Рекс Стаут - Семейное дело Страница 22

Ни звука от Кремера или из канцелярии окружного прокурора. С Роуманом Виларом мне удалось связаться с третьей попытки, и он заявил, что ему придется отменить две важные встречи, но в одиннадцать часов он будет у нас.

Выполнил я и другие текущие дела: приготовил на подпись Вулфу чек на три тысячи долларов — полторы тысячи долларов резервной наличности уже подходили к концу — и, кроме того, отстриг купоны, срок которых истек первого ноября, у внушительной пачки муниципальных облигаций, хранящихся в отдельной секции сейфа со своим собственным замком.

Отстригая, я скорчил гримасу — прибыль на эти облигации составляла пять и две десятых процента, тогда как выпускаемые в последнее время муниципалитетом свободные от налогообложения долговые обязательства приносили почти восемь процентов дохода. Жизнь вовсе не шутка, когда принадлежишь к группе населения, облагаемой высоким подоходным налогом, который соответствует пятнадцати процентам от годового суммарного заработка. Остается только стричь купоны или поручить эту операцию Арчи Гудвину, если вы слишком заняты, нянчась с орхидеями.

Роуман Вилар не был рядовым специалистом в своей сфере деятельности. По словам Фреда, «Вилар ассошиейтс» являлась, пожалуй, самой крупной и наиболее известной компанией в области промышленной безопасности. Чтобы связаться с ним по телефону, мне пришлось преодолеть последовательно два барьера из въедливых секретарей. Явившись к нам, Вилар начал разговор не с вчерашних вопросов, а с ходу предложил работу Вулфу и мне.

— Прежде чем мы перейдем к Харви Бассетту и вашим проблемам, — заявил Вилар, — мне бы хотелось кое о чем поговорить. Идею подал один из двух моих помощников, когда я сообщил о предстоящей встрече с вами. Втроем мы обсудили эту идею. Среди наших сотрудников есть очень неплохие специалисты — двое просто великолепны, — однако, как заметил мой помощник, какое это произведет впечатление, когда, заключая контракт с солидной корпорацией, мы сможем заверить, что при любых осложнениях мы в состоянии задействовать нашего лучшего специалиста — Ниро Вулфа. Подумайте только, какой фурор произведет одно ваше имя! Конечно, вам придется выполнять кое-какие наши поручения, но не слишком обременительные, — нам известны ваши настроения на этот счет. Главное для нас — ваше имя. Нет нужды доказывать, как вы знамениты. Вы это сами хорошо знаете. Но это не все. Есть еще и Арчи Гудвин, и мы берем и его. Начальные ставки для вас — сто двадцать тысяч в год, или десять тысяч в месяц, для Гудвина — тридцать шесть тысяч в год, или три тысячи ежемесячно. Мы предпочли бы пятилетний контракт, но согласны и на три года, если таковым будет ваше желание, с правом одностороннего расторжения контракта в конце каждого года, если такой порядок вас больше устраивает. Приступить к работе можете в начале следующего года или уже через два месяца, но было бы хорошо, если бы мы могли объявить о поступлении вас к нам на службу уже в ближайшие дни. Ничего слишком яркого и кричащего — скромное объявление из одной фразы: «Если у вас серьезные проблемы, наш Ниро Вулф к вашим услугам».

Вилар подался в кресле вперед и нацелился на Вулфа всеми своими острыми углами — подбородком, носом, ушами.

— Разумеется, — продолжал Вилар, — я не жду от вас немедленного ответа. Вам нужно подумать и навести справки о нашей компании. Но предложение самое серьезное. Я бы подписал контракт прямо сейчас, не сходя с места.

— Вы правы, — ответил Вулф. — Мне нужно побольше узнать о вас. Где вы были и чем занимались в прошлую пятницу, двадцать пятого октября, с шести часов вечера и до двух часов ночи?

Вилар отодвинулся к спинке кресла и усмехнулся:

— Такого вопроса я не ожидал.

— Открытый обмен любезностями, — кивнул Вулф. — В конце моей беседы с мистером Акерманом накануне поздно вечером он спросил, действительно ли я думаю, что кто-то из вас шестерых убил Харви Бассетта. Отвечая утвердительно, я указал ему на тот факт, что я плачу сорок долларов в час трем классным специалистам, которые собирают о вас информацию. Это, безусловно, не десять тысяч долларов ежемесячно, но все-таки внушительная сумма. Правда, месяца мне не потребуется. Вы подвизаетесь в сфере безопасности. Стараясь изо всех сил удержаться на плаву, Ричард Никсон в свое оправдание ссылался в основном на требования национальной безопасности. Были ли вы каким-либо образом связаны с любыми событиями, которые охватываются понятием «Уотергейтская афера»?

— Нет, не был.

— Поддерживали ли вы какие-либо контакты с лицами, замешанными в этом деле?

