Адриан Дойл - Неизвестные приключения Шерлока Холмса Страница 25

Но нам приходится вернуться к тому, с чего мы начали!

— Едва ли. А вы не подумывали о том, Грегсон, чтобы воссоздать картину преступления — по французской методе?

— Что вы имеете в виду?

Холмс направился к дальнему концу стола, на котором все еще сохранялись следы недавней трагедии.

— Давайте предположим, что я — полковник Дэлси, высокий человек, стоящий вот здесь. Я готов выпить с кем-то, кто намеревается убить меня. Я поднимаю чашу, вот так, обеими руками, и подношу ее ко рту. Ну-с! Грегсон, вы попробуйте изобразить убийцу. Попытайтесь ударить меня в горло.

— Какого черта вы задумали?

— Возьмите в руку воображаемый кинжал. Вот так! Не смущайтесь, бейте прямо по горлу!

Грегсон, как загипнотизированный, шагнул к Холмсу, подняв руку — и вдруг остановился.

— Но это невозможно сделать, мистер Холмс! Ну, не таким способом, во всяком случае!

— Почему?

— Да ведь полковника ударили в горло снизу вверх… Но этого никто не смог бы сделать, стол слишком широк! Это просто невозможно!

Мой друг, стоявший с откинутой назад головой и с поднесенной почти к самым губам чашей в руках, опустил винный сосуд и обратился к Грегсону.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь, инспектор, вы попытайтесь изобразить полковника Дэлси. Я буду убийцей. Займите мое место и поднимите «Удачу Лавингтонов».

— Хорошо. А что дальше?

— Делайте все так же, как делал я. Но не подносите чашу вплотную ко рту! Так, Грегсон, так, хорошо… Будьте внимательны, слушайте: не подносите ее слишком близко!..

Чаша наклонилась — и вдруг в нижней ее части что-то сверкнуло…

— Да нет же! — закричал внезапно Холмс. — Ни дюйма дальше, если вам дорога жизнь!

Холмс еще не закончил говорить, когда мы услыхали щелчок и звук скользящего металла. Узкое, острое лезвие мгновенно выскочило из нижней части чаши, подобно змее, бросающейся на жертву. Грегсон, разразившись проклятиями, отскочил назад, а выпавшая из его рук чаша с грохотом и звоном покатилась по полу.

— Боже мой! — воскликнул я.

— Боже мой! — эхом откликнулся чей-то голос. Позади нас стоял сэр Реджинальд Лавингтон; его темное лицо залила смертельная бледность, и он вскинул руку, словно защищаясь от удара. Затем, застонав, сэр Реджинальд закрыл лицо ладонями. В охваченной ужасом тишине мы с Холмсом молча обменялись взглядами.

— Если бы вы меня не остановили вовремя, этот клинок вонзился бы точнехонько мне в горло! — дрожащим голосом произнес Грегсон.

— Да, наши предки умели расправляться со своими врагами, — заметил Холмс, поднимая чашу и внимательно рассматривая ее. — Если в доме имеется такая игрушка, гостям лучше не пытаться выпить в отсутствие хозяев — это может оказаться смертельно опасным.

— Так это был лишь ужасный несчастный случай! — воскликнул я. — Дэлси оказался невинной жертвой ловушки, устроенной четыре века назад!

— Обратите внимание, здесь встроен весьма искусный механизм, именно это я и заподозрил вчера днем…

— Мистер Холмс, — взорвался баронет, — я никогда в жизни ни у кого не просил одолжений!..

— Возможно, вы не станете возражать, сэр Реджинальд, если я попытаюсь кое-что объяснить, — перебил его Холмс, и его длинные, тонкие пальцы осторожно ощупали чеканную поверхность чаши. — Лезвие не может выскочить, пока чаша не поднесена к самым губам, когда человек уже достаточно сильно нажимает пальцами на рукоятки. А затем эти рукоятки срабатывают как спусковой механизм, и старый кинжал вылетает наружу. Вот здесь вы можете нащупать тонкую щель, она хорошо скрыта драгоценными камнями и умно замаскирована чеканкой.

Грегсон взглянул на древнюю чашу, и на лице инспектора отразилось благоговение.

— Так значит, — мрачно произнес он, — человек, пьющий из «Удачи Лавингтонов», — заведомый покойник?

— Ни в коем случае. Позвольте обратить ваше внимание на маленькие серебряные фигурки сов на рукоятках. Если вы присмотритесь к ним как следует, то увидите, что правая сова вращается на стерженьке. Я уверен, она должна действовать так же, как предохранитель на винтовке. К несчастью, этот древний механизм утратил надежность за прошедшие века.

Грегсон присвистнул.

— Точно, это был несчастный случай! — заявил он. — Ваше упоминание об ошибке, сэр Реджинальд, оказалось верным. Я так и подозревал все это время. Но… минуточку! А почему же мы не увидели лезвия, когда впервые осматривали чашу?

