Ольга Бэйс - Слишком острая пицца (сборник) Страница 27

Я прекрасно понимала, что задавать господину Шерману какие-то конкретные вопросы не стоит. Вряд ли в этом случае я получу столь же конкретные ответы. Зато, если я предоставлю ему свободу для самовыражения, то среди прочей информации, которую он нам обязательно поведает, я смогу найти и те факты, которые могут оказаться важными в этом запутанном деле. Если вы меня спросите, почему я так думала, то вряд ли мой ответ будет настолько внятным, чтобы не только вам, но и мне самой стала понятна логика моих мыслей. После того, как нас представили, я сказала:

– Господин Шерман, не могли бы вы рассказать нам об особенностях ваших рекламных мероприятий и особенно остановиться на том шоу, что готовилось для демонстрации медальона Дженни Перлин?

– Вы, возможно, знаете, что я пришел в этот бизнес из мира музыкального театра, где, между прочим, был весьма успешен, – он сделал паузу, чтобы мы могли подтвердить, что действительно это для нас не новость.

– Да, сказала я, – мне приходилось видеть спектакли, поставленные вами, например, «Орфей» в Мэрвикском музыкальном театре.

– О! Рад это слышать. «Орфей» – был одним из любимых моих спектаклей. Так что, я думаю, вы понимаете, что если я стал ставить рекламные шоу «Экстроподиума», то лишь потому, что мне это было интересно.

– Не сомневаюсь, – совершенно искренне согласилась я.

– Мне было интересно поставить перед собой новую задачу и придумать что-то такое, чего еще нигде не было. Понимаете, мир моды слишком перенасыщен стандартами. На первый взгляд кажется, ну чем тут можно удивить? А зритель, приходящий на представления, будь-то оперный спектакль, или показ мод, должен удивиться, он должен уйти с впечатлением! Иначе вы зря потратили и свое и его время! Модельеры работают над формой и цветом, они создают, прежде всего, зрительный образ, а мне нужно поместить эти образы в мир эмоций. Ничто так не обостряет эмоциональные ассоциации человеческой памяти, как ощущение тайны. Вот так и родилась моя идея. Образ модели создается не только конкретным платьем, или костюмом, есть детали, которые могут показаться второстепенными, но только для непосвященных дилетантов. Обувь, сумочка, украшение, шляпка, – все, что мы называем аксессуарами, создает разнообразие образов, будит воображение! А если у какой-то детали есть еще и своя таинственная легенда? Тогда обычный, сезонный показ коллекций одежды можно превратить в увлекательный спектакль, на который все будут стремиться попасть, и о котором долго будут рассказывать друг другу те счастливчики, коим довелось это видеть своими глазами! Использовать не только воображение художников, но и воображение зрителей – вот в чем основная идея рекламных шоу Марка Шермана!

– Медальон Дженни Перлин, действительно был находкой для этой идеи, – поддержала я мысль Шермана, но в нужном мне направлении.

– Да, здесь было две тайны и две сенсации, которые уже были раскручены прессой, но была еще и тайна актерского обаяния этой актрисы! Поверьте мне, если бы не беда, в которую, несомненно, попала эта певица, она бы обязательно поняла, что ее место на другой сцене. Ее голос достаточно силен, ее музыкальность совершенна, но стадионы и огромные концертные комплексы, где приходилось ей петь, – это не место для нее, таланту нужна некая камерность! Такому таланту, – несколько смягчил категоричность своего заявления Марк Шерман.

– А модель, которая изображала ее в вашем шоу, была на нее похожа? – осторожно начала я перенаправлять наш разговор в сторону самых важных для моего расследования вопросов.

– Модель? – Я с удивлением заметила, что мой простой вопрос смутил нашего собеседника, словно застал его врасплох. – А… вы об этой девушке, – я не уверен, что она так уж похожа, но сыграла она очень неплохо!

– Вы ведь читали в «Интерньюс» признание Бригитты Норман, – продолжила я расспрашивать Шермана о событиях, связанных с медальоном, -вы с ней не были знакомы? Ну, я имею в виду как с госпожой Норман, младшим менеджером фирмы?

– Нет, мне представили девушку по имени Лола Сильвер, с которой я немного работал, она ведь профессионалка, мне не пришлось ее ничему учить, да и не в ней было дело, от светотехника и звукооператора зависело значительно больше.

Меня очень удивили последние слова Шермана. Ведь медальон рассмотреть на шее манекенщицы могли немногие, расчет был на то, что о нем просто будут знать, главное было в том, чтобы было именно сходство со звездой, тогда, даже если бы на шее модели оказалась копия вещи, а не оригинал, это не испортило бы впечатления от зрелища. Кстати, у меня возникал вопрос, почему устроители этого шоу не используют копий? Я спросила об этом господина Критца.

