Эллери Квин - Санаторий смерти Страница 13

Он задумчиво потер подбородок. А почему бы ей, собственно, не спать? Он и сам устал, как собака. Он снял куртку, галстук и повесил на спинку кресла у письменного стола. Сел на кушетку, снял туфли и расстегнул рубаху. Взял домашний халат, сделал из него некоторое подобие подушки и сунул под голову.

Бедняжка. Она оказалась черт знает в каком положении. Хуже не бывает. Он сам, впрочем, тоже. Ему придется совершить невозможное! Никки и мухи обидеть не могла! Чтобы понять это, достаточно хоть раз заглянуть ей в глаза — такие испуганные… Длинные пушистые ресницы. Глаза невинного человека.

10

Эллери Квин открыл глаза. В комнату светило солнце, а инспектор Квин, в кальсонах, на цыпочках, крался через кабинет к закрытой двери в спальню.

— Отец! — что было силы крикнул Эллери и подскочил с кушетки.

Инспектор Квин, который как раз взялся за ручку двери, вздрогнул так, будто ему выстрелили в спину. Помазок для бритья выпал у него из рук в вазу, куда Эллери обыкновенно вытряхивал окурки из пепельниц. Широко раскрыв глаза, инспектор обернулся.

— Ты что, ошалел? Чего вопишь, будто тебя режут?

— Прости, папа. Это я со сна. Еще не проснулся.

— Я и не хотел тебя разбудить. Ты думаешь, если ты спросонья, у тебя есть основания так орать на людей?

— Мне, наверное, приснился кошмар, пап.

— И вообще, что с тобой происходит? Почему ты не разделся по-человечески и не лег в постель? И такой нервный…

— Велье засиделся допоздна. А потом я еще решил дописать пару строк и прилег подумать. И заснул, видимо.

Инспектор, наконец, выудил из вазы свой помазок.

— Словом, Эллери, ты мог бы завести себе привычки получше, — сказал он, покачав головой, и отряхнул с помазка пепел.

— Прости, папа. Погоди-ка, — Эллери, заметив, что отец снова делает попытку войти в спальню, бросился к нему и взял под руку.

— Что тебе еще нужно?

— Скажи, который час?

— Без пяти восемь. Я проспал.

— Ты уже знаешь результаты вскрытия?

— Конечно, нет. Отпусти меня.

— Ты не откажешь мне в одной просьбе? — Эллери не отпускал руку отца и потихоньку уводил его от двери.

— Не откажу, если смогу.

— Позвони мне сразу же, когда будет готово заключение. Меня очень интересует это дело.

— Договорились. Позвоню. Но пусти же меня, наконец. Что ты в меня вцепился?

— Тебе что-то надо, пап?

— Да. Я…

Взгляд инспектора упал на кружки и кувшин.

— Это что, вы столько выпили вчера?

— Да. Я уже думал, что Велье останется здесь навеки.

— Тогда лучше ложись и поспи еще немного. Я только хотел позаимствовать у тебя лезвие для бритвы.

Инспектор внезапным движением освободился из объятий Эллери и оказался у двери, — не успел тот и глазом моргнуть. Оцепенев от ужаса, Эллери наблюдал, как отец входит в спальню. Он даже застонал, опустился на кушетку и схватился за голову. Вот сейчас бомба взорвется… Вот сейчас… Он ждал первого удивленного возгласа отца. Тот, конечно, почувствует себя оскорбленным. Возмутится. А потом грянет настоящая буря. Он обвинит сына в гнусном предательстве, в сговоре с преступницей и даже в соучастии в убийстве. Какой скандал… Сын инспектора Квина…

Эллери услышал, как открылась дверь в ванную позади его спальни, и почти тут же закрылась снова. Инспектор, держа в руке лезвие в синей обертке, снова вышел в кабинет. Эллери, раскрыв рот от удивления, взирал, как отец направляется к себе.

— Полежи еще немного, Эллери, — посоветовал ему отец, остановившись в дверях. — У тебя просто ошалелый вид. Ты явно недоспал.

Не успел отец выйти в коридор, как Эллери бросился в спальню. Никки нигде нет. Кровать заправлена. Все в безупречном порядке. Он распахнул двери степного шкафа. Никого. Он остановился у кровати, лихорадочно размышляя.

Конечно, она сбежала ночью. Решила сделать его козлом отпущения. Велье был прав. Каким дураком он оказался!

— Пст!

Эллери за что-то зацепился и поглядел вниз.

— Пст!

Маленькая рука с ярко-красными наманикюренными ногтями появилась из-под кровати и схватила его за штаны.

— Все в порядке? — шепнула Никки.

Он поспешил закрыть дверь в спальню.

— Да.

Никки вылезла из-под кровати. Она надела его белую шелковую пижаму, в которой спокойно могли поместиться по меньшей мере две девушки ее размеров.

Эллери засмеялся.

— Что тут смешного? — спросила она, выволакивая из-под кровати свой чемодан.

— Поглядите в зеркало — поймете.

— Поглядите-ка лучше сами. Вы что, бросили бриться? Настоящий кактус.

— Советую вам переодеться, — сказал он. — Я дам знать, когда отец уйдет из дому.

