Агата Кристи - Неудачник Страница 2

— И вы, мадемуазель, как девушка умная и рассудительная, предпочли не спорить и сделали то, о чем вас попросили: пришли ко мне и ввели меня au courant.[4]

Что-то в его голосе заставило Лили пристальнее взглянуть ему в глаза.

— Конечно же мне известно, как вы заняты, — начала она извиняющимся тоном, — как дорога вам каждая минута…

— Вы льстите мне, мадемуазель, — прервал ее Пуаро, — но, говоря по правде, в настоящее время у меня и впрямь несколько не терпящих отлагательств дел.

— Этого я и боялась, — отозвалась Лили, вставая со стула. — Я передам леди Эстуэлл…

Но Пуаро, похоже, вставать не собирался — он картинно откинулся в кресле и устремил на девушку немигающий взгляд.

— Вы так торопитесь уйти, мадемуазель? Присядьте ненадолго, прошу вас.

Кровь бросилась в лицо Лили и тут же отхлынула. Она нехотя вновь опустилась на стул.

— Мадемуазель, вы так энергичны и решительны, — произнес Пуаро, — вам следует быть немного снисходительней к старому человеку вроде меня, которому не так-то просто на что-то решиться. Вы меня не поняли, сударыня. Я вовсе не говорил, что намерен отказать леди Эстуэлл.

— Так вы приедете? — без всякого выражения спросила девушка. Она опустила глаза под пытливым взглядом собеседника.

— Передайте леди Эстуэлл, мадемуазель, что я целиком и полностью в ее распоряжении. Я приеду в Монрепо, если не ошибаюсь, сегодня вечером.

Пуаро встал, и посетительница поспешила последовать его примеру.

— Я… я скажу ей, мосье Пуаро. С вашей стороны очень любезно откликнуться на просьбу леди Эстуэлл, но только как бы ваши хлопоты не оказались напрасными.

— Все может быть, хотя… как знать?

Со своей обычной церемонной галантностью Пуаро проводил девушку до дверей и, вернувшись в гостиную, погрузился в глубокое раздумье. Потом решительно кивнув головой, открыл дверь и позвал слугу:

— Джордж, друг мой, будьте любезны, приготовьте мне маленький саквояж. Я сегодня же отправляюсь за город.

— Слушаюсь, сэр, — ответствовал Джордж. Слуга Эркюля Пуаро был типичнейшим англичанином — высоким, худым и бесстрастным.

— Юные девушки, милейший мой Джордж, — весьма интересные создания, разглагольствовал между тем Пуаро, удобно устроившись в кресле и закурив сигарету, — особенно, заметьте, если у нее есть голова на плечах. Попросить человека о какой-то услуге и исподволь настроить его так, чтобы ему не захотелось эту услугу оказывать — дело весьма и весьма деликатное. Она тонкая бестия, о да, но Эркюль Пуаро, милейший Джордж, не просто умен. Он мудр.

— Да, вы мне говорили об этом, сэр.

— Дело не в секретаре, — размышлял вслух Пуаро. — Его она всерьез не принимает. Она просто не хочет, чтобы, как говорится, «не будили лихо, пока оно тихо». А я, Эркюль Пуаро, его разбужу! В Монрепо происходит какая-то тайная драма, и это не могло меня не заинтриговать. Эта малышка очень старалась, но меня ей провести не удалось Любопытно, что у них там такое, очень любопытно.

Возникшую после этих слов театральную паузу нарушил извиняющийся голос Джорджа:

— А как насчет вечернего костюма, сэр?

— Вы, как всегда, очень исполнительны, Джордж.

Но… Работа и только работа, — в голосе Пуаро прозвучала легкая досада, — вы просто незаменимы, Джордж.

2

Когда поезд 16.55 из Лондона остановился на станции Эбботс Кросс, на перрон сошел расфранченный Эркюль Пуаро со свеженафабренными усами. Предъявив билет, он вышел за ограждение, где его встретил дюжий шофер.

— Мистер Пуаро?

— Да, это я, — улыбнулся в ответ маленький сыщик.

— Прошу сюда, сэр. — И шофер распахнул дверцу роскошного «роллс-ройса».

Дом был в каких-нибудь трех минутах езды от станции.

Шофер, выскочив из машины, вновь распахнул дверцу, и Пуаро ступил на землю. У парадной двери его уже дожидался дворецкий.

Прежде чем войти внутрь, Пуаро успел рассмотреть дом.

Его оценивающему взгляду предстал массивный кирпичный особняк, не блещущий архитектурными изысками, от которого так и веяло надежностью и уютом.

В прихожей дворецкий ловко освободил Пуаро от пальто и шляпы и, с вышколенной почтительностью понизив голос, произнес:

— Ее сиятельство ожидают вас, сэр.

