Мэри Лондон - Преступление по-китайски Страница 18

Из раздумий сэра Малькольма вывел звонок в дверь. Пришел старший инспектор Форбс — его ботинки и нижние края брюк являли собой плачевное зрелище. К тому же он, как видно, почти не спал и приводил себя в порядок в спешке, поскольку его плохо выбритое лицо хранило печать усталости. Он рухнул на диван, и сэр Айвори из сострадания взялся заварить ему чай.

— Ужас… — простонал несчастный полицейский. — Всю ночь напролет я прокручивал в голове дело Уоллесов. Всех свидетелей перебрал заново, и каждый казался мне подозрительным, а после все вдруг стали невиновными. И тут нате вам, в восемь утра (слышите — в восемь!) звонит королевский советник сэр Уотерхаус и будит меня, только чтобы напомнить о том, что он уже предписал вчера: «Следует как можно скорее найти виновного, чтобы успокоить газетчиков и представителей знатных фамилий, потрясенных столь же трагической, сколь и внезапной смертью». Я понял, откуда вся эта суета в высшем свете лишь после того, как жена показала мне газеты.

— Знаю-знаю, — сказал сэр Малькольм, передавая ему чай (отборный дарджилинг от «Крузо и Тайбери»). — Массовые газеты, «Миррор» и прочие муссируют только четыре версии. «Брайан Уоллес убит. Месть его китайского сводного брата?». Или вот еще: «Жестокое убийство в замке Уоллесов. Дьявольский арбалет». Интересно, откуда газетчики узнали все эти подробности, газетные полосы ими так и пестрят.

— Это все Мелвилл — не успел выбраться из Чилтерн-Граунда, как устроил настоящую пресс-конференцию, — с досадой пояснил старший инспектор. — Он был так рад щегольнуть перед прессой, что выложил всю подноготную, не забыв наплести и от себя бог весть чего. Все рассказал: про ужин, про помолвку, как нашли тело, про арбалет — да еще помянул, на свой манер конечно, всех участников событий, постыдные действия полиции и мою личную беспомощность, но об этом я умолчу.

— Значит, он настроил газетчиков против Чжана, напомнив, что его усыновил лорд Роберт. Мерзавец!

— Что обо всем этом подумает госпожа Джейн Уоллес? — спросил Форбс. — Такая восхитительная женщина, поистине дочь героев былых времен.

— Гм, — проговорил сэр Айвори, кашлянув в кулак. — Она урожденная Джейн Кортни. Ее родители — простые люди из Манчестера. Она пыталась это скрыть в «Кто есть кто», но «Таймс» и «Гардиан» накануне свадьбы посмели назвать ее комедианткой с Шафтесбери-авеню или из Королевской оперы. Лорд Роберт обожал театр и, помнится, с каждой ежегодной премии от Клуба графоманов ссужал драматургам.

— Ну что ж, — заметил Форбс, — можно сказать, она вошла в роль знатной дамы самым непринужденным образом, что говорит о благородстве ее души и силе характера.

— Лорд Роберт умел выбирать себе окружение и, судя по тому, что я видел своими глазами, Джейн Уоллес была просто красавица.

— Она и сейчас восхитительна. А какая стать! В домашнем халате, в каком она была вчера, любая другая выглядела бы простушкой. А она казалась королевой.

— Когда Джейн Уоллес выходила замуж, «Таймс» сравнила ее лицо с ликом Беатриче Россетти[8] из галереи Тейт. У нее были роскошные золотистые волосы.

— Но вчера же она была брюнеткой.

— С годами волосы седеют, добрый мой Дуглас. И гораздо лучше красить их в черный цвет, а не в золотой, поскольку искусственная краска штука недолговечная. Но — поговорим серьезно.

Допив чай, сыщики направились в кабинет, который сэр Малькольм в шутку называл «мыслительной комнатой». Там на стеллажах хранились папки со всеми делами, которыми он занимался. Там же Форбс обычно встречался со своим добрым другом, чтобы в процессе упорной «мозговой атаки» обменяться с ним выводами и суждениями.

Но больше всего старшего инспектора поражал бар с виски, занимавший всю дальнюю часть комнаты. Сэр Айвори называл его в честь прародины напитка по-гэльски — Uisge Beatha.[9] После книг это была его любимая коллекция, и он собирал ее тайно, дабы лишний раз не смущать госпожу Пиквик. Сэр Малькольм, впрочем, был небольшим любителем выпить, хотя иной раз и не мог отказать себе в глотке северошотландского «Милбурна» с его легким ароматом дымка и торфа, а в другой раз — в стаканчике «Талискера», дара Шетландских островов, благоухающего водорослями и перцем, или спейсайдского «Нокандо» с терпким цветочно-ореховым привкусом. Из южношотландских сортов он предпочитал «Гленкинчи» за его легкость. А среди ирландских уважал «О'Хара» за его мягкий, бархатистый вкус или «Джеймсон», выдержанное, правда, не меньше 12 лет.

