Татьяна Любова - Ноябрьский триллер Страница 28

Но на уровне подсознания Ольга была твердо убеждена в его невиновности. Она медленно брела по улице, в сотый раз перебирая все детали преступления, и в сотый раз заходила в тупик. Разгадка должна быть простой, как все гениальное. А преступник, если не гений, то человек незаурядный, умный, точный и осторожный — в этом они убеждались уже трижды. Три убийства — и ни одной зацепки! Чертовщина какая-то.

Шел одиннадцатый час вечера, и редкие прохожие с интересом посматривали на одинокую симпатичную женщину, разговаривающую сама с собой. Ольга настолько увлеклась, что и впрямь поминутно останавливалась и, бурно жестикулируя, принималась рассуждать вслух. Только когда к ней подкатил нагловатый тип в грязном ватнике с пунцовой от постоянной пьянки физиономией и предложил выпить, она спохватилась и бегом припустила к родному подъезду.

На лестнице оказалось темно, хоть глаз выколи. Скандальный пенсионер сосед Кошкин регулярно выворачивал лампочки для хозяйственных нужд своего многочисленного семейства. На ощупь, по стеночке, Ольга добралась до квартиры и, шепотом ругаясь, принялась наугад тыкать ключом в замочную скважину. После пятой попытки она в изнеможении привалилась к косяку.

Вдруг ей на плечи тяжело опустились чьи-то руки. Сердце у Ольги оборвалось, она тихо охнула и осела на заплеванный семечками пол.

— Оль, ты чего испугалась? Это ж я! — рассмеялся Олег. Он взял ее под мышки и поставил на ноги. — Трусиха, джинсы испачкала.

— Дурак ты! — зло выкрикнула Ольга, отталкивая его от себя.

— Ты чего, Оль? Я ж пошутил. Я тут два часа торчу, меня коты уже за мусоропровод принимают. — Он растерянно уставился на разбушевавшуюся подругу.

— Явился, значит! Думал, я тут по полу катаюсь в ожидании, когда ты соизволишь почтить меня своим посещением? Жди, как же! — Ольгу понесло, она выкрикивала язвительные слова и с ужасом думала: «Что я делаю? Я же не могу без него! А он сейчас повернется и уйдет».

— Я пришел сказать тебе, что знаю, почему у нас все так нескладно получается. Нам нужен ребенок, — миролюбиво произнес Олег.

— Что-о-о?! — Ольга издевательски расхохоталась. — Додумался! Тебе нужен ребенок, чтобы связать меня по рукам и ногам, запереть в четырех стенах, и тогда ты, наконец, заживешь спокойно, так?

— Ох, и бестолочь же ты, — тихо сказал Олег.

Теряя остатки самообладания, она с размаху залепила ему пощечину.

— Убирайся, слышишь?! Убирайся немедленно. Видеть тебя не хочу! — выкрикнула она и внезапно разревелась. — Олег попытался обнять ее, но она оттолкнула его, судорожно всхлипывая и бормоча: — Не прикасайся ко мне. Ненавижу… Слышишь, ненавижу тебя…

Терпение Олега лопнуло, он сильно схватил ее за руки, властно притянул к себе и крепко, по-мужски поцеловал в губы.

Когда он оторвался от нее, Ольга смиренно выдохнула:

— Прости меня, любимый.

Он внес ее в квартиру на руках. Ольга благодарно жалась щекой к его шершавому подбородку, ей было тепло и покойно — впервые за последнюю неделю. Теперь она знала, почему малыши так часто просятся «на ручки», — на них, на этих самых «ручках», обретаешь чувство защищенности, а еще можно позволить себе быть слабой, а это так приятно. Во всяком случае, иногда.

— Но с ребенком ты все-таки погорячился, — заметила она, когда Олег опустил ее на табурет.

— Нисколько. Я записал это себе в планы, и буду упорно добиваться своей цели.

— Неужели? Может, рискнешь произвести его на свет самостоятельно? А что, я слышала: некий полоумный миллионер, умирая, оставил десять миллионов мужчине, который произведет на свет ребенка. — Ольга говорила откровенно издевательским тоном: при слове «ребенок» ее сентиментальные настроения улетучились, как дым.

— Почему «полоумный»? Мне кажется, он обладал недюжинным чувством юмора и отлично знал человеческую натуру.

— Ты находишь? — Ольга водрузила на стол пачку замороженных пельменей и пакет кефира.

— Я нахожу изумительным, что твой Дубовой не звонит уже целых полчаса. — Олег скептически обозревал набор, предложенных Ольгой продуктов. Похоже, замороженные пельмени не входили в число его любимых блюд. Оно и понятно, Олежка принадлежал к категории маменькиных сынков, с детства приученных к румяным пирожкам и диетическим бульонам.

