Жорж Сименон - Преступление в Голландии Страница 17

Зал опустел. Последняя группа направилась к дверям.

Баренс догнал Попингов.

— Спускайтесь, господин Дюкло.

Все в нерешительности встали — никто не знал, что делать, какую роль играть. Все смотрели на Мегрэ. Ани и Бетье, казалось, не замечали друг друга. Винанд неуклюже держал на руках малыша.

— Прошу за мной.

И уже в дверях комиссар добавил:

— Мы сейчас пойдем к дому Попингов в том порядке, как после лекции. Госпожа Попинга и господин Дюкло…

Они переглянулись, помедлили, сделали несколько шагов по темной улице.

— Мадемуазель Бетье! Вы шли с Попингой. Идите, я вас скоро догоню.

Ей было нелегко заставить себя в одиночестве направиться к городу, но она боялась отца, который стоял в углу зала с полицейским.

— Господин и госпожа Винанд…

Занятые детьми, Винанды держались вполне естественно.

— Мадемуазель Ани и Баренс…

Кусая губы, едва сдерживая рыдания, юноша прошел вперед Мегрэ.

Затем Мегрэ повернулся к полицейскому, охранявшему Ливенса.

— В это время господин Ливенс был дома. Проводите, пожалуйста, его на ферму, и пусть он делает, что в прошлый раз.

Все походило на плохо организованный кортеж. Передние в растерянности остановились — то ли идти дальше, то ли ждать. Произошла заминка.

Г-жа Ван Хасселт, наблюдая с порога гостиницы, тоже участвовала в сцене, отвечая на вопросы игроков в бильярд.

Город уже спал, лавки были закрыты. Г-жа Попинга и Дюкло пошли прямо к набережной. По всему было видно, что профессор успокаивал спутницу.

Свет чередовался с тенью, от фонаря к фонарю.

Темнела вода, покачивались суда с сигнальными огнями на рангоуте. Зная, что Ани позади нее, Бетье старалась держаться непринужденно, но ее положение затруднялось тем, что она была одна.

Расстояние между группами составляло несколько шагов. Метров через сто отчетливо вырисовывалось судно Остинга, единственное выкрашенное в белый цвет. Чернели иллюминаторы. Набережная была пустынна.

— Остановитесь, пожалуйста, — громко сказал Мегрэ, чтобы все слышали.

Люди остановились. Луч маяка, ничего не освещая, проходил высоко над головами.

Мегрэ обратился к Ани:

— Вы точно шли на этом месте?

— Да.

— А вы, Баренс?

— Да… Кажется…

— Вы уверены? Вы шли с Ани?

— Да… постойте… Не здесь, метрах в десяти от нее, она мне еще сказала, что пальто одного из детей волочится по земле.

— И вы обогнали ее, чтобы предупредить об этом Винанда?

— Госпожу Винанд.

— Это заняло лишь несколько секунд?

— Да. Винанды пошли дальше, а я дождался Ани.

— Вы не заметили ничего неестественного?

— Нет.

— Пройдите все десять метров вперед! — распорядился Мегрэ.

И тут он заметил, что сестра г-жи Попинга находится как раз около судна Остинга.

— Идите к Винандам, Баренс.

И уже Ани:

— Возьмите с палубы фуражку.

Оставалось сделать только три шага и наклониться. Поблескивая металлическим позументом, фуражка, черная на белом, была хорошо заметна.

— Зачем?

— Возьмите!

Чуть дальше, впереди, дожидались остальные, пытаясь понять, что здесь происходит.

— Но я не…

— Неважно! Мы не в полном составе, и каждый должен сыграть несколько ролей. Это всего лишь эксперимент.

Ани взяла фуражку.

— Спрячьте ее под пальто и догоните Баренса.

Сам он поднялся на палубу судна, позвал:

— Пейпекамп!

— Ya!

Из переднего люка, оттуда, где ночевал Остинг, вылез полицейский. Низкий потолок едва позволял мужчине распрямиться в полный рост, и для того, чтобы выкурить, например, последнюю трубку, было вполне логично высунуть голову, облокотиться на палубу.

Остинг стоял именно там, в этой позе. Как с набережной, так и с палубы, где лежала фуражка, его не было видно, но сам он прекрасно видел ее похитителя.

— Хорошо! Проследите, чтобы он повторил все, что тогда.

Мегрэ догнал группу.

— Продолжим. Я займу место Попинги.

Он оказался рядом с Бетье, впереди — г-жа Попинга и Дюкло, сзади — Винанды, Ани, Баренс. В некотором отдалении от них слышались шаги Остинга и полицейского.

Теперь путь пролегал по неосвещенным улицам. Миновали порт, пустынный шлюз, отделяющий море от канала.

Вдоль канала тянулась дорога, обсаженная справа деревьями. До дома Попингов оставалось с полкилометра.

Бетье пробормотала:

— Не понимаю…

— Тс-с! Ночь тихая. Нас могут услышать, как мы слышим тех, кто вокруг нас… Итак, Попинга говорил с вами о том о сем и, конечно, о лекции.

