Клод Изнер - Три изысканных детектива (сборник) Страница 2

Леди Пеббл, в свою очередь, с любопытством рассматривала подтянутого, загорелого мужчину. Короткая бородка и закрученные усы делали его похожим на д’Артаньяна. Она представила себя молодой, красивой и здоровой в объятиях этого пленительного незнакомца, но в сказочное видение тут же вторгся образ ее покойного мужа, толстяка лорда Пеббла.

«Опомнись, Фанни! — мысленно сказала себе она. — Ему лет сорок, а тебе — шестьдесят пять. Он тебе в сыновья годится. Ты просто жалкая развалина с сердцем мидинетки…».

— Я редко принимаю гостей, — произнесла она вслух по-французски. — Вашу просьбу я выполняю в память о моем покойном брате. Какова же цель вашего визита?

Она не предложила ему сесть, и он переступил с ноги на ногу.

— Как вам известно из моего письма, я приехал из…

— Увы, я вынуждена вас разочаровать. Этого предмета у меня больше нет. Как единственная наследница брата, я согласно его воле передала в музеи… Тэби, да что это с тобой?!

Кот внезапно встал у нее на коленях и уставился в окно, учуяв незнакомый, враждебный запах. Потом вспрыгнул на подлокотник кресла и застыл, всматриваясь в сумрак и вслушиваясь в шорохи. И разглядел человека, который цеплялся за выступ кирпичной стены у водостока.

Тэби бросился в глубь комнаты и спрятался у очага. Леди Пеббл решила, что в поместье опять завелись крысы. Нужно сказать Дженнингсу, чтобы избавился от них.

— На чем я остановилась?

— Вы передали в дар музеям…

— Ах да, музеи и научные институты получили немалые денежные суммы и коллекцию гербариев, собранных моим братом. Что до личных вещей, то я передала их его ближайшим друзьям.

— Могу ли я поинтересоваться, кто получил предмет, упомянутый в моем письме? Это чрезвычайно важно, — настаивал Антуан дю Уссуа.

— Разумеется, я располагаю сведениями о бенефициаре. Он живет в Париже, вы можете связаться с ним. Я дам вам его адрес.

Она огляделась, нашла на столике конверт и, протянув его Антуану, позвонила, вызывая служанку.

— А теперь, любезный господин, моя камеристка вас проводит.

Антуан испытывал противоречивые чувства: он был рад, что поиски подходят к концу, и в то же время разочарован — ведь он рассчитывал переночевать в «Бруэм Грин», а теперь придется тащиться обратно в Эдинбург по этим ужасным дорогам!

«Прощай, прекрасный д’Артаньян, — думала леди Пеббл, придвигаясь к огню. — Интересно, зачем тебе понадобился этот отвратительный предмет? Джон, царствие ему небесное, говорил, что, по слухам, эта штука приносит несчастье, хотя сам считал это вздором…».

Пока она задумчиво вглядывалась в горящие поленья и причудливую игру пламени, Тэби, весь взъерошившись, наблюдал, как за оконную раму ухватились чьи-то руки в черных перчатках; затем показались голова, плечи, ноги… Человек бесшумно спрыгнул на ковер и подошел к леди Пеббл, сидевшей к нему спиной. Тэби увидел, как блеснула сталь револьвера. Прогремел выстрел. Хрипло мяукнув, кот бросился под шкаф.

Лондон, 7 апреля, четверг

У Айрис ныли усталые ноги, но она не осмеливалась сказать об этом Кэндзи. Вот уже полчаса они бродили по кладбищу Хайгейт под резким ледяным ветром. Наконец отец и дочь остановились перед камнем с лаконичной надписью, высеченной на розовом мраморе золотыми буквами:

Глаза у Кэндзи наполнились слезами, плечи задрожали. Он поспешно отвернулся и снял цилиндр, купленный на время пребывания в Лондоне. Перед его мысленным взором встал хрупкий образ Дафнэ, какой он увидел ее впервые в библиотеке на Слоан-сквер, — когда был всего лишь приказчиком у ее супруга. Он вспомнил их платоническую влюбленность, мимолетные улыбки, легкое касание рук. Дафнэ решилась на близость с Кэндзи лишь через полгода после смерти мужа. Их тайная связь длилась десять лет и принесла драгоценный плод — Айрис.

Кэндзи украдкой смахнул слезы и оглянулся на дочь. Зябко кутаясь в плащ, Айрис осыпала могилу лепестками роз. Он подумал, что ее необычная красота всегда будет напоминать ему о словах Дафнэ: «В нашей дочери соединились Запад и Восток. Я так хочу, чтобы она была счастлива!..». Знай он, что в эту минуту мысли Айрис заняты неким белокурым молодым человеком, служившим в его, Кэндзи, книжной лавке, был бы не просто разочарован, но пришел в ярость.

