Джо Алекс - Ты всего лишь Дьявол Страница 2

Доктор Ямамото сидел на мате, скрестив по восточному обычаю ноги, и маленькими глотками пил фруктовый сок.

— Я надеюсь, что вы не обидитесь, доктор, если на этом мы закончим наш сегодняшний урок. Меня ожидает серьезная встреча. Впрочем, наши два часа, кажется, уже истекли, не так ли?

Ямамото встал, поставил стакан на подоконник и посмотрел на лежащие там старомодные карманные часы.

— Осталось еще двенадцать минут, — заметил он, — но мы можем восполнить их в следующий раз. Вы, кажется, упоминали вчера, что хотите сделать недельный перерыв в занятиях?

— Да, — подтвердил Джо, — у меня есть кое-какие обязательства по отношению к моему издателю, и я вынужден провести несколько ближайших дней за письменным столом. А потом я хотел бы выехать за границу еще на несколько дней, если позволят обстоятельства.

— Это хорошо, — кивнул японец, — думаю, что нам надо сделать перерыв в занятиях. Я опасаюсь возникновения у вас того, что спортсмены называют «перетренировкой», и поэтому предлагаю: давайте назначим нашу встречу не через одну, а через две недели.

Беседуя о дальнейших стадиях проникновения в тайны искусства дзюдо, они направились в сторону ванной с двумя душевыми кабинками. Алекс повернул кран, и они вошли под сильные струи контрастного душа.

— Да! — крикнул Ямамото, заглушая шум воды. — Даже сейчас вы уже можете никого не опасаться! Но неужели у вас действительно возникали опасения? Ведь герои детективных романов не сходят со страниц книг и не бросаются на автора!

— Это верно… — согласился Джо, массируя плечи жесткой волосяной рукавицей. — Но бывает и так, что сначала я встречаю моих героев в жизни и лишь потом, когда они уже становятся безопасными для меня, переношу на страницы книг.

Ямамото вышел из-под душа и, встряхнувшись, потянулся за купальной простыней.

— Я слышал кое-что, но не знаю, сколько правды в том, что о вас рассказывают. Руководя моей школой дзюдо, я поддерживаю контакты с полицией и разными удивительными людьми. О вас много говорят в некоторых кругах.

— Чем больше, тем лучше! — Джо рассмеялся, тоже вышел из-под душа и начал вытираться. — Это очень приятно, когда о нас говорят. Все мы по-своему тщеславны, не правда ли? Даже когда безумно не любим свою работу. Я, например, не написал бы в своей жизни ни одной страницы детективной повести, будь у меня другой источник дохода.

— Это была бы невосполнимая утрата для любителей литературы такого рода. — Японец слегка склонил свою мокрую, коротко стриженую голову. — Но я имел в виду не ваши произведения. Я думал о том исключительном таланте, который вы предоставили к услугам полиции. На мой взгляд, вы относитесь к людям, наиболее уважаемым у нас на Востоке: к тем, кто всегда стремится отыскать истину, независимо от того, в какой области судьба предназначила им трудиться. «Тот, кто ищет правду, — плывет по священной реке». Простите мне эту мудрость, часто цитируемую в настольных календарях. Говорят, что вы можете разгадать любую детективную загадку.

Джо снова рассмеялся.

— Конечно могу! — сказал он с обезоруживающей простотой. — Пока, во всяком случае, я разгадал все. Быть может, потому, что настоящие преступники гораздо примитивнее тех, которых можно придумать. В воображении автора детективных романов существует теоретически бесконечное множество комбинаций и стечений обстоятельств, затрудняющих решение. Тем временем жизнь значительно сужает рамки преступления и упрощает проблему, а ошибки убийцы становятся его визитной карточкой. Достаточно лишь исключить несколько тех или иных возможностей, и преступник предстает в полном блеске, как манекен вечером, на освещенной витрине. — Джо опять рассмеялся. — Теперь вы, наверно, пришли к выводу, что, быть может, я и плыву по священной реке, но паруса мои вздымает ветер тщеславия. К сожалению, ничего не могу поделать, но именно так складываются до сих пор мои взаимоотношения с миром преступлений. Я твердо убежден, что нет преступника, которого нельзя разоблачить.

Джо развел руками, будто извинился, потом взял расческу и начал причесывать мокрые волосы.

— Однако, — сказал доктор Ямамото, — существует возможность, — он замялся, — я забыл, как звучит это определение… На моей Родине оно неизвестно. Я имею в виду преступление… преступление…

— Идеальное?

— Вот именно! Идеальное преступление… Насколько мне известно, это такое преступление, в котором убийца не оставил для следствия ни малейшей зацепки, не так ли?

— Да. Но такое преступление невозможно. Его должен был бы совершить человек, имеющий абсолютное алиби и такой мотив убийства, который никто не мог бы обнаружить или догадаться о его существовании. А самое главное — нужно, чтобы полиция не могла установить, как было совершено это преступление. В противном случае остался бы след, потому что способ совершения преступления уже сам по себе является очень интересным следом, который сразу же исключает большое количество лиц и бросает подозрение лишь на некоторых. Таким образом, идеальное преступление непременно было бы преступлением, которое исключает всех возможных убийц, что уже в самом принципе является абсурдом. Ведь не может возникнуть ситуация, в которой убийство совершено и никто не мог его совершить.

