Джон Карр - Игра в кошки-мышки Страница 13

Невозможно представить себе, что такой человек, как доктор Фелл, не умел владеть собой, — но уж если бы он вздрогнул, то такое сотрясение зафиксировали бы сейсмографы. Что едва не произошло, когда он услышал об истории в Рейгате. Лицо его побагровело, и он с такой яростью раздул свои разбойничьи усы, что черная ленточка его пенсне подлетела кверху.

Джейн не смотрела на него.

— Боюсь, что не в силах и дальше пользоваться этой алгеброй, — сказала она. — И вы не были бы Гидеоном Феллом, если бы не догадались, что Икс — это я, Игрек — Фред Барлоу, Зет — Конни Айртон, а Казанова — это Антонио Морелли, он же Энтони Морелл.

Наступило долгое молчание, прерываемое лишь хриплым дыханием доктора Фелла.

— Дело в том, — пробормотала Джейн, — что мне теперь делать? Я знаю, что с точки зрения мужчин, все женщины — хищницы из джунглей. Вы считаете, что мы при первой же возможности готовы разорвать друг друга на куски. Но это неправда. Я люблю Конни. Очень люблю. Если я позволю ей выйти замуж за этого… этого… Допустим, я все ей расскажу и притащу Синтию Ли как свидетельницу? Поверит ли Конни мне или нет, но все равно возненавидит. Наверное, и Фред Барлоу возненавидит меня. Как ни жалко, это заставит его еще больше сблизиться с Конни. Конечно, я могу тайно все рассказать судье, но это явно будет выглядеть как сплетня, да и в любом случае вызовет у Фреда такую же реакцию. Стоило им только в прошлую среду появиться у меня в доме на вечеринке, и я поняла, кто такой «Тони Морелл», я ломаю себе голову, что предпринять. В моих глазах вы отнюдь не «приют для несчастных влюбленных тетушки Хестер»… но что мне делать?

Доктор Фелл с львиным рыком выдохнул через нос; у него был задумчивый и удивленный вид.

Он покачал головой и, вскочив на ноги, стал в развевающемся халате расхаживать по комнате; от его шагов позвякивали канделябры. На лице его было такое неописуемое огорчение, что вряд ли его стоило приписывать лишь рассказу Джейн Теннант. Даже появление официанта с очередной пинтой пива, которую он заказал по телефону несколько минут назад, не заставило его прийти в себя. И он, и Джейн уставились на пиво, словно не понимая, откуда оно взялось.

— Дело трудное, — признал он, когда официант удалился. — М-да. Очень трудное.

— Да. Я тоже так думаю.

— Тем более, что… — Он осекся. — Скажите мне вот что: когда Морелл в среду явился к вам, он узнал вас?

Джейн нахмурилась:

— Узнал? Да он меня в жизни не видел.

— Но вы сказали…

— Ах, вот что! — Почему-то она испытала облегчение. — Я должна объяснить, что лично мы никогда не были знакомы. Синтия Ли, та самая девушка, являлась моей самой лучшей школьной подругой. Когда все это случилось, она в совершенно истеричном состоянии приехала ко мне домой и все рассказала. Принято думать, что я умею хорошо слушать. — Джейн закусила губу, сделав гримаску. — Но я не занималась этой историей, и меня никто не видел.

— Может, вы сочтете мои слова несущественными, — буркнул доктор Фелл, смерив Джейн взглядом, — но я попросил бы вас подробнее рассказать о Морелле и Синтии Ли. Поверьте, у меня есть на то причины.

Джейн удивилась:

— Вы что-то знаете об этом деле?

— М-м-м… да. Немного.

— Когда он пригрозил Синтии, что, если она не выйдет за него замуж, он покажет ее письма отцу, Синтия взяла револьвер и попыталась убить его. Она ранила его в ногу.

— Да?

— Полиция не изъявила желания вести расследование. Но Морелл, этот мстительный подонок, заявил, что у него есть право на это, и им пришлось взяться за дело. Он хотел увидеть Синтию за решеткой. Защита, конечно, плутовала, отчего наш мистер Морелл прямо взбесился. Но обвинение не смогло даже представить оружие, которым пользовалась Синтия. В качестве самого весомого доказательства оно предъявило лишь коробку с патронами, которые подходили к револьверу, и сообщило, что нашло их в доме Синтии. Конечно, присяжные должны были догадаться о махинациях защиты; да и все в суде это видели. Но жюри спокойно вынесло вердикт: невиновна. Отчего Морелл еще больше вышел из себя.

У Джейн дрожали губы. Ее колотило от напряжения, которое она изо всех сил сдерживала, — и это довольно выразительно характеризовало ее.