– Ну, тогда наше мероприятие можно было бы легко тиражировать, оно потеряло бы часть своей привлекательности. Посетители наших показов нам верят, мы должны соответствовать созданному имиджу. Это принцип нашей работы, – ответил мне он.

Разговор с режиссером опять подтолкнул меня к мысли о каком-то режиссированном розыгрыше, в котором меня тоже хотят оставить в роли зрителя, как минимум. Почти все, с кем я говорила, что-то недоговаривали, кто-то делал это открыто, как господин Норман, кто-то изображал искренность, как его дочь. Моя беда была в том, что я никак не могла понять, какое направление в моем расследовании является главным, с чего все началось? От какого факта я должна отталкиваться, чтобы развязать узел всех тайн спутанных вокруг именно этого главного факта.

В Гринвере Д мне осталось встретиться только с одним человеком.

Для охраны демонстрируемых предметов в «Экстроподиуме» был создан отдел, который занимался и проблемами обеспечения сохранности предметов, и всеми вопросами, связанными со страхованием, как самих предметов, так и бизнес-риска этого вида получения прибыли.

Руководил этим небольшим, если говорить о штате, отделом Стив Роузен. Как я выяснила, он был и одним из тех охранников, которые сопровождали на подиум девушку, игравшую роль Дженни Перлин. Господин Роузен ничем не удивил меня, когда нас представили друг другу. Он был высок, плечист, скуп на жесты и, как я предположила, на слова. Примерно так мы обычно и представляем людей этой профессии. Этому человеку, в отличии от Марка Шермана, нужно было предлагать именно конкретные, четко сформулированные вопросы.

– Скажите, вы читали в газете письмо Бригитты Норман? – задала я первый такой вопрос.

– Да, читал.

– Как вы считаете, это правда?

– Ну, если медальон у нее, то, видимо, правда, – он не смог сдержать усмешки.

– Но вы сопровождали девушку до подиума, вы были рядом с ней, когда погас свет, как же ей это удалось?

– Это лучше спросить у нее, что касается меня, то я просто не ожидал от нее такого поступка.

– Вы осматривали кабинет Бригитты Норман, в момент, когда все уже случилось?

– Да, но не сразу. Ее ведь не было в этот день на работе.

После этого ответа, я поняла, что спрашивать дальше не имеет смысла. Стив Роузен этим ответом сказал так много, что больше он уже не скажет.

Не стану врать, что в этот момент я поняла все до тонкостей, но я поняла многое. Мне не хватало пары деталей, для того, чтобы решиться на весьма нестандартный шаг. Я надеялась, что подтверждение одной из своих догадок найду в кадрах видеозаписи, которую мне обещал показать сегодня вечером комиссар Катлер.

По дороге из Гринвера Д Дэвид ничего не стал спрашивать у меня. Я была ему за это благодарна, поскольку мне нужно было собрать довольно сложный пазель из множества мелких и не очень мелких осколков. Картина, которая получалась в результате, была настолько странной, можно сказать, фантастической, что нельзя было позволить себе ошибиться ни в одном суждении и ни в одном выводе, ни в одной интерпретации факта.

В Сент-Ривере мы сразу поехали в управление. Комиссар был нам по-настоящему рад, а я по-прежнему ощущала некоторую неловкость.

Кадры, отснятые на горной дороге в день исчезновения Дженни Перлин, мы смотрели уже после того, как выпили по чашечке кофе, ставшего традиционным для наших вечерних посиделок в этом кабинете.

Вот я увидела машину: она стоит на обочине, довольно близко к обрыву, но не настолько, чтобы это можно было счесть опасным, дверца открыта, ключи в зажигании. Полицейский инспектор осматривает машину, вот что-то в кабине привлекло его внимание, он садится в кресло водителя…

– Комиссар, нельзя ли этот фрагмент посмотреть в замедленном варианте? – попросила я.

– Вы что-то заметили? – спросил Эрик Катлер, выполняя мою просьбу.

– Скорее, проверила свою догадку, – пояснила я, – но не могу быть уверена полностью, поэтому давайте я все, что думаю, выскажу завтра. Я предлагаю собрать в вашем кабинете участников этой странной истории. Пожалуй, это единственная возможность установить истину. Если есть какая-то еще, то я о ней даже не догадываюсь. Я попрошу вас, комиссар, пригласить на завтра часам к шести вечера в ваш кабинет Чарльза Дента, остальных я сама попробую убедить.