Филипп Думенк - Расследование смерти мадам Бовари Страница 12

Каждую неделю она приезжала ко мне в Руан. Мы переживали тогда незабываемые моменты! Затем все изменилось. Она стала слишком пылкой, слишком эгоистичной. Эмма толкала меня на неосторожные шаги. Я усвоил непреложную истину: женщина, посмевшая вогнать тебя в крупные траты один раз, становится ненасытной.

Моя мать беспокоилась. Она напоминала мне о карьере, настаивала на том, чтобы я прекратил эту бесперспективную связь и заключил достойный брак. Я должен был получить должность первого клерка, у меня появилась возможность стать состоятельным. К тому же мать нашла мне девушку с приданым. И я — увы! — решился на разрыв.

Отношения мадам Бовари с ее мужем были блеклыми. Она говорила мне, что порвала с ним супружеские отношения именно с тех пор, как стала моей любовницей. Она выдумывала, что страдает мигренями, жаловалась на здоровье и тому подобное. Однако она была добра к нему и содержала в порядке дом. Правда, Эмма молчала о том, что задолжала господину Лерё, а также скрывала от мужа свои отношения с господином Буланже и мною. Бедный Шарль! Он, должно быть, сошел сума от всех этих событий!

Я видел ее в последний раз несколько дней назад, думаю, как раз накануне ее смерти. Она приехала ко мне в Руан, чтобы попросить в долг большую сумму денег — три тысячи франков, кажется. Эмма очень настаивала, и я был в полной растерянности. Она плакала, говорила, что их имущество арестуют, что Шарль ничего не знает, свекровь ее ненавидит, а отец, господин Руо, не может ничем помочь. Когда я сказал ей о своей беспомощности в этом деле, она назвала меня подлецом и попросила, чтобы я занял денег у своей матери или даже выкрал из нотариальной конторы, в которой работаю! Она была большой поклонницей романов: по ее мнению, достойный мужчина ради любимой женщины должен согласиться на что угодно.

Я так испугался, что даже не посмел отказать. Я выдумал, будто у меня есть друг, который, возможно, даст мне денег, и сказал ей возвращаться в Ионвиль. Если я его найду, заверил я ее, то приеду на следующий день в Ионвиль в три часа и привезу деньги. Естественно, ни друга, ни денег не существовало, и я никуда не поехал. Вы меня осуждаете? Как только я узнал о ее смерти, я сразу же примчался сюда.

В нашу последнюю встречу в Руане мы расстались около часу дня. Она должна была выехать дилижансом без четверти пять, а у меня как раз в этот вечер был ужин клерков.

Мне кажется, она покончила с собой. Ее финансовое состояние оказалось крайне затруднительным. Кроме того, она не переносила больше ни Ионвиль, ни своего мужа. Попытку совершить самоубийство она предпринимала и раньше.

У меня нет мышьяка, я его никогда не держал. Я не мог бы дать ей мышьяк.

Прочитано, датировано, подписано:

Леон Дюпюи

12. ФЕЛИСИТЕ, СЛУЖАНКА В ДОМЕ БОВАРИ

Дознаватель (Д.): Вы были служанкой мадам Эммы Бовари и видели ее каждый день. У нее не было от вас секретов?

Фелисите (Ф.): Я ничего не знаю, месье! (Заливается слезами.) Ничего не знаю! Как я могу знать? Она покончила с собой!

Д.: А где она достала мышьяк?

Ф.: Знать не знаю! Я даже не думала, что можно убить себя крысиным ядом!

Д.: А у нее в доме пользовались крысиным ядом?

Ф.: Нет, месье! У нас совсем не было крыс, дом очень хорошо содержался.

Д.: Когда вы убирались в доме месье и мадам Бовари, не попадалось ли вам какое-нибудь подозрительное лекарство в виде белого порошка?

Ф.: Никогда, месье.

Д.: Знаете ли вы о каких-нибудь долговых обязательствах вашей хозяйки, которые она держала в тайне от господина Бовари?

Ф.: Да, знаю. Векселя, выписанные на имя господина Лерё.

Д.: За что были выписаны эти векселя?

Ф.: Не знаю. За ее туалеты, за посещение читального зала в Руане, за пианино…

Д.: Последние векселя были выписаны не за уплату счетов. Речь шла о предоставлении займа. Почему мадам Бовари так часто ездила в Руан?

Ф.: Ах, боже мой! Вы заставляете меня предать мою хозяйку!

Д.: Будьте спокойны, вы не скажете ничего такого, что мы еще не знаем. Рас-

скажите нам о господине Родольфе и господине Леоне.

