Дерево-людоед с Темного холма - Содзи Симада Страница 24

Они с трудом добрались до отверстия в стволе. Кодзи приложил к дуплу левое ухо. Рёитиро наблюдал за ним.

Выражение лица Кодзи внезапно изменилось. Рёитиро был готов поклясться, что даже в кромешной тьме разглядел, как тот побледнел от ужаса.

– Послушай… – дрожащим голосом наконец позвал Кодзи. От страха и неожиданности его рот приоткрылся.

Испуганный Рёитиро приблизил к дереву правое ухо, как вдруг…

– Ооо! – послышался крик где-то вдалеке.

На него накатила волна ревущих голосов, смешавшихся с низким животным рыком.

– Что… – одними губами прошептал Кодзи.

Затем он выхватил фонарик, включил его и направил луч света в полость ствола.

Ожидая увидеть страшное зрелище, оба они разом заглянули внутрь. Их сердца бешено колотились, а руки задрожали.

– А-аа! – закричал кто-то из них.

Они увидели влажную склизкую внутреннюю часть ствола, жуткую, будто наполненную внутренними органами.

Им показалось, что внизу виднеется потемневший от времени человеческий скелет.

В страхе Кодзи инстинктивно выключил фонарик. Их поглотила тьма. Оглушающий шелест листьев, казалось, окружал их со всех сторон, грозя нападением.

На дрожащих ногах они соскользнули со ствола дерева. Колени отказывались гнуться, и Рёитиро приземлился на пятую точку.

Остальное он помнил плохо. Они быстро пересекли школьный двор и перемахнули через забор. Нужно было как можно скорее сбежать от этого жуткого дерева, как можно дальше…

В памяти ожило все случившееся тринадцать лет назад. Все оказалось правдой! Все воспоминания были правдивыми! Девочка все это время оставалась внутри дерева! Оно съело ее. Ее съело дерево!

Рёитиро бежал, снова и снова прокручивая эти мысли в голове.

Вернувшись домой, он расстелил футон и лег спать рядом с Кодзи, чтобы больше никогда не заговорить о случившемся. Казалось, стоит им снова вспомнить об этом, как злобный дух дерева найдет их!

Следующим летом Кодзи трагически погиб в автокатастрофе, катаясь на мотоцикле.

Услышав об этом, Рёитиро решил, что брата настигло проклятие дерева, пожирающего людей. Все случилось именно из-за того, что Кодзи предложил вскарабкаться наверх и заглянуть в отверстие в стволе!

Он принял решение никогда больше не думать об ужасном лавре, не говорить о нем и постараться забыть случившееся. Пусть несчастная девочка, съеденная деревом и по сей день покоящаяся в его чреве, останется тайной, известной лишь одному Рёитиро. И он решил хранить эту тайну до самой своей смерти.

VIII. 1984 год. Дерево-людоед

1

Клиника Фудзидана находилась у самого подножия холма. Нам пришлось спуститься к главной дороге, повернуть налево, пройти насквозь по торговой улице Фудзидана и, повернув направо, снова подняться к холму.

Старомодное здание, похожее на дом Фудзинами в европейском стиле, с четырех сторон было окружено потемневшей от дождя и ветра бетонной стеной, по низу которой уже начал карабкаться синеватый мох.

В регистратуре Митараи спросил номер палаты госпожи Ятиё Фудзинами. Нам ответили, что она находится в палате 212. Часы посещений заканчивались в восемь вечера, и у нас оставалось предостаточно времени для позднего обеда в ресторане морепродуктов, который я заприметил по дороге в больницу. На маленьком циферблате над окошком регистратуры было четыре часа.

Ресторан был очень чистым и аккуратным, и выглядел по-европейски – видимо, стоял здесь с тех самых пор, как Йокогаму открыли для иностранцев. Дощатые стены деревянного здания были выкрашены в синий цвет. Мы заняли столик в эркере у большого окна с белоснежной рамой; сам эркер был заставлен разными корабельными приборами и механизмами из латуни.

Взяв в руки тяжелую медную лампу, я внезапно вспомнил слова Митараи о моряке, который из-за морской болезни прощается с морем, чтобы стать философом. Интересно, как ему приходят на ум подобные вещи? Иногда я думаю, что моряк с морской болезнью или пилот со страхом высоты – это сам Митараи.

– Исиока-кун, как я и думал, это идеальное дело! – глядя на меня и упираясь левым локтем в оконную раму, заявил Митараи. После чего приступил к салату с морепродуктами.

– А по-моему, это ужасное происшествие, – ответил я, поднеся к губам дымящийся кусочек морского окуня в вине. У Марико, кажется, по-прежнему не было аппетита, поэтому она взяла только кофе и теперь молча сидела, глядя на чашку, к которой ни разу не прикоснулась. – Тот загадочный случай сорок первого года тоже имеет отношение к этому делу?

Митараи, опираясь щекой на руку, задумался, а затем наконец тихо ответил:

– Думаю, что да. Такое чувство, что это дерево всегда находится в центре всего, происходящего в Кураями, а не только в этот раз. Все точно связано!

– Но событие в сорок первом году – это же было так давно!..

– Верно, – пробормотал Митараи.

– Это не более чем история о призраках. Вряд ли мы найдем рациональное объяснение. Почему ты решил, что нас вообще подпустят к происшествию довоенного времени и мы каким-то образом сможем его раскрыть? – спросил я.

– Мужчина, оседлавший крышу здания в европейском стиле и уставившийся на дерево, по слухам пожирающее людей, пожилая женщина, упавшая под этим деревом и получившая вдавленный перелом черепа, изуродованный труп девочки, найденный на дереве сорок три года назад… это не может быть совпадением! Источник один и тот же. Как в притче о слепых и слоне[44]. Говорю тебе, Исиока-кун: я разгадаю эту загадку. Чтобы найти решение, нужно всего лишь вывести на свет всего слона. Могу сказать одно: мы вряд ли сможем раскрыть наше дело, не разгадав тайну, последние сорок лет скрытую во мраке, – заявил Митараи.

Выходя из лифта на втором этаже госпиталя Фудзидана, я почувствовал характерный для больницы запах лекарств. И напрягся еще сильнее, вспомнив, где нахожусь, когда перед нами, подобно заведенному роботу, проковылял, толкая перед собой ходунки с колесиками, бритоголовый пациент в черном металлическом корсете, доходившем ему до шеи.

– А… можно я подожду вон там, на диване? – слабым голосом спросила Марико.

По левую сторону от нас действительно расположились четыре диванчика с виниловыми сиденьями; рядом находились пепельницы, два телефона-автомата и торговый автомат с напитками вроде сока и молока. Было похоже на маленькую комнату ожидания.

Марико выглядела очень бледной, и, казалось, нам больше не стоит заставлять ее следовать за нами. Если подумать, она весь день была вынуждена иметь с нами дело, лишенная возможности должным образом погоревать. Видимо, подумав о том же, Митараи кивнул в знак согласия.

Оставив Марико на диванчике, мы вдвоем пошли дальше по коридору больницы, наполненному запахом дезинфицирующих средств, высматривая палату с номером 212. Митараи все еще был в приподнятом настроении, хоть и перестал напевать.

Мы постучали в белую дверь с номером 212, но ничего не произошло. Ответа не последовало. Я рассеянно смотрел на запáсный выход в конце коридора. Митараи снова постучал.

– Да? – послышался мрачный мужской голос, глухой, словно со