Дэнис Смит - Серебряная пряжка Страница 3

— Черный Боров! — охнул Мердок.

— Что? — вскричал старший Грайс-Патерсон.

— Здесь люди очень суеверны, — сказал доктор Олифант. — Есть местное поверье, что явление Черного Борова — дурное предзнаменование.

— Некоторые говорят, — понизив голос, проговорил Маклеод, — что Черный Боров — это сам дьявол!

Александр Грайс-Патерсон фыркнул.

— В таком случае нам повезло, — сказал он, — потому что то, что мы видели, даже отдаленно не напоминало свинью. Скорее фигура эта была похожа на крадущегося, пригнувшегося к земле человека.

— Ну да, — поддержал его сын. — Он крался, пробирался почти ползком, и одежда его волочилась за ним по земле.

— Излишне говорить, как встревожило нас это явление, — продолжал старший Грайс-Патерсон. — Мы словно окаменели, и, пока стояли как вкопанные, высоко в окне башни замерцал слабый трепещущий огонек. Мне кажется, что тут Дональд вскрикнул.

— При всем моем к тебе уважении, папа, — прервал отца Дональд, — должен сказать, что мне показалось, будто крик этот издал ты.

— Ладно, ладно. Как бы там ни было, но в следующую секунду в глаза нам ударил пучок света, потому что дверь в подножии башни распахнулась, и к нам шагнул огромного роста человек с рыжей бородой с фонарем в руках.

— Макглевин, — тихонько проговорил Маклеод, а Грайс-Патерсон продолжал:

— «Кто тут?» — прогремел голос великана.

— Знаете, приятель, — со смехом воскликнул Энгус Джонстон, — это уж какая-то сказка братьев Гримм!

— Несомненно, — отозвался Александр Грайс-Патерсон, казалось, он досадует, что его прервали, — это очень похоже на сказку, но в тот момент мы меньше всего думали об этом сходстве. Мы выступили вперед и представились.

«Неподходящее время вы выбрали для визита», — рявкнул великан.

В ответ на это я поспешил объяснить ему, что мы считали остров необитаемым. «На нашей карте, — сказал я, — это строение отмечено лишь как руины».

«Вот как? — парировал великан. — В таком случае, сэр, карта ваша врет. Однако прошу! Даже самого жалкого бедолагу — не про вас будь сказано — Макглевин не прогонит от своих дверей! Сюда, пожалуйста, джентльмены!»

И мы прошествовали за ним в замок. Он был само гостеприимство и показал нам музей истории своего клана, который он устроил в замке. «Я не стану зажигать ламп здесь, — сказал он, — потому что знаю, что вы торопитесь уйти, — но возьмите фонарь и оглядите здесь все, пока я приготовлю что-нибудь, что вас согреет». И вскоре мы уже сидели с ним перед жарким огнем и пили за его здоровье, а пять минут спустя отправились к нашему судну, освещая путь одолженным им фонарем.

— Вы спросили его о существе, перебежавшем ранее вам дорогу? — поинтересовался Холмс.

Грайс-Патерсон покачал головой:

— Я решил, что не стоит этого делать.

— А нет ли у него собаки?

— Нет. И ни овец, ни прочих животных на острове нет также.

— Это Черный Боров! — опять повторил Маклеод голосом полным благоговения.

— Прошу минуточку внимания, если можно, — сказал Грайс-Патерсон, — наша история еще не закончена.

— О боже! — воскликнул доктор Олифант. — Неужто новые приключения?

— Именно. Вы еще не слышали о самом удивительном эпизоде. В конце концов мы все-таки добрались до западной оконечности Юффы, хотя отыскать дорогу в кромешной тьме было нелегко, а фонарь нам в этом не очень помогал. Но в том месте, где мы оставили шлюпку, мы обнаружили… — Он сделал паузу и обвел взглядом комнату.

— Ну и?.. Что? — нетерпеливо вопросил Олифант.

— Пустоту.

— Пустоту?

— Там не было ничего. Ни малейшего следа нашей шлюпки. Лишь темная вода, бьющаяся о черные скалы. На небольшом расстоянии от берега болтался на якоре наш «Буревестник», его мы видели ясно, так как, отчаливая, зажгли на нем фонарь, но никакой возможности добраться до судна у нас не было. При этом я был совершенно уверен, что шлюпку мы привязали крепко, — сомнений в этом у меня не было.

— И как же вы поступили? — задал вопрос Фергюс Джонстон.

— Нам не оставалось ничего другого, как поплестись обратно во владения Макглевина и сдаться на его милость. Казалось, он был не слишком рад новому нашему появлению, но сказал, что отвезет нас к «Буревестнику» на собственном ялике, стоящем в заливчике как раз под замком. Теперь твоя очередь, Дональд.

— И когда мы, обогнув остров, приблизились к задней его оконечности, отец вскрикнул. Я взглянул туда, куда он показывал пальцем, и там стояла наша шлюпка, стояла, уткнувшись носом в берег, аккуратно запрятанная и привязанная. Макглевина, разумеется, странность эта ничуть не взволновала, и он лишь сказал с добродушной усмешкой, что даже ребенок поймет это как нашу оплошность: просто мы пошли не той дорогой и искали шлюпку не в том месте. Посадив нас в шлюпку и берясь за весла, чтоб отправиться в обратный путь, он посоветовал нам на прощание ограничить наши неумелые попытки путешествий улицами Эдинбурга.