Ф.: Господин Родольф просто демон! Это жестокое и зловредное существо. Он заставил мадам страдать, но она была от него без ума. Господин Леон ничего особенного из себя не представляет. Он художник, читает стихи и рассказывает всякие бредни. Когда господин Леон переехал в Руан, она ездила к нему. Ей надо было платить за дилижанс, за свои туалеты, гостиницу, экипажи, подарки. Она даже давала ему карманные деньги! Мадам постепенно разорялась.

Д.: Были ли в жизни мадам Бовари другие личности, кроме господина Родольфа и господина Леона?

Ф.: Нет, месье, клянусь вам! И этих двоих быт предостаточно!

Д.: Имеются ли у вас сведения о связи, существовавшей между месье и мадам Бовари до того, как они поженились?

Ф.: Месье, не заставляйте меня отвечать на подобные вопросы!

Д.: Чем занималась ваша хозяйка накануне своей смерти?

Ф.: За два дня до ее смерти, как и каждый день, месье около семи часов отправился верхом к пациентам, а мадам проснулась около восьми. Я помогла ей одеться, а потом пошла на рынок, купить свечей на су. Там я увидела, что люди столпились вокруг столба, на котором было вывешено объявление об описи нашего имущества. Я его сорвала и принесла ей. Когда мадам его увидела, то чуть не лишилась чувств и велела взять мне место в дилижансе в Руан на тот же день. Она вернулась только около семи вечера. Не думаю, что месье был предупрежден об этой поездке.

Д.: А на следующий день?

Ф.: Она так ничего и не сказала месье, и он все еще не знал, что дом собираются арестовать. Когда он уехал, она встала и выскочила на улицу, без манто, в ботиночках. Я даже не успела догнать ее и сказать, чтобы она накинула на себя что-нибудь и сменила обувь. Не знаю, куда она пошла. Наверное, за город, потому что потом я видела ее вещи, испачканные грязью и порванные. Вечером месье вернулся раньше ее — часам к пяти, кажется. Он так ничего и не знал, и я рассказала ему об аресте дома. Месье был потрясен. Он послал меня искать мадам по всем соседям, но ее нигде не было. Когда я вернулась около шести, мадам уже пришла и лежала в постели. Месье сказал, что я больше не нужна, и я отправилась в свою комнату. Я вышла оттуда, только когда месье меня позвал и сказал, что мадам заболела. Вскоре явился господин Омэ.

Д.: В тот день, то есть на следующий день после возвращения из Руана и накануне своей смерти, мадам отсутствовала с семи часов утра и до шести вечера? Вы не знаете, куда она ходила?

Ф.: Нет, месье.

Д.: Значит, следы грязи и колючки на одежде появились именно в тот день? Не могла ли она испачкаться раньше?

Ф.: Нет, месье. Накануне я помогала ей раздеваться. Я бы заметила это, как и следы от ударов (как говорят), которые два городских доктора нашли у нее на теле. Тогда точно ничего не было. И она в последнее утро меняла платье.

Д.: Куда она ходила в последний день?

Ф.: Ничего про это не знаю. Могу только повторить, что по приказанию господина Бовари искала ее после обеда по всему поселку, но так и не нашла.

Д: Фелисите, известно ли вам что-нибудь о письме, которое ваша хозяйка написала господину Бовари, чтобы сообщить ему о намерении свести счеты с жизнью?

Ф.: Нет, месье.

Д.: Если ваша хозяйка не отправляла письма немедленно, она складывала их в секретере?

Ф.: Да, месье.

Д.: Значит, разыскивая письмо, господин Бовари, естественно, направился к ее секретеру?

Ф.: Я об этом ничего не слышала. Во всяком случае, не видела, как месье Бовари это делал. Возможно, он искал его, когда я уже вернулась в свою комнату.

Д.: Вы прикасались к ее секретеру, чтобы навести там порядок или взять оттуда что-нибудь?

Ф.: Нет, месье, ни до ее смерти, ни после. Мадам не хотела, чтобы там что-либо трогали.

Д.: Фелисите, вы отправитесь сейчас с нами в дом ваших хозяев. Мы постараемся найти письмо, о котором я вам сказал.

Ф.: Хорошо, месье. Дайте мне только снять фартук.

Письмо не было найдено.

III

Что же тогда произошло? Может, кто-то в Ионвиле пожаловался на решительную манеру, с которой велось расследование? Или это было делом рук людей из префектуры, которые завидовали Делевуа и надеялись занять его место? Возможно, Делевуа, сам того не подозревая, допустил какую-нибудь профессиональную ошибку или обидел кого-нибудь. Ничего не было ясно, однако случилось так, что в следующую среду комиссара отозвали в Руан.