Агата Кристи - Немой свидетель Страница 19

– А другие родственники?

– Другие тоже малосимпатичны. Пожалуй, исключение составляет только миссис Таниос. Она славная женщина, но предельно глупа и ни шагу не сделает без позволения своего мужа – турка, кажется. Зачем англичанке выходить замуж за турка? Проявить такую неразборчивость! Разумеется, мисс Таниос – прекрасная мать, но дети у нее довольно страшненькие, бедняжки.

– По-вашему выходит, что мисс Лоусон заслуженно получила наследство мисс Аранделл?

– Минни Лоусон – удивительная женщина, – спокойно ответила Джулия. – Притом бессребреница. Конечно, деньги ее интересовали, но жадностью она никогда не отличалась.

– Тем не менее ей не пришло в голову отказаться от наследства.

Изабел даже отшатнулась.

– Вряд ли кто-нибудь на это способен.

– Да, пожалуй, вы правы… – улыбнулся Пуаро.

– Видите ли, мистер Паррот, – вставила Джулия, – она приняла наследство как душеприказчица, для которой воля покойной священна.

– И хотела даже выделить какую-то часть миссис Таниос или ее детям, – продолжала Изабел. – Но она боялась, как бы этими деньгами не завладел ее муж.

– Минни говорила также, что намерена предоставить Терезе денежную помощь.

– Это было бы крайне великодушно с ее стороны, если учесть, что Тереза всегда относилась к ней свысока.

– Ей-богу, мистер Паррот, Минни – самый великодушный человек на свете. Да разве вы сами этого не знаете?

– Ну почему, – ответил Пуаро, – знаю. Только вот никак адреса ее не раздобуду.

– О боже! Какая я глупая! Записать его вам?

– Позвольте, я сам запишу.

Пуаро вынул свою записную книжку, которая была при нем всегда.

– «Клэнройден-Мэншнс», семнадцать. Рядом с «Уайтлиз»[40]. Передайте ей, что мы ужасно ее любим. Давно уже от нее нет никакой весточки.

Пуаро встал, я последовал его примеру.

– Я крайне признателен вам обеим за исключительно интересную беседу, – пропел он, – а также за то, что вы дали мне адрес моей приятельницы.

– Странно, что вам не дали его в «Литлгрин-хаусе»! – воскликнула Изабел. – Это, должно быть, Элен. Слуги очень ревнивы и немного глупы. Они часто грубили Минни.

Джулия с видом светской львицы протянула нам руку.

– Очень рады были вашему визиту, – любезно заявила она. И, вопросительно взглянув на сестру, произнесла: – Быть может…

– Быть может… – подхватила Изабел, чуть порозовев. – Быть может, вы останетесь и разделите нашу вечернюю трапезу? Очень скромную – сырые овощи, черный хлеб с маслом, фрукты.

– Крайне заманчиво, – вежливо откликнулся Пуаро. – Но, увы, мы с моим другом должны вернуться в Лондон.

Снова, пожав нам руки и попросив передать самый горячий привет мисс Лоусон, дамы наконец распрощались с нами.

Глава 12

Пуаро проясняет ситуацию

– Слава богу, Пуаро, – с жаром сказал я, – вы спасли нас от сырой моркови. Какие жуткие женщины!

– Pour nous un bon bifteck с жареной картошкой и хорошая бутылка вина. Интересно, что они предложили бы нам выпить?

– Скорее всего, колодезную воду, – ответил я с содроганием. – Или безалкогольный сидр. Не дом, а кошмар какой-то. Уверен, что там нет ни ванны, ни канализации, а туалет в саду.

– Непонятно, как могут эти женщины жить в таких нецивилизованных условиях, – задумчиво проговорил Пуаро. – И дело ведь вовсе не в отсутствии денег. Даже при стесненных обстоятельствах можно всегда найти выход.

– Какой будет приказ шоферу? – спросил я, выбираясь из бесконечных проулков на дорогу, ведущую к Маркет-Бейсингу. – Кого из местных знаменитостей мы посетим на сей раз? Или вернемся в «Джордж» и еще раз допросим этого астматика-официанта?

– Радуйтесь, Гастингс: мы покидаем Маркет-Бейсинг…

– Прекрасно!

– Но только на время. Я еще вернусь сюда.

– В поисках неведомого убийцы?

– Совершенно верно.

– Удалось ли вам что-либо выудить из бессмысленного щебетания, которым нас удостоили сестры?

– Есть кое-какие детали, заслуживающие внимания. Действующие лица нашей драмы постепенно начинают вырисовываться. Совсем как в старинном романе, не так ли? Скромная компаньонка, когда-то всеми презираемая, превращается в богатую даму и становится хозяйкой положения.

– Я полагаю, что ее снисходительность, должно быть, очень раздражает тех, кто считает себя законными наследниками!

– Еще бы! Совершенно верно, Гастингс.