Выйдя в коридор., Эллери к удивлению своему услыхал в гостиной голос доктора Праути.

— Ха! Ну я просто не мог отказать себе в удовольствии лично сообщить вам эту новость и поглядеть на выражение вашего лица. Я специально приехал.

В гостиной Эллери застал не только полицейского врача, но и сержанта Велье. Велье, пребывая в некотором смущении, поглядывал на шефа, который стоял перед ним в нижней рубахе и брюках со свисающими подтяжками. Физиономия Праути, наоборот, выражала что угодно, только не смущение. Казалось, он в первый раз в жизни веселился от всей души, хохоча во все горло и закидывая при этом голову.

— Ха! Ха! Ха!

— Прекратите ваши глупые смешки, — сказал инспектор раздраженно, — и расскажите мне толком, что показало вскрытие.

— Инспектор! — с трудом перевел дыхание Праути. — Вы не будете иметь ничего против, если я буду называть вас инспектором, инспектор? Или будете? Итак, инспектор, я специально приехал сюда, чтобы сообщить вам эту новость лично. Значит, на вилле у Браунов отравился осел, да? Это, случайно, были не вы? А?

Инспектор повернулся к сержанту.

— Он что, пьян?

У Велье был такой вид, будто он вот-вот разрыдается.

— Нет, сэр. Неприятная история, сэр.

— Послушайте, инспектор Квин, — продолжал Праути. — Я сегодня встал в шесть утра, проклиная все на свете. Я потащился в морг. Я натянул халат, резиновые перчатки и велел своим людям везти каталку с трупом. Они привезли ее, покрытую простыней. Каталка всю ночь простояла в холодильнике. Я снимаю простыню, и что же вижу, инспектор? Что открывается моему пораженному взору?

Праути сделал эффектную паузу.

— Ну, короче, что же вы там увидели? Говорите же!

— Статую! Гипсовую статую! Ха! Ха! Ха!

— Секундочку, — перебил его инспектор Квин. — Я что-то ничего не пойму из того, что он тут говорит.

— Дик, друг мой, как вас провели! Велье говорит, что это гипсовая статуя Брауна, которая стояла в нише у его кабинета.

Инспектор Квин повернулся к сержанту.

— Это правда? — спросил он спокойно.

Велье побледнел как мел, откашлялся и сказал:

— Так точно, сэр. Я глазам своим не поверил, но все именно так, как говорит доктор. Я сейчас же позвонил в санаторий. Флинт еще дежурит там. Он говорит, что статуя из ниши исчезла, — разумеется, раз она лежит в морге. Один бог ведает, куда делся труп.

— Но…

На целую минуту в комнате воцарилось молчание.

Затем инспектор спросил:

— Вы на машине?

— Так точно, сэр.

— Я сейчас буду готов.

Не удостаивая Праути взглядом, инспектор Квин быстро вышел из комнаты.

— Я просто подумал, что вам будет приятно услышать эту историю от меня, — крикнул Праути ему вслед.

У себя в кабинете Эллери повязал галстук — пришлось обойтись без зеркала. Затем застегнул не на те пуговицы жилет и как раз собирался надеть поверх него куртку, но тут дверь спальни отворилась, и Никки высунула голову в кабинет.

— Все в порядке? — прошептала она.

— Отец уйдет через несколько минут, — ответил Эллери торопливо. — Я, впрочем, тоже.

— А что делать мне?

— Убрать в квартире. Заказать необходимые продукты. Пусть запишут все на наш счет. Вы — новая повариха. Ужин в семь. Но чтобы секунда в секунду.

— Что там случилось, Эллери? Нашли убийцу?

Эллери второпях схватил шляпу.

— Нет. Потеряли труп.

11

Оставив свою машину у въезда за «Храмом здоровья», Эллери Квин пошел прямо к «могиле», которую Амос выкопал на опушке леса. Яма была уже в метр глубиной, а куча земли рядом — по плечо, если стоять на дне. Минула половина девятого, однако Амос еще не принимался за работу. Лопата торчала из рыхлой земли в ожидании, когда он придет и продолжит свои зловещие приготовления.

Из лесу доносилось веселое чириканье птиц, временами заглушаемое громким карканьем ворона.

В мыслях Эллери снова вернулся к убийству. Джона Брауна убил кто-то из тех, кто жил и работал в санатории, ведь когда произошло похищение трупа, посторонних в доме не было. Причем похищение могло произойти в очень короткий промежуток времени, когда отец отправил сержанта Велье к миссис Браун, чтобы тот узнал, видела ли она нож для разрезания бумаг на столе в спальне у мужа. А Эллери и инспектор в этот момент пошли к лесу беседовать с Амосом, который рыл свою яму. В спальне никого не было десять — двенадцать минут, не больше, а потом пришли санитары из морга, чтобы забрать тело. В этот промежуток времени кто-то и украл труп, а вместо него положил на носилки гипсовую статую, накрыв ее простыней. Цель очевидна: не допустить вскрытия. Но что убийца сделал с трупом? Внизу в холле у входной двери все время дежурил полицейский. От Велье Эллери знал, что детектив Флинт не покидал кабинет Брауна. Значит, труп должен быть где-то в доме или рядом с ним.