Эрл Гарднер - Собака, которая выла Страница 17

— Я ничего не знаю о том, что знала или чего не знала Тельма Бентон, — ответил Перри Мейсон. — Я всего лишь сказал, что без причин у человека обычно не бывает стопроцентного алиби. Человек не может отчитаться за каждую минуту своего обычного рабочего дня. Он не может доказать, что в такую-то минуту был именно там-то, как не смогли и вы сами. Готов поспорить, что никто из присутствующих не сможет доказать — бесспорно и со ссылкой на свидетелей, — чем занимался каждую минуту с половины восьмого до восьми нынче вечером.

— Вы-то, — устало заметил Хоулком, — уж точно не можете.

— Конечно, — согласился Мейсон, — и если б не ваша тупость, вы бы поняли, что это лучшее свидетельство моей невиновности, а не признак вины.

— И не можете доказать, что приехали к Фоули в половине девятого. Кто видел, как вы туда отправились? Кто знает, что вы договорились о встрече? Кто открывал вам дверь? Кто видел вас там в половине девятого?

— Вот это, — заметил Перри Мейсон, — я как раз могу доказать.

— Чем? — спросил сержант Хоулком.

— Тем, — ответил Перри Мейсон, — что сразу после половины девятого позвонил в полицейское управление и сообщил об убийстве. Это доказывает, что я был там в половине девятого.

— Вы понимаете, что я имею в виду не это, — возразил сержант. — Я имею в виду, можете ли вы доказать, что прибыли туда точно в восемь тридцать?

— Разумеется, нет, мы это уже установили.

— Да, мы это установили, — ответил сержант Хоулком. Он поднялся, со скрипом отодвинув стул.

— Вы победили, Мейсон, — сказал он. — Я вас отпускаю. В нашем городе вы человек известный, если вы нам понадобитесь, я всегда вас найду. Готов признаться, что на самом деле я не считаю, будто вы убили Фоули, но уверен — и тут меня не переубедит сам черт, — что вы кой-кого выгораживаете, и не кого-то там вообще, а своего клиента. Поэтому хочу вам сказать, что своим поведением вы его не только не выгородили, но заставили меня подозревать его еще больше.

— Считайте, что уже сказали, — заметил Мейсон.

— Я думаю, — неторопливо продолжал сержант Хоулком, — что Артур Картрайт сбежал с женой Фоули; что она рассказала ему, как муж над ней издевался, и Картрайт вернулся и застрелил Фоули. Я думаю также, что Картрайт позвонил вам, сообщил о содеянном и сказал, что хочет явиться с повинной; что вы велели ему не двигаться с места и ждать вас; что вы приехали, быстро спровадили Картрайта в надежное место, дали ему пятнадцать-двадцать минут форы и затем позвонили в полицию. Честно говоря, не вижу, что могло помешать вам обтереть лицо мертвеца и сунуть полотенце со следами пены под ванну, где валялась цепь для собаки.

— В кого я тогда превращаюсь? В соучастника после события преступления, укрывателя или кого-то еще в том же духе? — спросил Перри Мейсон.

— Вот именно, черт побери! — ответил сержант Хоулком. — Если мне удастся доказать это, я уж возьму вас в оборот.

— Очень приятно от вас это слышать, — сказал Перри Мейсон.

— Что приятно от меня слышать? — рявкнул сержант Хоулком.

— Что вы возьмете меня в оборот, если вам удастся это доказать. По тому, как вы работали, я было решил, что вы возьмете меня в оборот независимо от того, удастся вам что-нибудь доказать или нет.

Сержант Хоулком устало махнул рукой:

— Давайте проваливайте и будьте готовы, что мы вас вызовем для нового допроса, когда потребуется.

— Прекрасно, — сказал Перри Мейсон. — Если вы так настроены и наша беседа окончена, выключите эти проклятые лампы. У меня от них уже голова заболела.

Глава X

Перри Мейсон сидел в кабинете у Поля Дрейка. Поль Дрейк покачивался в скрипучем вращающемся кресле за обшарпанной конторкой. У дальней стены на стульях с жесткими спинками неловко сидели двое мужчин.

— Зачем тебе это понадобилось? — спросил Поль Дрейк.

— Что понадобилось? — осведомился Мейсон.

— Чтобы я отозвал ребят.

— Просто я узнал все, что нужно, и не хотел, чтобы ребят застукали в тех местах.

— А что в тех местах произошло? — поинтересовался Дрейк.

— Не знаю, — ответил Перри Мейсон. — Я даже не знал, что что-то должно произойти, но подумал, что на всякий случай неплохо бы отозвать соглядатаев.

— Послушай, — проворчал Дрейк, — в этом деле ты мне о многом не сообщаешь.

