Рекс Стаут - Дверь к смерти Страница 3

Года четыре назад Вулф установил у себя баллон с сифогеном, и мне пришлось прочесть кое-какие книжки. Мне было интересно узнать, на что я буду похож, если стану пренебрежительно обращаться с этим баллоном. Так что начальные сведения у меня были. Более тщательный осмотр лица и шеи Дини позволил заключить, что под брезентом она оказалась еще живой. Бедную девушку добил сифоген. Представлялось маловероятным, что Дини добровольно забралась под полку с растениями и покорно легла, чтобы умереть. Я поискал следы ушибов или повреждений кожи, но ничего не обнаружил.

Продолжить осмотр мне не дали.

— Энди! Энди! — раздался громкий голос, принадлежавший немолодому мужчине, и стук в дверь, соединявшую оранжерею с особняком. Стук и крики повторились. Я подошел к двери и обнаружил, что она открывается в сторону особняка. Все щели были аккуратно заклеены широкой лентой по всему периметру. Запором служила массивная бронзовая задвижка, способная выдержать настоящую атаку.

Повторяющийся зов и стук в дверь звучали явно по-хозяйски. Бесполезно было бы вести разговор через дверь — во мне немедленно распознали бы чужака со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если не отвечать, думал я, то, скорее всего, последует вторжение через мастерскую, а я-то уж знаю, как Вулф реагирует, если его некстати прерывают.

Делать было нечего. Я отодвинул засов, вышел, закрыл за собой дверь и встал к ней спиной.

— Кто вы такой, черт вас возьми?!

Я оказался не в холле и не в прихожей, а в огромной гостиной. Передо мной стоял Джозеф Джи Питкерн.

Да, я узнал его. Личность эта была не то чтобы уж очень известной. Просто когда мы с Ниро Вулфом начали заманивать садовника, я навел кое-какие справки и о его хозяине. Кроме описания внешности, я узнал, в частности, и то, что господин Питкерн любитель гольфа, рантье в третьем поколении и бездельник. Последнее стало с годами его основной специальностью. Особой приметой я бы назвал его свернутый на сторону нос — результат, как мне доверительно сообщили знатоки, неудачного замаха клюшкой номер четыре для гольфа. Но это, как вы понимаете, всего лишь официальная версия.

— Где Энди? — немедленно потребовал Питкерн, не давая возможности ответить на свой первый вопрос.

— Меня зовут…

— Мисс Лауэр там?

Моей главной задачей было потянуть время, поэтому я одарил хозяина дома вежливой улыбкой и тихо сказал:

— Доведите до дюжины, и я начну отвечать.

— Дюжины чего?

— Вопросов. Или позвольте мне задать вопрос вам. Вы слышали про Ниро Вулфа?

— Конечно. Он выращивает орхидеи. Что дальше?

— Это с какой стороны посмотреть. Как он сам недавно заметил, вопрос не в том, кто владеет, а в том, кто выращивает. Его садовник Теодор Хорстман проводил в оранжерее по двенадцать часов, а порой и больше, но недавно вынужден был уехать в связи с болезнью матери. После некоторых размышлений Вулф решил забрать у вас Эндрю Красицкого. Как вы помните…

Меня прервали, но это был не Джозеф Питкерн. Позади него появились молодые мужчина и женщина. Еще одна женщина, но не столь молодая, как первая, в одежде горничной, встала сбоку. Справа от меня оказался Нил Имбри, все еще в своем рабочем комбинезоне. Поток моего красноречия прервала молодая женщина, которая быстрыми шагами вышла из-за спины хозяина дома и дернула меня за рукав.

— Прекратите нас морочить! Отойдите от двери! Там что-то произошло, пропустите меня!

Молодой человек, оставаясь на месте, крикнул:

— Осторожней, Сибби! Это, должно быть, Арчи Гудвин. Ему ударить женщину все равно что…

— Помолчи, Дональд! — приказал Джозеф Питкерн. — А ты, Сибил, охлади свой пыл. — Взгляд его холодных серых глаз снова остановился на мне. — Вы Арчи Гудвин и работаете на Ниро Вулфа?

— Совершенно верно.

— Вы сказали, что приехали повидать Красицкого?

— Чтобы увезти его от вас, так точнее. — Я специально повторил эту фразу, надеясь спровоцировать продолжительный спор, но он не клюнул.

— Может ли это служить оправданием для вторжения в мой дом и баррикадирования двери?

— Нет, — согласился я. — Энди пригласил меня в оранжерею, где я и находился, пока не услышал стук в дверь и ваш голос. Энди был занят с Вулфом, и мне ничего не оставалось, как открыть. Я решил, что вы имеете безусловное право войти в оранжерею, когда вам это вздумается. Именно поэтому я поступил так, как счел нужным. Что же касается баррикадирования, тут вы попали в точку. Признаю, мое поведение может показаться необычным. Предположим в свою очередь, что оно некоторым образом связано с упоминавшейся здесь мисс Лауэр, которая лично мне незнакома. В этом случае мне, естественно, хотелось бы знать, почему вы спросили меня, там ли мисс Лауэр?