— Позвольте высказать предположение, Грегсон, — сказал Холмс. — Похоже, здесь имеется некий возвратный механизм.

— Но позвольте, Холмс! — воскликнул я. — Ведь ничего подобного…

— Да, Уотсон, вы правы — в том описании чаши, которое я прочел вам, ничего подобного не упоминалось, хотя я сильно надеялся на это. Но сам по себе документ невероятно интересен!

— Ладно-ладно, мистер Холмс, насчет исторических деталей поговорим как-нибудь в другой раз, — заявил Грегсон, поворачиваясь к баронету. — Ну, сэр Реджинальд, будем считать, что дело закрыто, и что вам повезло — рядом оказались люди достаточно проницательные… Но обладание такой опасной вещицей вполне могло стать причиной судебной ошибки! Вы должны либо исправить механизм, либо избавиться от чаши, ну, например, передать ее на хранение в Скотленд-Ярд.

Сэр Реджинальд закусил губу, словно желая подавить переполнявшие его чувства, и ошеломленно переводил взгляд с Грегсона на Холмса и обратно.

— Вы совершенно правы, — произнес он наконец. — Но «Удача Лавингтонов» принадлежала нашей семье четыре с лишним столетия. И если уж ей суждено выйти за порог этого дома, она попадет лишь в руки мистера Шерлока Холмса.

Взгляды Холмса и баронета встретились.

— Я приму этот дар как память об очень храбром человеке, — серьезно сказал мой друг.

Когда мы с Холмсом, сквозь тьму и ветер, добрались до вершины холма, у подножия которого лежал старый замок, мы остановились и обернулись. Освещенные окна древнего жилища тускло отражались во рву…

— Я чувствую, Холмс, — с некоторым раздражением сказал я, — что вы просто обязаны объяснить мне кое-что. Когда я попытался указать на вашу ошибку в этом деле, вы слишком ясно дали мне понять, что не желаете, чтобы я говорил.

— Какую ошибку, Уотсон?

— Я о вашем объяснении принципа работы чаши. Разумеется, когда при нажиме рук освобождается спусковая пружина, то лезвие с легкостью выскакивает наружу. Но для того, чтобы втолкнуть его обратно… ну, тут уже нужно применение силы, это можно сделать лишь вручную… а это, мой дорогой друг, меняет дело!

Некоторое время Холмс молчал. Он замер, глядя на древнюю башню Лавингтон-Корта, и казался таким исхудавшим и одиноким…

— Разумеется, это было очевидно с самого начала, — наконец заговорил он, — что никто просто не мог убить полковника Дэлси — я говорю о человеческом существе — и что во всей представшей перед нами картине было что-то неправильное, ведь так?

— Вы это вывели из направления удара?

— И это тоже, да. Но были и другие факты.

— Но я не вижу этих фактов!

— Царапины на столе, Уотсон! И брызги вина — на столе и на полу.

— Умоляю, объясните же толком!

— Ногти полковника Дэлси, — сказал Холмс, — во время агонии поцарапали поверхность стола, а вино разлилось. Вы заметили это? Хорошо! Примем за рабочую гипотезу предположение, что полковник убит лезвием, скрывавшимся в чаше. Чаша нанесла удар. А потом?..

— Потом чаша упала бы, расплескав вино. Это само собой разумеется.

— Но возможно ли, чтобы чаша упала прямо на стол… туда, где мы нашли ее? Это слишком неправдоподобно. И далее факты подтвердили мои сомнения. Если вы припоминаете — я поднял чашу, когда впервые осматривал ее. И под ней, именно под ней, вы увидели?..

— Царапины! — вскричал я. — Царапины и пятна вина!

— Совершенно верно. Дэлси, конечно, умер быстро, но все же не мгновенно. И если чаша выпала из его рук, то получается, что мы должны вообразить следующую картину: чаша висит в воздухе, а потом падает, накрывая царапины и пролившееся вино! Нет, Уотсон. Вы верно указали — там нет никакого возвратного механизма. После смерти Дэлси чья-то живая рука подняла чашу с пола. Чья-то живая рука вернула лезвие на место и положила чашу на стол.

С уныло темнеющего неба внезапно хлынул дождь, однако мой друг не шевельнулся.

— Холмс, — сказал я, — но если верить дворецкому…

— Если верить дворецкому? Да?..

— Сэр Реджинальд Лавингтон пил вместе с полковником. Ну, по крайней мере упоминалось, что Дэлси говорил…

— А, да, он кое-что сказал, — согласился Холмс. — Потом рассмеялся так странно, что Гиллингз не мог забыть этот смех. Возможно, в этом смехе был скрытый смысл, а, Уотсон? Но будет лучше, если я не скажу больше ни слова, иначе я сделаю вас таким же сообщником, каким стал сам.