррей в хороших отношениях, — вдруг повернулся ко мне Холмс.

Я с удивлением посмотрел на своего друга, собираясь спросить — с чего это он взял, но вдруг, неожиданно для самого себя, смутился и промолчал.

— Не могли бы вы узнать у нее, — как ни в чем не бывало продолжил Холмс, — в какое точно окно из двух они заглядывали — в ближайшее от двери или в следующее? Поверьте мне — это очень важно.

Я помедлил с ответом, вдруг осознав, что у меня появилась реальная причина для встречи с Корой. И я понял — я хочу ее снова увидеть! Прямо сейчас! Немедленно!

Стараясь не подать вида, я как можно равнодушнее кивнул.

Быстро написал Коре записку. Перечитал, скомкал. Выбросил. Снова написал. Снова выбросил. Наконец девятый вариант меня вполне устроил. В нем я коротко и достаточно вежливо написал, что у Холмса есть вопросы, и предложил несколько вариантов встречи. Завернул в конверт. Заклеил. Надписал конверт.

Даже не накинув пальто, выскочил на промозглую улицу. Поискал глазами местных мальчишек. Увидел одного. Свистнул. Он обернулся. Я его поманил, энергична махая рукой — так я торопился. Он неуверенно приблизился, настороженно косясь на меня.

— Хочешь заработать десять пенсов? — спросил я.

— А кто не хочет, — ухмыльнулся он.

— Отнеси эту записку по адресу Кембридж-террас, девять, мисс Коре Мюррей.

Я протянул ему конверт и он, ни слова ни говоря, убежал.

Я вернулся в гостиную.

Но места себе не находил.

Все время натыкаясь на язвительные замечания Холмса, но стараясь не обращать на них внимания, я в нетерпении ждал ответа.

А тут и миссис Хадсон внесла поднос — наступило время обеда.

Чинно поставила поднос на стол, расставила приборы и две тарелки с супом.

— Джентльмены, приятного аппетита, — пожелала она и, зажав поднос подмышкой, также степенно удалилась.

— Спасибо, — хором ответили мы ей вслед, вежливо наклонив головы, и быстренько заняли свои места, поддевая салфетки и хватаясь за ложки.

Разговаривали мы мало. Я думал о Коре и о ее возможной реакции на мое предложение — и здесь моя фантазия услужливо предлагала огромную кучу вариантов! Холмс же думал о чем-то своем.

Потом миссис Хадсон принесла телятину с овощами, забрав пустые тарелки из под супа.

— Благодарим вас, — сказали мы с Холмсом, дружно берясь за ножи и вилки.

А вскоре после обеда миссис Хадсон ввела в гостиную моего посыльного.

— Вам ответ, — тяжело дыша, выдавил он, протягивая мне маленький розовый конвертик.

Я поспешно, трясущимися руками, вскрыл его. Ровный красивый почерк. Кора согласилась. Но указала, в каком парке и во сколько. Записку я дочитал до конца, но почему-то никак не мог осмыслить ее согласия и просто глупо пялился на бумагу.

— С вас десять пенсов, — наконец решительно промолвил мальчуган, все еще тяжело дыша.

Я потянулся к нашей шутливой копилке — этакий толстый эсквайр в котелке. Туда мы обычно кидали разную мелочь.

— Ватсон, — ухмыльнулся Холмс. — Я вас не узнаю.

Ничего не отвечая — в конце концов я же ведь действую в его интересах! — я взял с журнального столика тонкий нож, просунул его в щель, наклонил копилку, потряс. Вывалилось несколько монет.

— Держи, — протянул я мальчику двадцать пенсов.

Он взял, посмотрел, просиял глазами и убежал, даже не поблагодарив. Остальные монеты я положил себе в карман.

* * *

А я тут же ушел к себе. Поспешно и как-то даже странно-суетливо переоделся. Не глядя на Холмса я вернулся к нашей копилке. И снова решительно сунул в узкую щель тонкий нож, настроив себя не обращать никакого внимания на насмешки Холмса — тех денег, что лежали в копилке не хватит заплатить миссис Хадсон и за неделю — не то что за месяц.

Выудил деньги на кеб туда и обратно, и по мелочам на парк — охлажденный сироп для Коры, корм уткам и лебедям, и прочее.

Потом также не глядя в сторону Холмса я накинул плащ и решительно выскочил на лестницу.

Вышел я заранее до назначенного часа — ведь еще надо было найти кеб! Впрочем, свободный экипаж подвернулся довольно быстро — не прошел я и тридцати метров.

Раньше времени оказавшись в парке, я заранее купил два пакетика с кормом для птиц, и принялся неторопливо прогуливаться возле центральных ворот в ожидании Коры.

И, надо сказать, это было довольно мучительно! Так как при каждом подъезжающем экипаже я начинал изрядно волноваться, поправлять виски, одежду, сердце мое начинало учащенней биться, и вообще — я ощущал себя очень уж отвратительно. А экипажи все подъезжали и подъезжали, стараясь свести меня с ума — ведь Коры среди них все не было.

От постоянного волнения я даже вспотел, и, не имея зеркала,