— А почему маму не похоронили там, где покоится вся ее семья? — спросила Айрис.

— Нам очень нравился Хайгейт. Здесь чудесный воздух, и до Лондона отсюда рукой подать, мы даже мечтали приобрести виллу неподалеку. Дафнэ преклонялась перед поэтом Кольриджем, который похоронен на этом кладбище. Однажды, когда мы прогуливались здесь, она заставила меня дать слово, что если умрет первой, я положу ее — она так и сказала, «положи» — именно здесь.

Отец и дочь еще постояли немного и двинулись прочь. Склепы в египетском стиле под сенью темных кипарисов напомнили им кладбище Пер-Лашез. Они ненадолго остановились перед последним прибежищем химика Фарадея, потом — перед могилой Мэри Энн Эванс, более известной под именем Джорджа Элиота.

— Вы, должно быть, читали «Мельницу на Флоссе», — произнес Кэндзи.

— Вы, должно быть, знаете, что чтение меня не слишком интересует, — дерзко ответила Айрис. Кроме фельетонов Жозефа, мысленно добавила она.

Кэндзи остановился перед могилой Карла Маркса.

— Сын адвоката, принявшего протестантизм, — задумчиво произнес он. — Не так-то просто быть евреем в Пруссии времен Фридриха Вильгельма Третьего…

— Это один из ваших друзей? — спросила Айрис, подавив смешок.

Кэндзи вздрогнул. Он словно услышал смех Дафнэ.

— Нет, скорее, друг всех пролетариев. Увы, намеченный им путь все еще водит нас кругами. Но мне нравится, как он отвечал на вопросы одной из своих дочерей: «Ваш девиз?» — «Сомневайся во всем». — «Ваше любимое занятие?» — «Чтение».

«Чтение, чтение, чтение! У них у всех только одно на уме!», — раздраженно думала Айрис, всходя на холм, откуда открывался чудесный вид на город. Купол собора Святого Павла напоминал шляпку огромного гриба. Девушка представила, как он превращается в воздушный шар и летит над зелеными и желтыми заплатками полей. Строгий голос Кэндзи вернул ее к реальности:

— Четырнадцать миль с запада на восток, восемь — с севера на юг… В Лондоне больше католиков, чем в Риме, больше ирландцев, чем в Дублине, больше шотландцев, чем в Эдинбурге…

— Вы что, собираетесь переплюнуть Бедекера? [5] — с иронией спросила она и побежала вниз с холма, придерживая шляпу рукой.

— Нет! Айрис, подождите!

Когда Кэндзи догнал ее, она уже махала омнибусу.

— Мне нужно позвонить… Сойдем в Ислингтоне! — бросила она через плечо, ступая на подножку. Это прозвучало как приказ.

Когда они заняли свои места, Кэндзи отвернулся к окну и с неудовольствием подумал о том, что возраст дает о себе знать — он очень устал за это утро.

Оказавшись в вагоне лондонского метро, Айрис едва не захлопала в ладоши от восторга, а Кэндзи отметил, что взгляды всех мужчин прикованы к ней. Это польстило его самолюбию, но он был недоволен тем, что дочь ведет себя, как девчонка.

«Я влюблена, — думала тем временем Айрис. — Он целых четыре раза поцеловал меня на прощание! Интересно, получил ли он письмо, которое я отправила ему с вокзала Виктория? Когда я сказала, что нахожу его привлекательным, он покраснел и ущипнул себя за бакенбарду!»

— На Денман-стрит возьмем кэб до Лондонского моста, — сказала она тоном, не терпящим возражений.

Айрис остановила экипаж, кабина которого была словно подвешена между двумя огромными колесами. Сиденье для кучера располагалось сзади. Кэндзи, злясь на новый каприз дочери, крикнул кэбмену:

— Слоан-сквер!

В нем пробудились болезненные воспоминания. Перед глазами встала массивная фигура месье Легри, которой грозил тростью Виктору, прятавшемуся у матери за спиной. За какую же шалость он тогда собирался наказать сына? Одному лишь Кэндзи под силу было успокоить вспыльчивого книготорговца. Кажется, он припомнил тогда, что после Лондонского пожара не осталось даже золы, и господин Легри тут же опустил трость…

— Как ваш магазинчик, сильно изменился? — спросила Айрис.

— Его перекрасили, а еще… — Кэндзи замолчал, услышав, как разносчик газет выкрикивает заголовки:

— «Скотланд-Ярд продолжает опрашивать слуг леди Фанни… — Кэндзи не расслышал фамилии за грохотом проехавшего мимо фиакра, — …убитой в своем имении „Бруэм Грин“. Личность человека, посетившего ее в день убийства, все еще неизвестна!»

— …Поменяли стекла, — закончил фразу Кэндзи.

— Зайдем туда? — предложила Айрис.

— К чему тревожить призраки прошлого?