Гибель пилота - Спригг Кристофер Сент-Джон Страница 23

Француз безоговорочно предоставил свое время и внимание в распоряжение уважаемого коллеги. Он надеялся, что месье Брей сделает ему одолжение и станет его почетным гостем во время своего пребывания в Париже.

Брей с благодарностью принял все это.

– А теперь, дорогой друг, какого преступника вы выслеживаете в нашем городе? – спросил Дюран, грузный человек с маленькими усиками и бледно-розовым лицом, таким же гладким и нежным, как у восковой куклы. Он откинулся на спинку стула, чтобы выслушать коллегу, благоговейно сконцентрировавшись так, словно собирался насладиться музыкальным кон­цертом. – Кажется, я припоминаю ваше имя в связи с одним-двумя крупными делами о наркотрафике? – пробормотал он. – Не вас ли хвалил Расселл Паша[17] в последнем отчете?

Брей был польщен: он не догадывался о том, что Дюран заглянул в архив, как только получил письмо о его прибытии.

– Я прибыл в Париж именно из-за дела о наркотрафике, – ответил он. – Я считаю, что при помощи французской газеты английские наркоманы получают сведения о наркотиках. Я не могу понять, зачем или почему используется такая сложная схема. Фактически, я прибыл только для того, чтобы разобраться с этим аспектом. Думаю, эта папка с газетными вырезками все объяснит.

Дюран молча взял папку. Когда он раскрыл ее и увидел газетные заголовки, то не смог подавить непроизвольное восклицание. Но больше он ничего не сказал и молча прочитал вырезки. Затем он с улыбкой заметил:

– Увязали это с королевскими особами! Эти преступники оказались такими снобами! И что вы об этом думаете? Это, конечно, какой-то шифр, но довольно необычный.

– Без сомнения, это шифр, и я считаю, что он означает только то, что наркотики будут в привычном месте в день, упомянутый в связи с королевскими особами.

– И вы надеетесь, что здесь сможете узнать больше? Я озадачен, мой друг. «La Gazette Quotidienne» – вполне респектабельная газета, не то что социалистические или монархические издания – ее читают государственные служащие и учителя.

– У нее недавно сменился владелец?

– Кажется, вы уже многое знаете. Да. Естественно, такие вещи для нас важны. Возможно, даже важнее, чем у вас в стране, так что мы все выясним.

Он поднял трубку телефона:

– Шарль? Досье на «La Gazette Quotidienne», пожалуйста. Месье Брей, я надеюсь, что если вы продолжите расследование, то будете действовать предусмотрительно. Конечно, я знаю, что вы так и будете действовать, но я упоминаю об этом, поскольку дела с газетчиками здесь очень деликатны. Понимаете, все дойдет до ушей нашего начальства, если они выразят недовольство.

– Вам нет нужды беспокоиться, – заверил его Брей. – Я буду наводить справки совершенно независимо от вас, и никто даже не узнает, что я консультировался с вами.

– Прекрасно. А вот и досье. Хозяин газеты сменился два года назад. А вот и что-то интересное. Кажется, мы все еще не знаем нового владельца. Газету купил Морис Роже, notaire,[18] о котором мы не знаем ничего дурного, но, в любом случае, ясно, что он представлял другого человека. Из наших записей видно, что он сам сказал об этом в беседе со штатом и даже заявил, что покупателем является богатый американец.

– Эту историю я слышал и в Англии, – заметил Брей. – Само собой, он богат, раз сумел купить газету. А поскольку даже сегодня американцы очень богаты, это нам не сильно помогает.

– Богатство не обязательно, – поправил Дюран. – Контроль над «Газетт» принадлежит небольшой compagnie anonyme,[19] но основная часть капитала обеспечена долговыми обязательствами. Роже купил только компанию, которая могла быть и недорогой. В любом случае, размах французских газет куда меньше, чем у ваших, с их сказочными тиражами. Кроме того, несмотря на свою давнюю историю, «Газетт» – одна из самых маленьких парижских ежедневных газет.