— Да.

— А вот вы потихоньку упрекали его.

— Откуда вы знаете?

— Неважно. Во время лекции вы сидели с ним, старались коснуться его руки, а он вас оттолкнул, верно?

— Да, — взволнованно прошептала девушка, посмотрев на комиссара удивленными глазами.

— Но вы продолжали свое.

— Да. Он никогда не был так осторожен. Иногда он целовал меня у себя дома, за дверью. Да что там! Один раз даже в столовой, когда госпожа Попинга находилась в гостиной и разговаривала с нами. Но в последнее время он стал таким пугливым.

— И потому вы упрекали его, твердили, что хотите уехать. И все на повышенных тонах.

Шаги впереди, шаги сзади, перешептывания, голос Дюкло:

— Уверяю вас, что это не соответствует ни одному из методов расследования…

Г-жа Винанд бранила малыша по-голландски.

Дом был погружен в темноту. Г-жа Попинга задержалась на пороге.

— Вы остановились, потому что ключ был у вашего мужа?

— Да.

Подошли остальные.

— Открывайте! — сказал Мегрэ. — Служанка уже спала?

— Да, как и сегодня.

Открыв дверь, она зажгла свет в коридоре, где стояла бамбуковая вешалка.

— С этого момента Попинга был весел?

— Очень весел, но неестественно. Говорил чересчур громко.

Сняли пальто и шапки.

— Простите, все раздевались здесь?

— Кроме меня и Ани, — уточнила г-жа Попинга. — Мы поднялись наверх, чтобы немного привести себя в порядок.

— Не заходя в другие комнаты? Кто зажег свет в гостиной?

— Конрад.

— Поднимитесь, пожалуйста, наверх.

Он пошел с ними.

— Направляясь к себе через вашу комнату, Ани у вас не задерживалась?

— Нет… По-моему, нет.

— Повторите, пожалуйста, все, что вы делали. Мадемуазель Ани, пройдите к себе, положите фуражку, снимите пальто, шляпку… Постарайтесь вспомнить детали.

Нижняя губа г-жи Попинга дрогнула.

— Немного попудрилась, — ответила она как-то по-детски. — Причесалась… Нет, не могу… Это ужасно! Мне кажется… Я услышала голос Конрада внизу. Речь шла о приемнике, о том, чтобы послушать парижское радио. Г-жа Попинга бросила пальто на кровать. Она плакала без слез — это было нервное. Ани, выпрямившись, застыла посреди предоставленного ей рабочего кабинета.

— Вы спустились вместе?

— Да… Нет… Не помню. Кажется, Ани чуть задержалась. Я подумала, надо приготовить чай.

— В таком случае спуститесь, пожалуйста, вниз.

Они остались вдвоем. Не говоря ни слова, комиссар взял из рук девушки фуражку и, посмотрев вокруг, спрятал ее на диване.

— Идите.

— Вы думаете…

— Нет. Идите! Вы не пудрились?

— Никогда!

Под глазами у нее были круги. Мегрэ пропустил Ани вперед. Скрипнули ступеньки лестницы. Внизу стояла такая тишина, что обстановка в гостиной казалась неестественной, словно в музее восковых фигур. Никто не осмелился сесть. Только г-жа Винанд причесывала растрепавшиеся волосы своего старшего.

— Располагайтесь. Как в тот вечер. Где приемник?

Он нашел его сам, включил. Ворвались свисты, голоса, музыка. Наконец он поймал станцию, где два комика по-французски разыгрывали скетч.

Полковник говорит капитану…

Мегрэ поправил настройку, слышимость улучшилась.

Еще немного, и помехи исчезли.

… и это прекрасный парень, капитан… Но полковник, дружище…

Насмешливый голос с просторечным выговором звучал среди строгого порядка гостиной, где все присутствующие неподвижно стояли.

— Садитесь! — прогремел Мегрэ. — Приготовьте чай, разговаривайте.

Он хотел посмотреть в окно, но ставни были закрыты.

Тогда он пошел к выходу, распахнул дверь, позвал:

— Пейпекамп!

— Я, — отозвался голос из темноты.

— Он здесь?

— Да, за вторым деревом!

Мегрэ вернулся. Хлопнула дверь. Скетч закончился, и диктор объявил:

…пластинка фирмы «Одеон» номер двадцать восемь тысяч шестьсот семьдесят пять…

Потрескивание. Мелодия джаза. Г-жа Попинга прислонилась к стене. Сквозь музыку прослушивалась иностранная речь. Опять потрескивание, и снова музыка…

Комиссар поискал глазами Бетье. Девушка упала в кресло и плакала горючими слезами, бормоча:

— Бедный Конрад… Конрад…

Бледный Баренс кусал себе губы.

— Чай! — скомандовал Мегрэ, обращаясь к Ани.

— Еще рано. Сначала скатали ковер. Конрад танцевал…

Бетье громко всхлипнула. Мегрэ посмотрел на ковер, на дубовый стол с узорчатой вазой, окно, г-жу Винанд, которая не знала, что делать с детьми.