Рекс Стаут - Семейное дело Страница 12

Расположившись в красном кожаном кресле, Коггин окинул взглядом комнату и заметил:

– Славный кабинет… Отличный кабинет! И какой красивый ковер!

– Подарок иранского шахиншаха, – пояснил Вульф с серьезным выражением лица.

Коггин, должно быть, знал, что это явная ложь, но не подал и виду.

– Как бы мне хотелось, чтобы шах и мне подарил такой же. Превосходный ковер, – сказал он, взглянув на часы. – Но вы очень занятой человек, и я постараюсь излишне не затягивать разговор. Окружному прокурору желательно знать, отчего вас и мистера Гудвина вчера нельзя было нигде найти, – правда, прокурор выразился по-другому, – хотя вы знали, что нужны и вас ищут.

Никто не снимал трубку телефона и не отвечал на звонки у входной двери.

– Мы усердно трудились в городе, выполняя определенные поручения. Здесь никого не было, кроме мистера, Бреннера, моего повара. Если нас нет дома, он предпочитает не отвечать на звонки.

– Предпочитает? – улыбнулся Коггин. Вульф тоже улыбнулся, слегка приподняв один из уголков губ; лишь очень зоркий человек смог бы заметить эту улыбку.

– Следует проявлять некоторую снисходительность к отдельным слабостям хороших поваров.

– Мне трудно судить, мистер Вульф; у меня нет личного повара. Не могу себе позволить. А теперь к делу.

Если вас интересует, почему я пришел к вам, а не вызвал к себе, то хочу пояснить, что мы долго обсуждали сказанное вами вчера инспектору Кремеру, а также вашу репутацию и обычную… э-э… реакцию. Сперва было решено немедленно аннулировать вашу лицензию частного детектива. Однако я посчитал такую меру слишком суровой и высказал предположение, что вы, возможно, действовали чересчур… э-э… импульсивно.

У меня в кармане ордера на задержание вас и мистера Гудвина в качестве важных свидетелей обвинения, но мне не хотелось бы их предъявлять. Предпочел бы этого не делать. Как вы видите, я пришел один, настоял на этом условии. Могу понять и в самом деле понимаю, что вынудило вас вести себя с инспектором Кремером именно таким образом, но ведь вы и мистер Гудвин утаиваете сведения, касающиеся убийства человека в вашем доме – человека, которого вы знали многие годы и с которым беседовали много раз. Я не хочу, чтобы вы и Гудвин лишились лицензий. Ваш помощник может стенографировать и печатать на машинке. Мне необходимо уйти из вашего дома с показаниями, подписанными вами обоими.

Когда Вульф смотрит на посетителя, расположившегося в красном кожаном кресле, ему, чтобы взглянуть на меня, необходимо повернуть голову на девяносто градусов, и он, не торопясь, проделал этот маневр.

– Арчи, твой блокнот.

Открыв ящик стола, я достал блокнот и ручку. Вульф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и начал диктовать:

– «Когда Пьер Дакос умер насильственной смертью в одной из комнат моего дома в…» Арчи, точное время?

– В один час и двадцать четыре минуты.

– «В один час и двадцать четыре минуты двадцать девятого октября 1974 года, я ничего не знал ни о нем, ни о его делах, кроме того, что он был опытным и компетентным официантом. Арчи Гудвин располагал аналогичными сведениями, а также той информацией, которую сообщил ему незадолго до смерти прибывший в мой дом Пьер Дакос. Содержание этого разговора мистер Гудвин изложил дословно в подписанных им показаниях полицейскому офицеру во время допроса в ту же ночь здесь, в доме. Следовательно, все сведения, имеющие отношение к насильственной смерти Пьера Дакоса и известные мне или мистеру Гудвину к моменту обнаружения его трупа мистером Гудвином, были своевременно переданы полиции.

За период, прошедший после обнаружения трупа, я и мистер Гудвин беседовали с различными лицами с целью выяснения, кто несет ответственность за смерть Пьера Дакоса в моем доме, и мы намерены продолжить свое частное расследование. Мы проводили и будем вести его не как лицензированные детективы, а как обыкновенные правомочные граждане, в пределах частных владений которых совершено тяжкое преступление. Мы верим в наше право осуществлять подобное расследование, а если кто-нибудь попытается помешать нам, мы будем отстаивать свои права всеми законными способами. Аннулирование наших лицензий частных детективов не может лишить нас права на собственное расследование.

Полученную в ходе предпринятого расследования информацию мы можем по нашему усмотрению передать полиции или довести до сведения общественности. При этом мы будем руководствоваться только соображениями целесообразности и доброй волей. Если встанет вопрос о наших гражданских обязанностях, то он будет разрешен в соответствии с определяемой законом процедурой. В случае сохранения лицензий вопрос о нашей ответственности как частных детективов не должен возникнуть. Если же лицензии будут аннулированы, то ни о какой ответственности вообще не может быть и речи.