– Тогда здесь мы натыкаемся на еще одну загадку. Немного забавно, не правда ли?

– Возможно, а может, и нет, – улыбнулся Дюран. – В парижской журналистике так много загадок. Но из этого не следует, что вся она связана с наркоторговлей.

– Дюран, смотрите, я полагаю, вы дружите с представителями прессы?

– Конечно.

– Можете познакомить меня с каким-нибудь журналистом, который всех знает? Я дам вам представить себя как английского журналиста; думаю, что мог бы сыграть эту роль перед иностранцем. А можете рассказать ему правду, но перед редакцией «Газетт» я, конечно, хочу предстать в образе журналиста.

– Я понял. Я знаю подходящего человека – Андрэ Клера. Я расскажу ему правду, так будет лучше. Он сможет вам помочь.

Андрэ Клер, веселый и остроумный стройный человек, выглядевший по-изысканному хрупким, оказался более, чем полезным. Брей объяснил, что ему особенно хочется встретиться с человеком, ответственным за подозрительную колонку в «La Gazette». Клер решил, что это, должно быть, Молинью, редактор светской хроники, так как колонка в основном состояла из новостей о светских львах и львицах. Молинью часто можно было застать в кафе «Унгрис». Клер возьмет туда Брея, и, если Молинью окажется там, они смогут познакомиться. А остальное он оставит на Брея.

Казалось, что Клер получал удовольствие от этого дела, и он выразил неправдоподобно сильное удивление, увидев Молинью, и разразился маленьким панегириком, представляя тому своего собрата по перу, Бернарда Брея.

Французский Брея был недостаточно хорош для того, чтобы присоединиться к веселой болтовне, которой Клер весело обменивался с Молинью, обсуждая политиков, упоминая их лишь по прозвищам. Так что вместо того, чтобы вступить в беседу, Брей принялся изучать Молинью: высокого, стройного, светловолосого человека нормандского типажа. Конечно, выражения лиц иностранцев всегда трудно понять, но Молинью не выглядел преступником. Совсем.

У Брея появился шанс, когда Молинью начал поддразнивать Клера из-за некоего ошибочного и излишне драматичного утверждения последнего. Брей присоединился к беседе, насколько позволял его французский.

– Даже «La Gazette Quotidienne» не всегда безупречна. Я заметил это три дня назад, когда была напечатана заметка о том, что кронпринц Коссовии должен открыть завтрашний чемпионат по велоспорту, тогда как он все еще находится в Южной Америке.

– Я тут не при чем, – рассмеялся Молинью.

– Нет-нет, Жюль, ты не можешь, – вставил Клер. – Я знаю, что ты ведешь эту колонку, поскольку ты был так добр, что время от времени публиковал в ней небольшие заметки о моих друзьях-актрисах.

– И вот какую благодарность за это я получаю! – улыбнулся Молинью. – Но это правда. Понимаете, у хозяина газеты есть странная прихоть. Он присылает мне небольшие сообщения, вне сомнений о его друзьях или о людях, с которыми он хочет подружиться, а я должен помещать их на вершине колонки. А у кого больше прав решать, где находиться таким материалам, как не у хозяина?

– Но можно хотя бы исправлять ошибки хозяина, – предположил Брей. – Или он никогда не ошибается?

– Это самая нелепая часть истории. Однажды он написал, будто та утомительная женщина, наследная герцогиня Джорджины, должна была что-то делать, но я знал, что указанная дата была ошибочной. Я исправил ее на правильную. Ну и переполох поднялся, прямо паника! Я еще никогда не слышал тех выражений, которыми меня называл мэтр Роже; похоже, он получил их от хозяина по телефонной линии Лондон-Париж. С тех пор те заметки идут в печать без проверки.

– Странный тип, ваш хозяин, – заметил Брей. – Что он за человек?

– Даже не представляю, – осторожно ответил Молинью. – Он – практически легенда. Он постоянно собирается прийти в офис, чтобы встретиться с редакцией, но до дела так и не доходит. Нам сказано, что он богатый американец, но кто он и как его зовут мне так же неизвестно, как и вам.