Найо Марш - Маэстро, вы убийца! Страница 29

Мисс Сиклифф пожала плечами.

— Бейсил в мою комнату не заходил, если вы именно к этому клоните, — бесстрастно ответила она. — К тому же я всего этого не поощряю. Вне зависимости от того, болит у меня голова или нет. Увлечение сексом приводит к чересчур раннему увяданию. Взять, например, ту же Соню.

— Понятно. Значит, насколько вам известно, в ту ночь все мирно спали в своих постелях.

— Да, — твёрдо сказала мисс Сиклифф, глядя на Аллейна, как на недоумка.

— А утром в субботу вы с мистером Пилгримом отправились в Анкертон-мэнор. В которым часу вы выехали?

— Около десяти мы выпили по стаканчику шерри, сразу после чего сели в машину и покатили. Бейсил не хотел опоздать к обеду, да и вообще стремился как можно быстрее сбежать оттуда. Хотя я вовсе не считала, что нужно так торопиться.

— А почему он так спешил?

— Он все время приговаривал, что Сибил нужно ехать в Лондон. Когда же я заметила, что это — недостаточная причина, чтобы нам так дёргаться, он сказал, что не хочет опоздать к обеду. На самом же деле бедняжке не терпелось познакомить меня со своим отцом. В итоге уже за обедом старикан до того расчувствовался, что подарил мне несколько фамильных изумрудов. Я закажу себе из них украшения. Камни просто изумительные.

— А покинули вы Анкертон вчера после обеда?

— Да. Бейсилу хотелось, чтобы мы задержались там до понедельника, но мне уже до смерти надоело. Старикан заставил меня объезжать их угодья на такой строптивой кобыле, что я едва без рук не осталась. Я вижу, вы заметили, что я поранилась.

Медленным и грациозным движением она протянула вперёд левую руку и показала Аллейну изящную, слегка надушённую ладошку. Кожа на ладони едва заметно вздулась, а у основания мизинца алели две или три царапины.

— Кожа ведь у меня такая нежная, — томно протянула красотка, едва не тыча ладошкой в лицо Аллейну.

— Да, — кивнул инспектор. — И наездница вы, судя по всему, не слишком опытная.

— Почему вы так решили?

— Эти отметины оставлены отнюдь не поводьями, мисс Сиклифф — видимо, вы неосторожно схватились за гриву.

Девушка тут же отдёрнула руку; щёчки её зарделись.

— Слава Богу, я вовсе и не строю из себя амазонку. Я вообще терпеть не могу этих копытных. Да и старик мне до смерти надоел. К тому же я не хотела пропускать занятие — мне предстояло ещё изрядно повозиться с портретом Сони. Увы, теперь, конечно, он останется незаконченным.

Фокс кашлянул, а Найджел воззрился на Вальму Сиклифф в немом изумлении.

— Наверное, — согласился Аллейн. — Теперь, мисс Сиклифф, давайте поговорим о трагедии, которая случилась сегодняшним утром. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как все было.

— У вас есть сигареты?

Аллейн поспешно вскочил и протянул девушке раскрытый портсигар.

— Что у вас за марка? А, вижу. Спасибо.

Аллейн поднёс ей зажигалку. Закуривая, Вальма Сиклифф, пристально смотрела инспектору прямо в глаза; может быть, даже дольше, чем следовало. Аллейн не стал отводить взгляд, дождавшись, пока девушка, закурив, присядет.

— Итак, значит, сегодня утром, — повторила она. — Вас интересует, как погибла Соня. Все это было совершенно ужасно. Я до сих пор не могу прийти в себя. Должно быть, все испытали настоящий шок. Мне ведь выпала самая роковая роль. Вы, должно быть, знаете, что именно я… я укладывала Соню в нужную позу… — Вальма Сиклифф запнулась, переводя дыхание. На её лице впервые отразилось искреннее огорчение. — Должно быть, Гарсия нарочно так подстроил. Он ведь ненавидел Соню лютой ненавистью, но в то же время хотел отомстить мне за то, что я отвергла его ухаживания. Эта мерзость — вполне в духе Гарсии. Он — непревзойдённый мерзавец. Боже, как это было страшно! Я… до сих пор не могу оправиться. Наверное, никогда не забуду эту кошмарную сцену. Она мне теперь всю жизнь будет сниться.

— Извините, что заставляю вас заново это пережить, но вы ведь понимаете, насколько…

— О, да. Да и психиатры не советуют замыкаться в себе. Одно меня хоть как-то утешает: я ведь её всё-таки не убила. Не нарочно же. Только это я себе и повторяю.

— В котором часу вы пошли в студию?

— Чуть раньше начала занятий. Мы шли вместе с Бейсилом. В студии уже была Кэтти Босток, а также… Сейчас, вспомню. Да, этот жуткий австралиец, Ли, Ормерин и Малмсли подошли чуть позднее.

— Вместе или порознь?

— Не помню. Когда я пришла в студию, никого из них там ещё не было.

— Понятно. Что дальше, мисс Сиклифф?