— Неужели? — спросил Перри Мейсон, зажигая сигарету. — Я-то считал, что это твое дело — узнавать и сообщать мне, а не мое — узнавать и сообщать тебе. Это те двое, что следили за домом?

— Да. Слева Эд Уилер, другого зовут Джордж Доук.

Перри Мейсон обратил на них взгляд.

— В каком часу заступили, ребята? — спросил он.

— В шесть.

— И оба все время были на месте?

— Большей частью. Раз в четверть часа кто-то один ходил звонить.

— А где вы, приятели, прятались? Я вас не видел, когда приехал.

— Зато мы вас видали, — ухмыльнулся Уилер.

— Так где вы скрывались? — повторил Мейсон.

— От дома не так уж близко, — признался Уилер, — но оттуда видели все, что происходит. У нас были ночные бинокли, и мы сидели в укрытии. Если спуститься на полквартала, пустой дом; там мы и сидели, в одной из комнат.

— И не спрашивай, как они туда попали, — произнес Поль Дрейк, растягивая слова, — это профессиональная тайна.

— Хорошо, — согласился Мейсон, — пусть каждый хранит свои профессиональные тайны. Я хочу, ребята, чтобы вы рассказали все, что видели, ничего не опуская.

Эд Уилер вынул из кармана пальто записную книжку в кожаном переплете, полистал ее и сказал:

— Мы заступили в шесть часов. Примерно в четверть седьмого из дома вышла Тельма Бентон, экономка.

— Через парадную или через заднюю дверь? — спросил Мейсон.

— Через парадную.

— Хорошо, и куда же она направилась?

— За ней заехал в «шевроле» какой-то мужчина.

— Номер заметили?

— А как же — 6М-9245.

— Тип кузова — «купе», «седан» или «родстер»?

— «Купе».

— Прекрасно. Дальше.

— Затем все было тихо — никто не приходил и не уходил, и так до двадцати пяти минут восьмого. Вообще-то чуть позже — почти до семи двадцати шести, но я округляю. К дому подъехало такси в шашечку, из него вышла женщина.

— Номер такси записали?

— Нет. Парковый номер стоял на дверце кузова, его было легче разглядеть, чем регистрационный, его я и записал.

— Что за номер?

— 86-С.

— Вы не могли ошибиться?

— Исключено. У каждого из нас было по биноклю, мы оба видели номер.

— Верно, — заметил второй сыщик громким голосом. — С номерами и всем прочим в том же роде можете на нас положиться.

— Хорошо, продолжайте, — сказал Мейсон.

— Значит, женщина вылезла и вошла в дом, а такси уехало.

— Ждать не стало?

— Не стало, но вернулось через двенадцать минут. Судя по всему, женщина отослала водителя с каким-то поручением и наказала вернуться.

— Дальше, — сказал Мейсон. — Давайте про женщину. Как она выглядела?

— Точно не скажем. Одета хорошо, сверху — пальто из темного меха.

— Она была в перчатках?

— Да, в перчатках.

— Лицо разглядели?

— Не очень. Понимаете, к тому времени уже стемнело. Под уличным фонарем довольно хорошо было видно такси, но та сторона, где она вылезла, была в тени. Она быстро прошла по дорожке к парадному и вошла в дом.

— Позвонила?

— Да, позвонила.

— И долго ждала?

— Нет, открыли через пару минут.

— Фоули, похоже, ее ожидал?

— Не знаю. Она пошла к дому, немного постояла перед дверью и вошла.

— Минуточку, — остановил его Мейсон. — Вы говорите, она позвонила. Как вы можете знать?

— Я видел, как она наклонилась у двери, и решил, что она нажимает на кнопку.

— А не могла она открыть дверь ключом?

— Да, могла и ключом, — согласился Уилер. — Если подумать, это она, может, и сделала. Я решил, что она позвонила, потому что ожидал, что она должна позвонить.

— Это случаем не могла быть Тельма Бентон?

— Вряд ли. Когда Тельма Бентон уезжала, на ней было другое пальто. А на этой — длинное черное меховое.

— Сколько времени она пробыла в доме? — спросил адвокат.

— Пятнадцать минут, может быть, шестнадцать. Я отметил, что такси уехало, как только она вошла. Затем такси вернулось через двенадцать минут, и женщина отбыла в семь сорок две.

— Вы не слышали никакого шума? Собачьего лая или еще чего?

— Нет, не слыхали. Но мы бы в любом случае ничего не услышали: расстояние-то изрядное. Лучшего места для наблюдения мы найти не сумели. Шеф предупредил, чтоб мы были на сто процентов уверены, что не засветились. Мы, вероятно, могли подобраться чуть ближе, когда стемнело, но днем, если б ошивались у дома, нас бы мигом застукали. Вот мы и забрались в дом ниже по улице и следили в бинокли.