— Признаюсь, я вас не совсем понял. Не могли бы вы привести какой-нибудь пример подобной ситуации?

Алекс на секунду задумался.

— Приведу самый простой. Представим себе, что есть комната всего лишь с одной дверью, которая заперта изнутри на ключ. Окна тоже закрыты, нигде нет ни малейшей щели и никакого тайного хода. И вот внутри этой комнаты убит человек… Ну, скажем, — выстрелом с близкого расстояния. Чтобы избежать ненужной игры воображения, представим, что несколько человек услышали этот выстрел и немедленно взломали дверь. Вот это и было бы идеальное преступление: труп в закрытой изнутри комнате, в которую никто не мог войти и из которой никто не мог выйти… — Джо умолк и набросил на себя халат. — Дело в том, что преступление, обстоятельства которого исключают всех возможных убийц, должно исключить вместе с ними и действительного убийцу. К счастью, такое преступление мог бы совершить один лишь ДЬЯВОЛ… Конечно, у людей, которые хотят избавиться от кого-нибудь из своих близких, возникают порой совершенно неслыханные идеи. Но по вполне понятным причинам эти идеи не имеют ничего общего с идеальным преступлением: люди не могут действовать вне законов пространства и времени. Поэтому я не верю в идеальное преступление так же, как не верю в Дьявола!

— Я вижу, вы много размышляли об этом, — улыбнулся доктор.

— Да. Я пытался как-то написать книгу, в которой мой герой-детектив потерпел бы поражение. Я хотел придумать такое преступление, перед которым самый гениальный мозг следователя оказался бы бессильным. И не смог. Я хотел дать разгадку при помощи предсмертного письма, написанного убийцей, который… ну, скажем, умирал от рака и перед тем, как покончить жизнь самоубийством, решил послать в полицию подробное объяснение того, как он совершил убийство. Увы… К сожалению, ничего такого невозможно придумать… Никто еще не написал такой книги и никто никогда ее не напишет.

— Понимаю, — Ямамото склонил голову. — Эта проблема представляется чем-то вроде квадратуры круга.

— Совершенно верно. Должен признаться, что все это стоило мне нескольких бессонных недель. Такая книга была бы беспрецедентной в истории детективной литературы. Наконец я пришел к выводу, что без помощи сверхъестественных сил такое преступление совершить невозможно. Поэтому я оставил его Дьяволу и выбросил свои наброски.

Но Джо Алекс ошибался, ибо уже ближайшая страница в книге его жизни содержала встречу с Дьяволом и с идеальным преступлением.

Но об этом еще не знал даже сам Дьявол.

Потому что Дьявол не верил в Джо Алекса, точно так же, как Джо Алекс не верил в Дьявола.

Глава II

Второе упоминание о Дьяволе

Несмотря на интерес, вызванный звонком Джилберна, Джо, одеваясь, думал не о нем и не о предстоящем визите, а о своих глубоко личных делах, куда в последнее время вкрался все нарастающий хаос.

За окном свирепствовала жара. В Греции в это время года было, вероятно, еще жарче. Но в Греции воздух совсем иной, чем в Лондоне, прозрачный, пахнущий водорослями теплого южного моря и насыщенный неуловимым сухим ароматом, который излучают разогретые солнцем скалы. В Греции была Каролина. Она копалась в земле где-то на Пелопоннесе, разыскивая маленькие глиняные черепки, испещренные непонятными значками.

Ранняя критская письменность, до сих пор не расшифрованная и не понятая, лежащая непроницаемым барьером между современностью и далеким прошлым этого древнего народа, была самым страстным увлечением в жизни этой прелестной девушки, которая, в свою очередь, была самым страстным увлечением в жизни Джо Алекса. Джо не знал, любит ли его Каролина. В Лондоне они были неразлучны, повсюду появлялись вместе, вместе уезжали и вместе устанавливали свою красную шелковую палатку в Альпах, Норвегии, Португалии или Южной Франции. Но когда однажды, после возвращения в Лондон, Джо серьезно заговорил о браке, Каролина быстро и решительно переменила тему разговора. Она твердо защищала свою независимость, а слово «жена», казалось, вызывало у нее страх. Во всем же остальном ее можно было бы назвать лучшей из жен, хотя жила она отдельно, и бывали периоды, когда он не видел ее целыми неделями. Это случалось, когда ее целиком увлекала работа. Тогда она закрывалась в своей квартире на ключ и выключала телефон, а ее домработница, старушка миссис Даунби, отвечала через дверь, что хозяйки нет дома и неизвестно, когда она вернется. А все потому, что Каролина Бикон, несмотря на свои двадцать пять лет, была уже известным ученым, с мнением которого начинали считаться седовласые специалисты.