За чаем последовало «Глен-Морей» с тончайшим ванильно-фиалковым ароматом, слегка разбавленное северошотландской минеральной водой из знаменитого целебного источника. Оба сыщика смаковали напиток молча, наслаждаясь каждым драгоценным мгновением, как во время священного ритуала или гастрономической дегустации. Засим сэр Айвори приступил к делу:

— Итак, Дуглас, каковы ваши первые впечатления?

— Мэтью Эттенборо кажется мне человеком порядочным. Я запросил справку по его банковским счетам. Между прочим, копия того письма, напечатанного на машинке якобы Брайаном, явная подделка, и к нему в бумаги ее подложили намеренно, чтобы сбить нас с толку. Вот только зачем?

— Поживем — увидим. Во всяком случае копия довольно любопытная, хотя бы потому, что в ней упомянуто время, когда Брайан должен был вступить в права оставленного отцом наследства, — сразу же после свадьбы. Надо будет наведаться к нотариусам Эдисону и Эдисону, у которых работал Брайан. Завещание лорда Роберта наверняка хранится у них. Теперь о машинке, на которой напечатано письмо, — паши люди ее нашли?

— В замке ее нет, по крайней мере в жилой части. Финдли обшарил все углы.

— Ладно. А что вы думаете о сестре Мэтью Эттенборо, Маргарет?

— По-моему, она больше всех подпадает под подозрение. Украла любовные письма Ли к братцу и подбросила их Брайану, чтобы изобличить его невесту в измене. Видя, что Брайан упорствует, несмотря на изобличение, и по-прежнему хочет жениться на китаянке, Маргарет убивает его из ревности, хотя все еще любит его. Наконец, она вполне могла прийти в спальню к Брайану и под каким-нибудь предлогом опоить его снотворным.

— Но у нас нет стакана, из которого пил Брайан. Да и в спальне его не было, насколько я помню.

— У него в ванной, на полке, было два стакана для полоскания. Обоими пользовались, а потом тщательно вымыли. Тут не подкопаешься. Хотя, конечно, можно предположить, что в один из них и подмешали фертекс.

— Фертекс слегка отдает анисом, самую малость, почти как оксиболд, его принимают больные аэрофагией, — спокойно заметил сэр Айвори.

Старший инспектор вскочил со стула.

— Так ведь это очень важно — то, что вы сейчас сказали! Но как вы узнали?

— Простое любопытство — достаточно спросить любого фармацевта, что я и сделал вчера вечером.

Форбс достал блокнот в мягкой обложке, быстро пролистал и, усаживаясь обратно, сказал:

— Вот отчет Финдли по поводу осмотра аптечки в ванной комнате Брайана. Сейчас поглядим. Там действительно лежит коробочка оксиболда в порошке. Значит, если я правильно понимаю, Брайан выпил фертекс вместо оксиболда.

— Кто-то подменил лекарство. Очевидно — убийца.

— Но это нам мало что дает. Подменить порошок мог кто угодно.

— Да и нет, Дуглас. Что нужно сделать, чтобы приготовить лекарство из порошка?

— Ну, насыпать порошок в воду.

— Да нет, дружище. Сперва надо насыпать в стакан порошок и уж потом залить его водой. Иначе порошок останется на поверхности. Значит, порошок фертекса уже был в стакане, когда Брайан или кто-то еще залил его водой. И было это несомненно сразу же перед тем, как Брайан принял лекарство. Практика показывает, что такие растворы никогда не приготовляют задолго.

— Точно.

— Стало быть, либо обычно кто-то насыпал порошок в стакан, а Брайану оставалось только плеснуть воды, либо кто-то сам приготовил раствор и дал выпить Брайану. Представляю, как этот кто-то подсыпает в стакан фертекс в ванной, пока Брайан укладывается, подходит к его постели, наливает в стакан воды из графина, подносит несчастному стакан, и тот залпом его осушает, как обычно бывает в таких случаях.

— Какой графин? — спросил Форбс. — В спальне Брайана не было никакого графина.

— Конечно, и это наводит на размышления. Во всех других комнатах было по графину. Я сам видел. К тому же, если помните, Джеймс Мелвилл подтвердил, что Чжан обычно ставил графин с водой на ночной столик в каждой комнате. А там, где графин, там и стакан. Не будешь же пить прямо из графина, верно? А в спальне Брайана на ночном столике, как мы только что говорили, не было даже стакана. Ни стакана, ни графина, при том что, как известно, Брайан регулярно принимал оксиболд, чтобы снять приступ аэрофагии. По-моему, здесь что-то не сходится.