— Мы установили мольберты, палитры, разложили кисти и так далее. Последней пришла Соня и тогда Кэтти сказала, что можно начинать. Соня отправилась в чулан и разделась. Затем вышла оттуда в белом кимоно и принялась слоняться по студии, заговаривая с мужчинами. Кэтти велела ей идти к подиуму и лечь в позу. Соня стала укладываться в позу, очерченную мелом. Сначала она делала упор на полусогнутую правую ногу… Я понятно объясняю?

— Да, вполне.

Внезапно эта сцена со всей живостью предстала перед глазами Аллейна. Словно воочию он увидел натурщицу, облачённую в белое кимоно, сквозь которое проглядывало её молодое прелестное тело. Вот она подходит к мужчинам, заговаривает с ними, потом, повинуясь строгому окрику Кэтти, медленно приближается к подиуму, сбрасывает кимоно и, обнажённая, принимает нужную позу.

— Она стала, как обычно, жаловаться, что поза ей уже до смерти надоела. Да, она ещё спросила, не знаем ли мы, куда именно отправился Гарсия. Должно быть, он не соизволил поставить её в известность. Затем легла на бок. Драпировка была по-прежнему натянута у неё за спиной. У нас так повелось, что в нужную позу, которую придумала мисс Трой, укладывала Соню я. То есть, Соня вполне могла принять её и сама, но при этом столько хныкала и ругалась, что мы решили ей помогать. Я брала её за плечи и прижимала спиной к помосту. И вот я подошла к ней и взялась за плечи, но Соня вдруг ни с того, ни с сего закапризничала и сказала: «Не надо». Я ответила: «Не вредничай». Кэтти добавила: «Господи, Соня, хватит выпендриваться!». Или что-то в этом роде. Тогда Соня вдруг сказала: «Ой, до чего у тебя руки холодные — ты делаешь мне больно». И вырвалась у меня из рук, прижавшись спиной к помосту, а тут я ещё как раз надавила сверху. О Боже! — Вальма обхватила лицо руками.

— Она не сопротивлялась, но я почувствовала, что её тело вдруг дёрнулось, а потом как-то странно задрожало. Даже не могу это описать. Все случилось в одно мгновение. Потом её глаза широко раскрылись, а лоб сморщился — словно в изумлении. Мне показалось, что она ещё раз сказала: «Не надо», но я уже не уверена. Почему-то — сама н-не знаю, почему — я вдруг подумала, что Соня рожает и у неё начались схватки. Это просто необъяснимо. Но я нутром понимала, что с ней что-то случилось. Я посмотрела ей в лицо и, кажется, произнесла: «Соня заболела». Кэтти или ещё кто-то фыркнула: «Чушь собачья!». Потом Соня ещё раз вздрогнула и затихла. Филлида Ли сказала: «Она в обмороке». Тут п-подошли ос-стальные. Кэтти обхватила Соню руками и попыталась приподнять, но у неё ничего не вышло. Она сказала: «Я не могу её сдвинуть — её что-то держит». Потом она потянула сильнее и С-Соня подалась… Вдруг Ормерин выкрикнул: «Mon Dieu, c'est le рoignard!».[17] А драпировка словно приклеилась к моей руке. Кровь так и хлестала из раны в спине. Вмиг залила всю спину. Все засуетились, а Кэтти попыталась остановить кровь с помощью какой-то тряпки. Тут пришла Трой. Она сразу же послала Бейсила за врачом. Потом посмотрела на Соню и сказала, что та ещё жива. Не знаю, сколько прошло времени, но Соня вдруг как-то кашлянула. Глаза её широко открылись. Трой подняла голову и сказала: «Она умерла». Филлида Ли заплакала. Мы все стояли и молчали. Вернулся Бейсил и Трой сказала, что никто не должен покидать студию. Она накрыла Соню драпировкой. Мы заговорили про кинжал. Ли и Хэчетт сказали, что это — дело рук Г-Гарсии. Тогда мы все согласились, что это именно так. Потом пришёл доктор, осмотрел Соню и вызвал п-полицию.

Голос Вальмы Сиклифф словно замер в отдалении. Если начинала она свой рассказ вполне спокойно, то теперь речь её звучала все более и более сбивчиво, а по рукам прокатилась мелкая дрожь.

— Я даже не ожидала, что это на меня так подействует, — с трудом выдавила она. — Однажды врач мне сказал, что у меня нервы столь же чувствительные, как струны скрипки.

— Да, все вы испытали ужасное потрясение, — кивнул Аллейн. — Скажите мне, мисс Сиклифф, когда вы впервые заподозрили, что ловушку подстроил именно Гарсия?

— Сразу же. Я вспомнила, что рассказала мне Ли про подслушанный разговор Сони с ним. Я просто не в силах представить, чтобы это мог сделать кто-то другой, да и к тому же…

— Да?

— К тому же, эта выходка вполне в стиле Гарсии. Мне всегда казалось, что кровь в его жилах холодная. Он давно по мне сохнет, но сама мысль о том, что он ко мне притронется, вызывает у меня омерзение. Ли уверяет, что он страшно сексапилен, да и Соня была от него без ума, но лично я этого не замечаю. Мне он просто отвратителен. И чего в нём находят все эти женщины!