Одного решительного шага Питкерну хватило, чтобы оказаться рядом со мной. Он потребовал:

— Прочь с дороги!

Я покачал головой, сохраняя вежливую улыбку. Про себя я решил, что нет смысла переводить холодную войну в горячую, особенно если учесть в его резерве Дональда и Нила Имбри, и был готов огласить некоторые факты. Но до этого не дошло.

Вдруг послышался шум подъехавшей машины. С того места, где стоял Имбри, требовалось лишь два шага, чтобы выглянуть в окно.

— Полиция, мистер Питкерн, — сообщил он хозяину. — На двух машинах.

Очевидно, беседа Вулфа с Энди была короткой и не удовлетворила его, раз он решил, не затягивая, вызвать полицию. Добавлю, что к этому он прибегает крайне редко, только когда уже ничего нельзя поделать.

ГЛАВА 4

Спустя пять часов, сидя в единственном приличном кресле в мастерской оранжереи в три часа дня, Ниро Вулф предпринял последнюю отчаянную попытку.

— Предъявите ему любое обвинение, кроме умышленного убийства, — просил он. — Назначьте любую сумму залога, я его выплачу. Никакого риска. В конце концов вы меня благодарить будете, когда я соберу неопровержимые факты.

Трое его собеседников опять покачали головами. Один из них сказал:

— Бросьте, Вулф. Лучше подыщите себе садовника, который никого не убил.

Это был Бен Дайкс, шеф сыскного отдела графства. Второй произнес с угрозой:

— Будь моя воля, вам самому пришлось бы внести залог за себя — как свидетеля преступления.

Это был лейтенант Кон Нунан из полиции штата. Он с самого начала вел себя мерзко, и только после прибытия окружного прокурора, запомнившего нас по делу Фасхальта, к нам стали относиться по-человечески.

Третий собеседник произнес:

— Бесполезно, Вулф. Хотя, конечно, мы с удовольствием рассмотрим все факты, которые вы сможете нам представить.

Это был Кливленд Арчер, окружной прокурор графства Вестчестер. Любое другое убийство, не имеющее отношения к семейству Джозефа Джи Питкерна, он поручил бы своим помощникам.

Прокурор продолжал:

— Какое иное обвинение, кроме умышленного убийства, можно предъявить? Я не говорю, что дело можно закрыть, оно готово к передаче в суд. Спешить не будем, есть еще несколько неясных моментов, хотя, судя по всему, он виновен.

Мы наконец-то могли спокойно поговорить. Вулф устроился в наиболее подходящем для него кресле, я примостился на краешке цветочной полки, остальные трое стояли. Труп давно увезли. Толпа экспертов-криминалистов закончила свои дела и тоже отбыла. Тысячи вопросов были заданы всем присутствующим в доме, ответы запротоколированы, протоколы подписаны. Энди Красицкого, пристегнутого наручниками к полицейскому, усадили на заднее сиденье автомобиля и увезли в тюрьму Уайт-Плейнс.

Все было сделано быстро и четко. А Вулф, ничего не евший после завтрака, кроме четырех бутербродов и трех чашек кофе, пребывал в еще большем отчаянии, чем ненастным утром, когда посылал меня за машиной. Энди уже был в его руках, и вдруг такая осечка!

Все улики были против Красицкого. В доме дружно показали, что он с первого взгляда втюрился в Дини Лауэр два месяца назад, когда она приехала ухаживать за миссис Питкерн, повредившей спину в результате падения с лестницы. Это подтвердил даже Гас Требл, парень в пестрой рубашке, помощник Энди, всей душой болевший за него. По его словам, Дини помыкала Энди как хотела. На вопрос, почему Энди решил избавиться от Дини именно в тот день, когда она согласилась выйти за него, ответ был прост: кто сказал, что она согласилась? Сам Энди. Никто об этом и слыхом не слыхивал. Выяснилось, что эту приятную новость Энди сообщил только Вулфу и мне. Тогда выходило, что он отравил газом возлюбленную потому, что отчаялся получить ее?

Возможно, эту версию и хотел прояснить окружной прокурор. Судьи и присяжные обожают убийства на почве ревности. Дело могло приобрести щекотливый поворот, поэтому-то прокурор и решил не спеша все продумать. Кто мог быть третьим лицом в любовном треугольнике? Нил Имбри не тянул на эту роль, поведение Гаса Требла исключало и его, а самого Питкерна и его сына окружной прокурор трогать без нужды не решался. Поэтому он и хотел осмотреться, задать всем массу вопросов. Однако новых улик Кливленд Арчер не получил.