Доминик Сильвен - Когда людоед очнется Страница 14

— Танцевать?

— Вы пойдете домой. И я не желаю, чтобы вы совали свой нос в мое расследование. Я ясно выразился?

— Пока с вашим носом не все в порядке, — сказала она, извлекая из кармана бумажный платок.

Он посмотрел на нее с досадой. Ингрид потерла красную полоску, пересекавшую его нос на манер индейской боевой раскраски.

— Не оттирается. Нужен ацетон.

Она швырнула платок через плечо, улыбнулась и в сопровождении далматинца пошла прочь. Он провожал ее взглядом чуть дольше, чем следовало.

В его квартире на улице Корвизар царила тишина. Он разделся на кухне, бросил рубашку и джинсы в пластиковый мешок и завязал ручки, прежде чем выкинуть. Не хотелось, чтобы жена испугалась, наткнувшись на окровавленную с виду одежду. Он долго стоял под горячим душем. Изучил свое лицо в зеркале: красноватая отметина на носу так и не отмылась. Мрачное воспоминание настигло его, словно бумеранг, которому понадобились годы, чтобы вернуться. Тогда он не сразу поверил, что это его кровь. Всплеск адреналина заглушил боль. А ведь обкуренный крэком нарик, напавший на него с ножом, едва его не пришил. Он отделался рассеченной бровью и двадцатью стежками на боку. Он подумал о Беатрисе. О том, что едва ее не потерял. Прошло два года. А кажется, целая вечность.

Он скользнул в постель. Беатриса мирно дышала, отвернувшись к окну. Прежде чем Саша Дюгену удалось заснуть, ему привиделось лицо американки, готовой на самые дикие выходки, лишь бы помочь своему кажёнскому другу. «Он нанял этих типов, чтобы сеять здесь терроризм». «Ну а теперь чем мы займемся?» Эта высокая блондинка… что-то неописуемое… кстати, ножки у нее что надо… даже в патогас.

11

Ему снилось, будто он плывет в бассейне, полном крови. Соперников он не видел, но знал — он впереди. До победы осталось несколько метров. Он вышел из бассейна, по телу струилась кровь, босые ноги оставляли на белом кафеле кровавые следы. Его ждали судьи. Одни старики. Сейчас они вручат ему награду…

— Саша, Саша! Вставай. По телевизору говорят о твоем деле!

Дюген открыл один глаз, увидел Беатрису в белом пеньюаре.

— Только что ведущий объявил, что сейчас покажут репортаж. Ну же, дорогой, поднимайся!

Он пошел к жене на кухню. Завтрак готов, телевизор включен на полную мощность. Показывали громил и художников в одном полицейском фургоне и Николе, который следил за ходом операции. Изображение расплывчатое, тусклое.

— Так я и знал, — бросил он. — Кто-то из местных продал каналу любительскую съемку. А может, один из художников.

Журналист за кадром излагал суть дела Лу Неккер, поясняя, что жертва жила в общине художников, куда прошлой ночью прибыла команда майора Саша Дюгена. Все завершилось массовым задержанием.

— Недурная реклама, — отметила Беатриса. — Даже отличная, если хочешь знать мое мнение. Вспомни папу. Он всегда умел использовать прессу. Особенно телевидение. Он был королем невозмутимости и язвительных реплик. У каждого свой стиль. У меня в министерстве, в Управлении по связям с общественностью, есть близкая приятельница, она могла бы дать пару советов насчет твоего имиджа.

— Там видно будет.

— Хочешь кофе?

— Да, спасибо.

Он смотрел на ее хлопоты: кажется, она похудела.

— Ты уверена, что не переутомилась, Беатриса? Выглядишь усталой.

— Шутишь. У нас аврал, из-за визита министра на Корсику все подняты на борт.

Вы все на борту, а я плыву в бассейне с кровью, подумал он. Потом опомнился. Обнял ее за талию и предложил вернуться в спальню. Она сослалась было на срочные встречи. Он распустил пояс белого пеньюара.

Ингрид спустила Зигмунда с поводка и расположилась в приемной. Помахала Антуану Леже, когда он выглянул, воспользовавшись перерывом в приеме.

— Зигмунд не ночевал дома. Я вернулась слишком поздно, чтобы отвести его к тебе. Прости.

— Он был в надежных руках. Что это с тобой? Ты в платье!

Упомянутое платье представляло собой синтетическую вещицу цвета зеленого яблока, без рукавов и с оранжевой пластмассовой лентой вместо пояса. Ингрид решила, что к нему прекрасно подойдут ядовито-розовые кроссовки.

— У нас с Лолой назначена встреча с очень старым господином. Она посоветовала мне надеть что-нибудь более женоподобное.