— После оглашения вердикта в суде произошла безобразная сцена. Морелл сидел за столом своего адвоката. И устроил этакое драматическое представление, изображая зловещего Борджиа. Рядом с ним как вещественное доказательство стояла коробка с патронами. Он вытащил одну из пуль, поднял ее над головой и закричал: «Я буду вечно носить ее с собой, как напоминание, что в Англии нет справедливости! Я собираюсь поведать об этом всему миру! И когда я сделаю это, пуля напомнит мне сказать вам все, что я о вас думаю!» Судья мистер Уитт посоветовал ему успокоиться, а то он привлечет его к ответственности за неуважение к суду.

Джейн сдержанно усмехнулась, хотя ей было далеко не до смеха.

— Все весьма благородно поддерживали Синтию. Рассказать ли вам то, что знают лишь два или три человека в мире?

— Любое человеческое создание, — сказал доктор Фелл, — всегда с удовольствием ознакомится с информацией такого рода.

— Вы когда-нибудь слышали о сэре Чарльзе Хоули?

— Который впоследствии, — сказал доктор Фелл, — занял судейское кресло как уважаемый судья Хоули?

— Да. Тогда он был известным юристом, адвокатом высшего ранга, и защищал Синтию. Он был большим другом ее семьи, и именно он спер револьвер, о котором я вам рассказывала, дабы доказать, что он, как и все прочие, испытывает глубокое недоумение. Это факт! Он спрятал его у себя дома. Я видела его много раз: модель «Ив-Грант» тридцать второго калибра, с небольшим крестиком, выцарапанным перочинным ножом на металле пониже барабана. Ох, Господи, я разболталась!

Доктор Фелл покачал головой.

— Нет, — серьезно сказал он. — Я так не думаю. Минуту назад вы сказали, что имелись подробности, которые не всплыли на процессе. Какие именно?

Джейн замялась, но доктор Фелл не спускал с нее взгляда.

— Ну… что Синтия подделывала чеки на имя отца, чтобы обеспечивать Мореллу ежемесячное содержание.

В ее голосе было столько неподдельного презрения, что доктор Фелл решил продолжить расспросы. Она подняла пивную кружку и приложилась к ней.

— Я догадываюсь, вы не можете представить, чтобы женщина пошла на это, — предположил доктор.

— На такое? О нет. Ни в коем случае. То есть сама бы я могла. Но, понимаете, не ради Морелла. Не для такого типа, как Морелл.

— И тем не менее мисс Ли, должно быть, обожала его?

— Так и было. Бедняжка.

— Вы знаете, где она сейчас?

Серые глаза Джейн затуманились.

— Как ни странно, она живет тут неподалеку. В частном санатории. Она не… ну, вы понимаете… ей всегда была свойственна неврастеничность, и эта история явно не пошла ей на пользу. Когда Тони Морелл стал общаться с ней, он знал, что у Синтии нервы не в порядке. Еще одно, чего нельзя ему простить. Если бы я могла привезти ее сюда и показать Конни Айртон… вы понимаете, что я имею в виду?

— Понимаю.

Поведя полными плечами, Джейн снова потянулась к кружке с пивом.

— Итак? — вопросила она.

— Я предполагаю, что вы предоставляете мне заняться этим делом.

Джейн выпрямилась в кресле.

— Вы имеете в виду?.. Но что вы собираетесь делать?

— Откровенно говоря, еще не знаю, — признал доктор, раз водя руки; в голосе его звучала глубокая убежденность. — Понимаете ли, хотя я знаю Хораса Айртона с давних пор, не могу утверждать, что мы с ним близкие друзья. Вчера я встретился с его дочерью. Мне нет необходимости утверждать, что мы можем получить вторую Синтию Ли и такое же скандальное дело, но… о, мудрецы Афин! Мне это не нравится.

— Никому из друзей Конни это не понравилось бы.

— В данный момент имеетесь и вы, мисс Икс, — виновато краснея, сказал доктор Фелл, — к которой я… хм-м… испытываю искреннюю симпатию. Мы должны принимать в расчет и вас. И вот что еще, — посерьезнел он. — Можете ли вы поручиться своим честным словом, что вся эта конфиденциальная информация о Морелле строго соответствует истине?

Вместо ответа, девушка нагнулась за папкой коричневой кожи, стоявшей на полу рядом с креслом. Выудив из нее золотой карандашик, она нацарапала несколько слов на листике блокнота, вырвала его и протянула доктору Феллу.

— Сэр Чарльз Хоули, — прочитал он, — Вилье-Мэншн, восемнадцать, Кливленд-роу, Лондон, Ю.-З. Один.

— Спросите у него, — дала Джейн простой совет. — Если сможете поймать его после ленча, он вам все расскажет. Конечно, кроме истории с револьвером; он никогда о ней не упоминает. Только ради всего святого не проговоритесь, что это я вас послала.

На прикроватном столике в алькове обширной спальни зазвонил телефон.