Воцарилось молчание. Миновав Маркет-Бейсинг, мы выехали на шоссе. Я тихо мурлыкал модную в ту пору песенку.

– Вы довольны собой, Пуаро? – наконец спросил я.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, Гастингс? – холодно откликнулся Пуаро.

– Мне показалось, что вы с удовольствием проделали эту работу.

– По-вашему, мои действия несерьезны?

– Ни в коем случае. Просто я полагал, что вы занимаетесь этой историей ради, так сказать, умственных упражнений. Для разминки мозгов. Дело-то нестоящее.

– Au contraire, очень даже стоящее.

– Вероятно, я не совсем точно выразился. Я хочу сказать, что мы собирались помочь старой даме, хотели защитить ее от чего-то. Но раз она умерла, какой смысл городить огород?

– По-вашему, мы зря расследуем убийство?

– Да нет же, вот когда налицо есть труп, в таком случае… о господи, я совсем не то говорю.

– Не стоит волноваться, друг мой. Отлично вас понимаю. Вам кажется, что наличие трупа – это убийство, а смерть, наступившая в результате заболевания, – естественная смерть. Ну а если внезапная смерть мисс Аранделл была насильственной, а отнюдь не следствием хронического заболевания, тогда вы не остались бы равнодушным к моим попыткам обнаружить правду?

– Конечно нет.

– Так вот, кто-то пытался ее убить.

– Но ведь не убил. В том-то и вся разница.

– И вас нисколько не интересует, кто же предпринял такую попытку?

– Почему же? Интересует.

– У нас очень узкий круг подозреваемых, – задумчиво произнес Пуаро. – Нитка…

– Нитку вы додумали, отыскав вбитый в плинтус гвоздь! – перебил я. – А может, гвоздь вбили туда сто лет назад!

– Нет. Лак, которым был покрыт этот гвоздь, совсем свежий.

– Ну мало ли зачем понадобился гвоздь, причины могут быть самые разные.

– Назовите хотя бы одну.

Сразу мне на ум ничего не пришло. Пуаро, воспользовавшись моим молчанием, продолжал:

– Итак: узкий круг подозреваемых. Нитку могли привязать только после того, как все разошлись спать. Поэтому число подозреваемых ограничивается лишь теми, кто находился в доме. Их семеро: доктор Таниос, миссис Таниос, Тереза Аранделл, Чарлз Аранделл, мисс Лоусон, Элен и кухарка.

– Слуг, наверное, можно из этого списка исключить.

– Не забывайте, им тоже причиталось денежное вознаграждение, друг мой. К тому же могут быть и другие причины: обида, ссора, предвзятое отношение. Кто знает?

– Маловероятно.

– Вполне с вами согласен. Но нельзя пренебрегать ни одним обстоятельством.

– В таком случае их не семеро, а восемь.

– Каким образом?

– В этот список следует включить мисс Аранделл. Может, она сама протянула веревку поперек лестницы, намереваясь погубить кого-нибудь из домочадцев.

Пуаро пожал плечами.

– Не говорите bêtise, друг мой. Если бы мисс Аранделл сама уготовила эту ловушку, она бы в нее не попала. А с лестницы полетела именно она.

Мне нечего было возразить. Пуаро же задумчиво продолжал:

– Здесь выстраивается логическая цепь событий: мисс Аранделл падает с лестницы, пишет мне письмо, вызывает к себе адвоката. И только одно обстоятельство выпадает из этой цепи: почему она не отправила сразу адресованное мне письмо? Не решалась? Или просто забыла, что так его и не отправила?

– Этого мы знать не можем.

– Верно. Но зато можем предположить. Лично я склоняюсь к тому, что она думала, будто письмо отправлено. И, наверно, удивлялась, что не получает ответа…

Меня же интересовал больше другой вопрос, который я не замедлил выяснить:

– А как вы относитесь к этой спиритической чепухе? И что вы думаете насчет шутки мисс Пибоди относительно того, что на одном из спиритических сеансов мисс Аранделл получила приказ от генерала Аранделла изменить завещание и оставить все свое состояние Минни Лоусон?

– Это противоречит тому впечатлению, которое у меня сложилось о характере мисс Аранделл, – с сомнением покачал головой Пуаро.

– Сестры Трипп утверждают, что мисс Лоусон была потрясена, когда прочли завещание, – задумчиво сказал я.

– Да, но они говорят со слов самой мисс Лоусон, – возразил Пуаро.

– Вы ее подозреваете?

– Вы же знаете, я могу подозревать всех, Гастингс, но никогда не выдвину обвинение против кого бы то ни было, если оно не обосновано фактами.

– Что верно, то верно, старина, – с чувством произнес я. – Я давно заметил, вы добрейшей души человек.

– Какое имеет значение, что «говорит он», «говорит она», «говорят они»? Никакого. Это в равной степени может оказаться правдой, а может быть и ложью. Я же предпочитаю иметь дело только с фактами.