Элен Макклой - Две три призрака Страница 21

— Реклама? — спросил Бэзил.

— Не совсем. С помощью рекламы книгу не продашь, зато можно продать фильм, и тогда уже фильм продаст книгу — нитка тянет иголку. Голливуд купил «Отступление» еще до выхода книги в свет, и ее коммерческий успех был обеспечен. Более того, можно было ждать золотого дождя, если Амос будет стряпать романы достаточно быстро. Именно в этом причина его успеха — в продуктивности. Он, не останавливаясь, упрямо делал одно и то же на одинаковом уровне все четыре года. Амос обладал качеством, которого не было у других писателей его типа, невероятной плодовитостью. Он должен был кончить телепрограммой и Премией переплетчиков. Проиграть он не мог, да еще с такими поводырями, как Гас и Тони. Поэтому я ненавижу его книги. Я ненавижу обман. Амос же — не исключено, что бессознательно, — умел дурить публику. И он заработав чертовски много денег, в то время как я делаю не больше ста пятидесяти долларов в неделю и больше делать не буду, потому что не умею стряпать ловкие попурри, да еще каждый год. Но если бы умел, стряпал бы!

— Но ведь Лептон производит впечатление умного человека. Почему он воспринимает Амоса всерьез?

Эйвери опять усмехнулся.

— Можете отнести это на счет профессиональной ревности, но я считаю Лептона и Амоса одного поля ягодами. Писания Лептона — тоже попурри, но только его обман не может быть бессознательным. Леппи — законченный циник. Он безнаказанно высмеивает большинство выходящих книг, потому что умеет делать это забавно. Но он достаточно умен и знает, что нельзя высмеивать все, поэтому… извините… я думаю, он берет «Паблишерз уикли» и, закрыв глаза, тычет в страницу булавкой. Та книга, в которую он попадет, становится предметом его похвал. Если популярность ее автора растет, Леппи его поддерживает. Если нет, он его бросает, публикуя при этом статью, в которой говорит, что мистер Икс не оправдал возлагавшихся на него надежд… Черт возьми! Любопытнейшая коллекция. — Некоторое время Эммет молча переворачивал страницы. — Представляете Амоса, с полной серьезностью наклеивающего сюда все рецензии подряд. Послушайте, что ему пишет Гас.

Амосу от Гаса.

Дорогой Амос! Эта рецензия будет напечатана в «Чикаго трибюн» на следующей неделе. Надеюсь, она тебя порадует. С приветом

Гас.

«НИКОГДА НЕ ЗОВИ К ОТСТУПЛЕНИЮ»

Роман Амоса Коттла «Даниел Саттон и компания»

3 доллара 75 центов.

Критик Марк Киттеридж

Я взял на себя смелость представить нашим читателям книгу молодого неизвестного автора, который, как мне кажется, заслуживает внимания. Мистер Коттл остро чувствует пустоту человеческой жизни, особенно в военное время. Сцены сражений пронизаны физически ощущаемым единством пули и страха.

Но, с другой стороны, роман излишне затянут и несомненно скучен. (Похоже на Киттериджа! Книга замечательная, но чертовски скучная! Боится рисковать.) Ретроспективны страницы, дающие представление о довоенной жизни морских пехотинцев, не идут ни в какое сравнение со сценами, в которых автор описывает войну. Вероятно, мистер Коттл, подобно многим современным романистам, сочиняя слащаво-сентиментальные и сексуально-порнографические эпизоды мирной жизни (которые серьезно вредят его произведению), заранее подумывал о Голливуде.

Желание Амоса Коттла показать своими персонажами, что он уважает чувства и южан, и северян и т. д., отдает меркантилизмом. Заглавие «Никогда не зови к отступлению» не соответствует содержанию романа, так как каждый из выведенных в нем бойцов рано или поздно становится готовым к отступлению, только отступать ему некуда, разве что в Тихий океан на съедение акулам. Роман стоило назвать совсем просто, например «Поле боя». К тому же книга читалась бы с гораздо большим интересом, если бы рассказывала о пехоте, а не о немногочисленной элите морских пехотинцев. Если же принять во внимание тот факт, что теперь японцы — наши союзники в борьбе против коммунизма, стоило бы ввести в текст хотя бы одну сцену, в которой главным действующим лицом был бы японский солдат. Мне кажется, эпизод с раненным в живот солдатом спорен с точки зрения вкуса. Художественная литература не должна злоупотреблять подробностями, могучими заинтересовать только медиков. Количество непристойностей, произносимых солдатом на войне, с точки зрения солдата Первой мировой войны, явно завышено. (Черт возьми, я и не знал, что Кит такой старый!)