— На этом все могло бы и кончиться, — подхватил эстафету старший Грайс-Патерсон, — оставшись в нашей памяти очередным конфузом, хоть я и сейчас думаю, что мы не ошиблись и шлюпки в месте, где мы ее оставили, действительно не было, но, уже карабкаясь из шлюпки на яхту, Дональд споткнулся о некий предмет. Покажи им его, Дональд, мальчик!

Сунув руку в карман, Дональд Грайс-Патерсон извлек оттуда складной нож — большой, с деревянной рукояткой. Он обнажил лезвие, оказавшееся широким, весьма грозного вида, со странным усеченным кончиком.

— Это не наш нож, — пояснил отец. — Так как же он очутился на дне нашей шлюпки?

— Кто-то подшутил над вами, — сказал доктор Олифант.

— Кто-то или что-то, — сказал Мердок Маклеод.

— Проказливый дух, — выдвинул свою версию Мортон.

Шерлок Холмс не высказал собственных предположений, а когда позже я попытался узнать, что означало его загадочное молчание по этому поводу, он лишь с улыбкой покачал головой.

— Мой дорогой друг, — сказал он, — в прошлом вы наверняка замечали то странное очарование, каким обладает для нас неразгаданная тайна, очарование, каким редко бывает окутано разрешение загадки. По этой-то причине тайны и привлекают людей гораздо больше, чем их раскрытие, люди тянутся к тайнам, пренебрегая даже опасностями, с которыми тайны эти могут быть сопряжены. Я готов был представить семь возможных объяснений так заинтересовавшего всех случая, но эти объяснения сугубо прозаичны, и потому, боюсь, общество не оценило бы их.

С этими словами он удалился в постель, а происшествие с Грайс-Патерсонами так и осталось бы странным и необъяснимым эпизодом, если бы не удивительное продолжение, которое оно возымело.

На следующее утро, сидя за завтраком, мы вдруг услышали доносившийся из коридора шум — чьи-то возбужденные голоса. Через секунду дверь распахнулась и, вопреки всем протестам управляющего, в залу ворвался великанского роста мужчина, чья спутанная борода и рыжая копна волос безошибочно указывали на его личность. За гигантом следовал констебль. Обежав глазами сидевших за столиками, хозяин Юффы остановил взгляд на незадачливых отце и сыне Грайс-Патерсонах.

— Вот они! — прорычал он. — Вот эти негодяи! Арестуйте их немедленно, Макферсон!

Грайс-Патерсона, как и всех других, это внезапное появление буквально парализовало — он застыл, не донеся до рта ложечку с яйцом, но потом вскочил из-за стола.

— Как вы смеете! — сердито вскричал он. — Что все это значит?

— Это значит, — так же запальчиво отвечал Макглевин, — что вы надругались над моим гостеприимством! Я приютил, пригласил в дом вас, взявшихся неизвестно откуда, плутавших в темноте, вы же отплатили мне тем, что предательски выкрали у меня драгоценную реликвию нашего рода — пряжку Макглевина!

— Ерунда какая! — фыркнул Грайс-Патерсон. — Ничего я не крал! Никогда в жизни я не брал чужого! А вашу несчастную пряжку я в глаза не видел!

Лицо Макглевина потемнело от гнева, а жилы на его висках вздулись.

— Как смеете вы так пренебрежительно говорить о моем фамильном наследии! — рявкнул он. — Вы презренный негодяй!

Трудно сказать, сколько длилась бы эта яростная перепалка. Судя по всему, Макглевин был готов уже наброситься всей своей мощью на хилого эдинбургского юриста. Но констебль Макферсон, чья фигура тоже была не из мелких, ухитрился вклиниться между противниками и каким-то образом разрядить обстановку.

— Джентльмены, джентльмены, — заговорил он примирительно, — давайте же обсудим все это, как подобает культурным людям!

Вскоре была изложена фактическая сторона дела. В последний раз драгоценную реликвию своего рода хозяин Юффы видел накануне днем, когда переставлял экспонаты в своем музее. С Грайс-Патерсонами сам он в музей не входил, но, давая им фонарь, разрешил осмотреть там все, если им это интересно. Что они и сделали, оставаясь в помещении минуты две-три, прежде чем встретиться с ним за горячим пуншем. Позднее, войдя в музей за книгой, он обнаружил пропажу пряжки. Ничто не мешало грабителю ее взять, так как экспонат этот не был защищен футляром, а лежал открытый на маленькой подставке. Кроме Грайс-Патерсонов, в дом в течение всего дня никто не входил, да и следов взлома видно не было. Поэтому подозрения, павшие на основании косвенных доказательств на двух эдинбургских юристов, казались по меньшей мере обоснованными, однако, пообщавшись с ними накануне вечером, я не мог поверить, чтобы тот либо другой совершил столь гнусное преступление. Они, со своей стороны, утверждали, что пряжки не видели и вообще осмотрели музей лишь мельком.