— Злой ты, Олегыч. А вот полковник, между прочим, о тебе отзывается очень тепло. — Ольга с размаху плюхнулась Олегу на колени и чмокнула его в макушку.

— Мне его тепло, как собаке пятая нога. Слушай, давай картошки наварим и с соленым огурчиком! Мама передала баночку.

— Значит, пельмени тебя не прельщают?

— Не прельщают. Я почищу картошку. Лады? — Он ласково ткнулся носом Ольге в шею. — Я так по тебе соскучился. Надеюсь, ты больше не бросишь меня ночью одного?

— Надеюсь, нет. Хотя обещать ничего не буду.

Возня с ужином затянулась до часу ночи.

Наконец распухшая от еды Ольга отвалилась от стола и, сонно улыбаясь, промурлыкала:

— А теперь спатеньки.

— И не думай. Я который день без женщины, ты должна войти в положение.

— А я которую ночь без сна. Думаю, тебе придется войти в мое положение, котик. — Она дразнила Олега, жеманно потягиваясь и соблазнительно выпячивая грудь.

Тонкий шерстяной джемперок туго натянулся на двух выпуклостях, от которых Олег не мог оторвать глаз. Усилием воли он заставил себя смотреть на стоящий посреди стола горшок с пахиподиумом. Озорная прическа, венчавшая длинный колючий ствол, уже не казалась ему милой, хотя он собственноручно преподнес подруге этот цветок 8 марта. Олег хотел тогда соригинальничать и вместо традиционных роз купил ей веселую «колючку». Однако его иронию не оценили, и взамен ожидаемого веселья он получил грандиозный скандал и целую неделю обидного молчания. Правда, теперь цветок был Ольгиным любимцем, она даже разговаривала с ним, когда Олег задерживался на работе.

После минутного молчания он заметил:

— Тогда мне лучше лечь в другой комнате на диване.

— Почему же? — наивно спросила Ольга, вставая. Покачиваясь на носках и позевывая, она остановилась около сидящего Олега.

Вид ее груди в непосредственной близости еще больше подогрел терзаемого желанием Олега, он робко погладил подругу по животу.

— Боюсь, что в одной постели с тобой я буду опасным и не сдержу слово джентльмена.

— Значит, ты джентльмен?

— Стараюсь соответствовать.

— Какая жалость! Терпеть не могу джентльменов, — хитро прищурившись, пропела Ольга, круто повернувшись к томящемуся Олегу округлым задом.

— Ах, так! Тогда я грубый, невоспитанный флибустьер! — прорычал Олег, сообразивший, что с ним играют в извечную женскую забаву «догони меня».

Сграбастав пищащую Ольгу в охапку, он потащил ее в спальню и, притворно рыча, бросил на ярко-красное шелковое покрывало, купленное им же около года назад.

Завидев тогда завернутую в хрустящий целлофан покупку, Ольга надула губы и презрительно буркнула: «Крикливо и пошло. Теперь в нашей спальне будет, как во французском борделе». — «О! — Олег воздел палец кверху. — Ты угадала мои мысли. Именно этого я и хотел. Меня утомила твоя бесконечная правильность и ответственность. Я хочу, чтобы хоть в нашей спальне воцарилось легкомыслие!» — «Не дождешься!» — Ольга разозлилась, однако то ли красное покрывало все-таки подействовало, то ли замечание Олега, но их интимные встречи сделались более частыми и приятными.

Распаленный Олег настаивал, Ольга шутливо отбивалась, капризничала, уворачивалась, не забывая при этом будто невзначай отвечать на сыплющиеся градом поцелуи.

Позже, когда они успокоились, Олег устало спросил:

— Слушай, а почему тебе обязательно нужно меня дразнить?

— А где ты видел крепость, сдающуюся без боя? — хитро подмигнула ему довольная Ольга. — Женщине нравится, чтобы ее завоевывали, понимаешь?

— Да уж. У нас каждый раз не секс, а взятие Бастилии, — проворчал Олег.

— Красивое, однако, имя — Бастилия. Можешь меня так иногда, для разнообразия, называть. Между прочим, почему ты не спрашиваешь меня о деле, которое я сейчас расследую?

— Это про жену миллионера, которую почикали?

— Господи, опять этот несносный жаргон! Я с Дубовым сражаюсь за чистоту русского языка, так и ты туда же.

— Тсс, — зашипел Олег. — Не произноси этой роковой фамилии, не то полковник опять позвонит. Не к ночи будь помянут! — И он уставился на стоявший на ночном столике телефон с выражением вселенского ужаса на лице. Его и без того большие глаза едва не вылезли из орбит, нижняя губа отвисла, что делало его похожим на стареющего театрального комика. И в этот момент телефон затрезвонил. Олега буквально подбросило на постели. — Он, родимый! — зло выругался Олег, но под молящим взглядом Ольги все-таки снял трубку и рывком передал ей.