Бэзилу показалось, что он забрел в мир, столь же эксцентрично перевернутый, как тот, который открылся Алисе в Зазеркалье.

— Объясните мне, ради бога, почему Гас считал, что эта рецензия должна обрадовать Амоса.

— Агент всегда считает, что чем больше критик написал об авторе, тем больше тот должен радоваться, — сказал Эйвери. — Но, кстати, для первой книги рецензия не так уж плоха. Тони извлек из нее максимальную пользу. Вот реклама.

Эйвери повернул альбом так, чтобы Бэзил мог видеть следующую страницу, заклеенную вырезанной из газеты рекламой. На ней был изображен огромного роста горнист в форме пехотинца, у ног которого на фоне неясно очерченных пальм, держась за окровавленный живот, лежал бородатый человек в лохмотьях. Внизу большими буквами было написано:

«НИКОГДА НЕ ЗОВИ К ОТСТУПЛЕНИЮ»

Роман Амоса Коттла

«Даниел Саттон и компания»,

3 доллара 75 центов

«Я взял на себя смелость представить нашим читателям книгу молодого неизвестного автора, который, как мне кажется…»

Марк Киттеридж, «Чикаго трибюн».

Эйвери перевернул страницу, и Бэзил прочитал следующее объявление:

«Катамаунт пикчерз» предлагает вам фильм, в котором все

ИЗУМИТЕЛЬНО, ПОРАЗИТЕЛЬНО, ПОТРЯСАЮЩЕ!

Спенсер Трейси и Рита Хейворт

в фильме

«НИКОГДА НЕ ЗОВИ К ОТСТУПЛЕНИЮ»

Сценарий Лена Гумрута

(по роману Амоса Коттла)

Вы увидите очаровательную японскую гейшу, умирающую из-за любви к американскому солдату!

Вы увидите соблазнительную сирену в порту Сан-Диего, укравшую последний доллар у морского пехотинца, отправляющегося в огненный ад войны! Вы увидите капеллана (Спенсер Трейси), отпускающего грехи атеисту, протестанту и еврею!

Вы увидите огнеметы! танки! напалмовые бомбы!

Наш фильм станет событием в жизни целого поколения американцев! «…Сексуально-порнографические эпизоды…», — написал Марк Киттеридж в «Чикаго трибюн».

Премьера сегодня в восемь часов вечера. Следующие просмотры — с часу дня завтра.

Стоимость билетов 2 доллара 95 центов, 2 доллара 45 центов,

1 доллар 45 центов. Билеты продаются.

— Кажется, мы только в Корее начали использовать напалм, — сказал Эйвери. — Но в Голливуде никого не интересуют детали.

Вспышки пламени окружали текст объявления. В них можно было угадать очертания корчащихся фигур.

Вдруг Бэзил поднял голову.

— Может быть, мне кажется… вы не чувствуете запах гари?

Эйвери отложил альбом.

— Кажется, да.

Они оглядели комнату. Стемнело, и они видели в оконном стекле лишь свои отражения.

— Должно быть, вы ошиблись, — сказал Эйвери.

— Нет. — Бэзил вскочил. — Смотрите.

Эйвери повернул голову. Через открытую дверь в спальню он увидел тонкую струйку дыма, просачивающуюся между половицами.

— Откуда это? — спросил Бэзил.

— Может, из кухни?

Бэзил вбежал туда первым. Из-под пола валил дым, кое-где уже пробивалось пламя.

— Вызывайте пожарных, потом поможете мне вынести бумаги Амоса.

Эйвери побежал к телефону. Бэзил вернулся в комнату. Ящик за ящиком, рукописи, рукописи… Рукописи уже опубликованных книг…

Эйвери вернулся, он был явно испуган.

— Эти бумаги действительно так важны?

В спальне уже горит пол.

— Уходите, если хотите, — сказал Бэзил. — Я должен спасти все, что смогу.

— Вы спятили, — начал уговаривать его Эйвери. — У Тони и Гаса наверняка есть вторые экземпляры и копии всех контрактов.

— А наброски, рассказы, записные книжки?

— Вам-то чего беспокоиться? Вы что, акционер компании «Саттон и Кейн»? Через минуту огонь будет здесь.

Эйвери был прав. Бэзил чувствовал, как пол под его ногами становится все горячее. Дым медленно просачивался сквозь каждую щель, у Бэзила начали слезиться глаза, в горле першило.

Он последний раз оглядел комнату. Поиски оказались напрасными. Где же черновики Амоса? Он смутно вспомнил, как Мэг говорила, будто Гас держит рукописи в салатнице.

Неожиданно длинный язык пламени выстрелил из-под пола и лизнул край нейлоновой занавески. Она вспыхнула.