Мы намерены и дальше сотрудничать с полицией в рамках, предписываемых законом. Мы, например, не станем возражать против посещения специалистами в удобное время комнаты, в которой совершено преступление. Мы приветствуем и одобряем энергичные действия полиции, направленные на поиски преступника, и такое наше отношение сохранится и впредь. Точка».

Вульф открыл глаза и выпрямился.

– На моем бланке, через один интервал, широкие поля, четыре копии. Подпишем я и ты, если пожелаешь. Первый экземпляр передай мистеру Коггину. Пошли копию мистеру Кремеру. Еще одну копию отнеси мистеру Коэну и предложи опубликовать в завтрашнем номере «Газетт». Если он откажется, помести в качестве объявления, в два столбца, жирным шрифтом. Возьми еще копию в редакцию «Таймс» и предложи для публикации, но не как объявление. Если мистер Коггин вмешается, предъявит ордера и задержит нас, прежде чем ты успеешь отпечатать мое заявление, я из места предварительного заключения, пользуясь предоставленными мне законом правами, позвоню секретарю мистера Паркера, продиктую ему упомянутый текст и скажу, как с ним поступить.

Вновь повернув голову на девяносто градусов, Вульф проговорил:

– Если желаете как-то прокомментировать, мистер Коггин, вам придется напрячь голосовые связки. Мистер Гудвин пользуется машинкой, которая ужасно гремит.

– Все это не похоже на ваши обычные фокусы, – улыбнулся Коггин. – Низкопробный, дешевый блеф.

– Попробуйте доказать. – Вульф повернул руку ладонью вверх. – Конечно, то же самое подумал и мистер Кремер. Я действительно приветствую и одобряю усилия полиции по поддержанию законности и порядка, но в данном конкретном случае я надеюсь, что их постигнет неудача. Приглашаю вас взглянуть на эту комнату, расположенную непосредственно над моей спальней. Когда я мирно почивал, в ней убили человека. Я полон решимости найти того, кто это сделал, и передать его в руки правосудия… с помощью мистера Гудвина, чье самолюбие оказалось задетым в такой же мере, как и мое. Ведь именно он привел Пьера Дакоса в Южную комнату.

– Нет это не блеф, – продолжал Вульф, сжимая кулаки. – Сомневаюсь, чтобы я чересчур рисковал, но даже если это и так, то я все равно не отступлю. Постоянные мелочные запреты, регулирующие наше повседневное бытие, серьезно ограничивают возможности для истинных радостей, и когда такая возможность появляется, ею непременно следует воспользоваться. Вам известно, что я сказал мистеру Кремеру о наших действиях в случае предъявления нам обвинения и нашего ареста, поэтому нет надобности их повторять… Арчи, начинай печатать, – скомандовал Вульф.

Я развернулся на стуле к пишущей машинке, достал бумагу и копирку. Большая часть помещения видна в висящем на стене за моим письменным столом зеркале – шесть футов в высоту и четыре фута в ширину. И, печатая, я мог убедиться, что не пропускаю ничего из происходящего в кабинете. Коггин все время молчал, не спуская с меня глаз. Текст заявления прекрасно уложился на одной странице при широких полях. Вынув листки из машинки, я удалил копирку и передал готовые экземпляры Вульфу; он подписал все, включая и тот экземпляр, который обычно остается у нас. Я поставил свою подпись ниже, не отходя от письменного стола Вульфа.

Когда я вручал оригинал Коггину, он сказал:

– Я возьму и копии. Все.

– Сожалею, – ответил я. – Я всего лишь исполнитель, и мне нравится моя работа, поэтому я стараюсь точно выполнять распоряжения своего босса.

– Отдай ему, – сказал Вульф. – У тебя осталась стенографическая запись в блокноте.

Я передал копии Коггину. Он приложил к ним оригинал, выровнял края, сложил вчетверо и опустил во внутренний карман пиджака. Потом улыбнулся Вульфу. Конечно, пока я печатал и мы подписывали листки, у него было достаточно времени оценить ситуацию с различных точек зрения.

– Вероятно, вы можете уже сейчас назвать преступника, вам нужно лишь собрать необходимые доказательства, – проговорил он и поднялся, опираясь руками на подлокотники. – Надеюсь когда-нибудь оформить другие ордера на задержание, но уже не в качестве важных свидетелей, и рассчитываю лично предъявить их вам, и вы получите десять лет тюрьмы без права досрочного освобождения.