— Скорее, женственное. Ты похожа на героиню научно-фантастического фильма. Но идея хорошая.

— Антуан, как по-твоему, можно полностью заблуждаться?

— Насчет платья?

— Нет, насчет человека.

Она рассказала о своем знакомстве с Брэдом Арсено в Новом Орлеане и об убийстве Лу Неккер. В заключение поведала о проекте «Толбьяк-Престиж» и о свидетельствах Кармен и громилы, которые видели, как Брэд что-то разнюхивал в мастерских.

— Это человек, которому я вполне доверяю. Но разные люди описывают его красками, которые мне совсем не нравятся.

— Ты достаточно общалась с ним, чтобы узнать, какой он на самом деле, — возразил психоаналитик. — Но не исключено, что он не всегда один и тот же.

— У него может быть несколько личностей?

— Которые сосуществуют, не зная друг о друге. Это бы объясняло абсолютную искренность того Брэда, которого ты знаешь. Но столь серьезные расстройства личности — большая редкость. Так что, возможно, все дело в зависимости. От наркотиков или от алкоголя.

— Кое-кто однажды обозвал Брэда пьянчугой. Но я ни разу не видела, чтобы он пил.

— Бывший алкоголик может приняться за старое.

— Как — приняться?

— Самозабвенно.

— То есть забыть кусок своей жизни?

— Вообще-то это называется амнезией. Проще говоря, это провалы в памяти. Тело действует, а мозг блуждает во мраке. Так может продолжаться несколько минут или несколько дней. Когда приступ проходит, человек не в состоянии вспомнить, что он делал или говорил, пока находился под действием алкоголя. Но на самом деле я должен увидеть твоего друга, чтобы поставить хотя бы предварительный диагноз.

На ее лице отразилась такая решимость, что Леже не сдержал улыбку.

— Тем более мне нужно его разыскать.

Провожая ее, он заметил синяк у нее на левой руке. Она рассказала о своей стычке с громилой.

— За Зигмунда не беспокойся. Он ничуть не испугался.

— А я за него и не беспокоюсь. Мой далматинец не склонен к опасным авантюрам. Чего не скажешь о тебе, Ингрид.

После долгих месяцев на рейде в Рио-де-ла-Плата в ожидании южного лета «Будёз» наконец снялся с якоря. «В начале декабря мы вошли в Магелланов пролив, где нас поджидал шквальный ветер. Вихри разогнали туман, в котором до того тонули берега Патагонии и Огненной Земли. Каждое жидкое лезвие гневно взрезало пространство между этими сумрачными вулканическими землями, вздымая нос фрегата, так что обнажалась подводная часть судна. Волны безжалостно хлестали могучие реи, и те стонали, готовые сломиться, предав паруса на волю грозных небес. Пролив превратился в кипящее белесое варево, в котором черные валы перемешались с провалами, глубокими, словно адские бездны. Шквалы ветра гнали к подножию гор эту буйную пену, подобную снегу, извергнутому морем, чтобы поглотить нас. Повсюду метались матросы, захваченные работой, некоторые молились, выполняя команды, которые выкрикивали офицеры. Я испытывал тот же страх, что и эти моряки, и как только мог помогал им, но вскоре тревога исчезла, развеянная моим доверием к экипажу и неукротимой тягой к приключениям.

Я осознавал, что вопреки бурлящему яростью проливу мы на всех парусах мчимся к Тихому океану, и до меня уже доносились ароматы и ласки его пассатов. Обетованная terra incognita обретала плоть. Когда мы пройдем испытание, нам откроется дивная неизвестность, тайна южной земли, до сих пор не позволившей ни одному картографу нанести на бумагу ее очертания. Я воображал густые лианы, нависшие над водой, буйные заросли и тысячи разных пород деревьев в долинах и ущельях, ожидающие нас.

Вопреки неистовству стихий, «Будёз» продвигался вперед. Под командованием Дюкло-Гийо он устоял и храбро плыл по фарватерам, смеясь над коварными течениями и погребальным пением ветров. Дюкло-Гийо был великим мореплавателем и дальновидным человеком. Он предвидел, что неспешное плавание с частыми остановками позволит нам достичь цели. В ожидании изобилия южной земли мы с моим начальником Филибером Коммерсоном во время стоянок предавались радостям сбора растений. Сгибаясь под тяжестью добычи, мы изучали богатство флоры и фауны южной земли».

Лора на миг оторвалась от чтения, чтобы взглянуть на часы, висевшие у нее на кухне. В обществе Луи-Гийома Жибле де Монфори время и на сей раз пронеслось со скоростью пассатов, час встречи с Ингрид неотвратимо надвигался. Она покинула ботаников и мореходов в преддверии Тихого океана и почти с сожалением отправилась на встречу с подругой.