По устланным мягким ковром ступеням Пуаро повели наверх. Его провожатый, без сомнения, и был тот самый Парсонс: преданный слуга, ни единым жестом не выдающий своих чувств. Поднявшись по лестнице, они свернули в коридор направо и, миновав какую-то дверь, оказались в небольшой прихожей, из которой вели еще две двери. Парсонс распахнул левую и звучно доложил:

— Мосье Пуаро, миледи.

Комната, в которую они попали, была не слишком просторна, да к тому же забита мебелью и множеством всяких безделушек. С дивана поднялась женщина в черном и двинулась навстречу Пуаро.

— Мосье Пуаро, — поздоровалась она, протягивая руку и окидывая взглядом его франтовскую фигуру. Не обратив ни малейшего внимания на ответное «миледи» и явное намерение госта облобызать ей руку, она неожиданно стиснула его пальцы крепким пожатием и после долгой паузы заявила:

— Люблю маленьких мужчин. У них, по крайней мере, голова на плечах.

— Надо полагать, — осведомился Пуаро, — инспектор Миллер — мужчина рослый?

— Миллер — самодовольный болван, — отрезала леди Эстуэлл. Присаживайтесь, мосье Пуаро. Лили очень старалась отговорить меня, когда я решила послать за вами, но я не ребенок и сама знаю, что мне делать.

— Что ж, это не каждому дано, — отозвался Пуаро, следуя за хозяйкой дома к дивану.

Леди Эстуэлл удобно устроилась среди подушек лицом к сыщику.

— Лили — очень славная девушка, но она уверена, что все знает лучше всех, а такие чаще всего ошибаются, поверьте моему опыту. Я, конечно, особым умом не блещу, что греха таить, но ошибаюсь куда реже других, потому что всегда полагаюсь на свою интуицию. Хотите, я вам скажу, кто убийца, мосье Пуаро? Женщины всегда чувствуют такие вещи!

— А мисс Маргрейв тоже чувствует?

— Что она вам наговорила? — вскинулась леди Эстуэлл.

— Она ознакомила меня с обстоятельствами дела.

— С обстоятельствами? Обстоятельства, конечно, против Чарлза, но поверьте, мосье Пуаро, он здесь ни при чем. Я знаю, что он ни при чем!

Убежденность леди Эстуэлл могла хоть кого сбить с толку, но Пуаро не отступал.

— Вы в этом твердо уверены, леди Эстуэлл?

— Я уверена, что моего мужа убил Трефюзис, мосье Пуаро.

— Почему же?

— Что вы, собственно, хотите знать? Почему убил или почему я в этом уверена? Говорю вам, я это знаю! У меня так всегда. Мне все сразу становится ясно, и с этого меня уже не свернешь.

— Мистер Трефюзис получил что-нибудь по завещанию сэра Рубена?

— Ни пенни, — торжествующе отчеканила леди Эстуэлл. — И из этого следует, что Рубен его не любил и не доверял ему.

— А долго он проработал у сэра Рубена?

— Лет девять.

— Это долгий срок, — вкрадчиво промурлыкал Пуаро. — Столько лет прослужить одному человеку… Да, мистер Трефюзис, должно быть, хорошо изучил своего хозяина.

— К чему вы клоните? — нахмурилась леди Эстуэлл. — При чем здесь это?

— Мне пришла в голову одна идейка, — пояснил Пуаро. — Не то чтобы блестящая, но нетривиальная — относительно того, как сказывается служба на личности человека.

— Говорят, вы очень умный, — с некоторым сомнением обронила леди Эстуэлл, не сводя с Пуаро пристального взгляда.

— Надеюсь, что смогу когда-нибудь убедить в этом и вас, мадам, рассмеялся Пуаро, — но давайте вернемся к мотиву преступления. Расскажите, кто из ваших домашних был здесь в день трагедии.

— Ну, Чарлз, само собой.

— Он ведь, насколько я понимаю, племянник сэра Рубена, а не ваш?

— Да. Единственный сын сестры Рубена. Она вышла замуж за довольно состоятельного человека, но он не пережил очередного краха на бирже, а вскоре умерла и она сама — вот тогда Чарлз и перебрался к нам. Ему тогда было двадцать три, и он собирался стать юристом, но после этого несчастья Рубен взял его к себе на службу.

— Так он человек усердный, этот мосье Чарлз?

— Приятно поговорить с таким догадливым человеком. — Леди Эстуэлл одобрительно кивнула. — В том-то и дело, что нет. Ни усердным, ни прилежным Чарлза никак не назовешь. Он вечно что-нибудь путал или забывал, и у них с дядюшкой бывали из-за этого жуткие свары. Конечно, ладить с Рубеном было нелегко. Сколько раз я ему говорила: «Ты что, забыл, каким сам был в молодости?»

Он тогда был совсем другим, мосье Пуаро.

— Все меняется, миледи, — отозвался Пуаро. — Таков закон природы.

— И все же мне он никогда так не грубил, — вздохнула леди Эстуэлл. Ну, а если и грубил, то всегда потом просил прощения. Бедный мой Рубен…

— Так он, значит, был тяжелый человек? — осведомился Пуаро.