— Один из инженеров, исследовавших известную запись на магнитофонной ленте, где обнаружился интервал в восемнадцать с половиной минут, ранее выполнял для меня кое-какие работы. Послушайте, Вулф. Как профессионал, я привык сам задавать вопросы, а не отвечать на них. Поэтому не спрашивайте меня, например, где я был ночью в прошлую пятницу. Пробуйте ваши штучки на ком-нибудь другом. Нам следовало прислушаться к мнению Акермана. Возможно, я еще пойду к окружному прокурору. Отчего вы его избегаете? Почему отклонили предложение Хана? Что вы пытаетесь нам навязать?

Вулф погрозил Вилару пальцем. Опять регресс. Уотергейт по-настоящему подорвал его самоконтроль.

— Я вам ничего не навязываю, мистер Вилар. Ищу лишь удовлетворения своему самолюбию. Харви Бассетт хотел от вас услышать, что Ричард Никсон затруднил продажу ваших услуг. А быть может, он ее фактически значительно облегчил?

Вилар медленно, не торопясь, поднялся и сверху посмотрел на Вулфа. Взгляд сверху как бы дает человеку определенное преимущество над сидящим.

— Ну что ж, — проговорил Вилар. — Я все-таки пойду к окружному прокурору.

— Сомневаюсь, — заметил Вулф. — Каковы шансы, Арчи?

Приняв задумчивый вид и выпятив губы, я после некоторого размышления ответил:

— Четыре против одного.

— А я ставлю даже пять против одного, — сказал Вулф, обращаясь к Вилару. — Сто долларов против двадцати, что вы не пойдете.

Тот повернулся и торжественной поступью направился к выходу. Говоря о «торжественной поступи», я конечно же преувеличил. Походка подобного рода требует широких размеренных шагов, а ноги Вилара были для этого слишком коротки. Я последовал за ним, намереваясь попросить увеличить мое жалованье с трех до четырех тысяч в месяц, но потом решил, что момент для этого не совсем удачный. Вернувшись в кабинет, я сказал Вулфу:

— В действительности можно ставить десять против одного. Он принадлежит к типу людей, которые сперва поднимают все паруса, а потом начинают дуть, стараясь создать собственный ветер.

— Кто написал или сказал эти слова? — прищурился Вулф.

— Их сказал я. На днях я перелистывал книгу, которую вы купили. «Южное плавание», сочинение какою-то адмирала. Чувствую себя истинным мореплавателем. Считаете Вилара убийцей?

— Нет, не считаю. Он вполне мог убить Бассетта, но не Пьера. Не стал бы рисковать, приобретая бомбу. Ведь он специалист по безопасности. Черт возьми! Сомневаюсь, чтобы кто-то из них пошел на подобный риск. Все они приучены соблюдать осторожность. Ты согласен?

— Не совсем. Один из них, возможно, знал, где можно ее приобрести, ничем не рискуя, а Айго, вероятно, вполне способен изготовить бомбу самостоятельно.

— Он, безусловно, весьма опасный субъект. Меня всегда пугали ученые-физики, изобретающие новые способы уничтожать людей. Есть что-нибудь от Сола, Фреда и Орри?

— Ничего интересного, за что можно было бы ухватиться. У Орри в ресторане «Рустерман» — ни малейшего проблеска. По словам Сола, Джадд настолько чист, неподкупен и всеми обожаем, что ему, видимо, скоро воздвигнут памятник. Как утверждает Фред, все отзываются о Виларе только положительно, но у него сложилось мнение, что после хорошей выпивки они заговорят по-другому. Акер…

— Когда они позвонят в час дня, скажи им: пусть явятся сюда в шесть часов вечера.

— Уже сказал. Они пока не отрабатывают свои деньги и в полной мере это осознают. Акерман звонил из Вашингтона и предупредил, что, быть может, все наши разговоры тайно записываются на пленку. Чек на вашем столе призван восполнить запасы наличности, которая быстро тает. Свое письмо о новой орхидее Хьюитт отправил еще в прошлую субботу. Оно шло шесть дней от Лонг-Айленда до Манхэттена. Эти сорок две мили я одолел бы пешком в один день.

Просмотрев почту, Вулф поднялся и отправился в кухню. На обед предполагались свиные ребрышки под соусом, в который входят красное вино и восемь различных приправ и специй, и он хотел убедиться, что Фриц не поскупился на чеснок. Относительно этой овощной культуры их мнения резко расходятся. Черногорец противостоит швейцарцу.

Как правило, в своих повествованиях я стараюсь не касаться личных проблем, но раз я, как вам известно, вышел на Бенджамина АЙГО через Лили Роуэн, я не нарушу этого правила, если скажу, что до обеда дважды безуспешно звонил ей. Мне хотелось сообщить Лили о том, что я виделся с Айго и что встреча дала результаты. После того как мы разделались с ребрышками и ответили на письма, я сходил в банк и получил деньги по чеку, а Вулф отправился в оранжерею на свидание со своими любимыми орхидеями. Затем я снова позвонил Лили, информировал ее о том, что все еще нахожусь на свободе и, вероятно, смогу провести с ней выходные дни, если, конечно, по-прежнему — желанный гость.