Джон Гришэм - Дело о пеликанах Страница 30

Но все же это была грандиозная новость, которая заслуживала места на первой полосе. Он и Смит Кин покончили с ней к девяти. Они нашли две старые фотографии, на которых, по общему мнению, был снят Камель, но которые были настолько непохожими, что могли принадлежать двум разным людям. Кин сказал: «Помещаем обе». Досье на Камеля оказалось очень тощим, содержало в основном слухи и легенды и очень мало фактов. Грантэм упомянул в статье о папе римском, британском дипломате, немецком банкире и о засаде на израильских солдат. А сейчас, по сообщению из конфиденциального источника в Белом доме, пользующегося наибольшим доверием и авторитетом, Камель оказался одним из подозреваемых в совершении убийства судей Розенберга и Джейнсена.

После двадцатичетырехчасового кружения по улицам она все еще была жива. Если ей удастся дотянуть до утра, она сможет начать следующий день с новыми идеями о том, что ей делать и куда идти. А сейчас она чувствовала себя неимоверно уставшей. Она находилась в номере на пятнадцатом этаже отеля «Марриот». Дверь была закрыта на задвижку, свет горел, а на кровати находилась большая банка поп-корна. Ее густые темно-рыжие волосы лежали теперь в бумажном мешке в туалете. Последний раз она обрезала волосы, когда ей было три года. Мать выпорола ее тогда.

Ей потребовалось два мучительных часа, чтобы обрезать их тупыми ножницами и при этом оставить какое-то подобие модной прически на голове. Она будет держать волосы под кепкой или шляпой все время, какое у нее осталось. Еще два часа потребовалось, чтобы выкрасить волосы в черный цвет. Она могла бы обесцветить их и стать блондинкой, но это будет бросаться в глаза. Она предполагала, что имеет дело с профессионалами, и по какой-то необъяснимой причине решила в аптеке, что они ждут от нее именно этого. Да какого черта! Состав продавался в аптеке в большой бутылке, и, если она проснется завтра с невообразимым цветом волос, она может перекраситься в блондинку. И будет менять цвет каждый день, пока они не свихнутся. «Клэйрол» давал по меньшей мере восемьдесят пять оттенков.

Она смертельно устала, но боялась заснуть. Ее «друг» из «Шератона» не попадался днем на глаза, но чем больше она кружила по городу, тем сильнее лица прохожих становились похожими на него. Он был где-то там. И у него были сообщники. Если они смогли разделаться с Розенбергом и Джейнсеном и уничтожить Томаса Каллагана, то с ней им будет легко расправиться.

Она не могла приблизиться к своей машине и не хотела брать напрокат другую. В прокате остаются записи. А они наверняка проверяют их. Она могла бы улететь самолетом, но они контролируют аэропорты. Поехать автобусом, но ей не удастся даже взять билет и войти внутрь.

После того как они убедились, что она исчезла, они будут ждать ее бегства из города. Ведь она всего-навсего дилетант, маленькая студенточка с разбитым сердцем после трагедии с ее мужчиной. Она очертя голову бросится куда-нибудь из города, и тут-то они и накроют ее.

Но в этот момент она предпочитала оставаться в городе. Здесь была масса гостиничных номеров, почти столько же аллей, забегаловок и баров, толпы людей постоянно бродили по Бурбон, Шартрез, Дофин и Ройял. Город она знала хорошо, особенно Французский квартал, где жизнь била ключом.

Она будет переезжать из отеля в отель. И до каких пор? Она этого не знала. Она не знала зачем. Просто движение казалось самым разумным действием в данных обстоятельствах. По утрам она не будет выходить на улицу, а попытается в это время спать. Будет менять одежду, шляпы и очки. Начнет курить и будет постоянно держать сигарету перед лицом. Она будет передвигаться, пока не устанет от этого, а потом может покинуть город. Это не так уж плохо — быть напуганной. Страх заставляет думать. Она будет думать и выживет.

Она хотела позвонить в полицию, но решила пока не делать этого. Ей пришла в голову мысль о звонке брату Томаса в Мобил, но что бедняга мог сделать, чтобы помочь ей в этот момент?

Позвонить декану, но разве он поверит ее рассказу о деле, Гэвине Верееке, ФБР, бомбе в автомобиле, Розенберге, Джейнсене и ее бегстве? Надо забыть о декане. Тем более она его не любит.

Может, связаться с парой друзей из колледжа, но одни говорят, а другие слушают, и теми, кто слушает, могут оказаться ее преследователи. Ей захотелось позвонить Алисе Старк, своей лучшей подруге. Алиса наверняка обеспокоена ее исчезновением и может пойти в полицию, чтобы рассказать об этом. Она решила позвонить Алисе завтра.

Набрав номер службы услуг, она заказала мексиканский салат и бутылку красного вина. Она выпьет всю бутылку, а затем сядет в кресло с поп-корном и будет смотреть на дверь, пока не уснет.

Глава 18

Не обращая внимания на проходивший транспорт, лимузин Глински выполнил головокружительный разворот и резко затормозил перед отелем «Шератон». Обе задние двери распахнулись. Глински вышел первым. За ним с сумками и чемоданами выскочили три помощника.

Было два часа ночи, и Глински, очевидно, спешил. Не останавливаясь у стойки портье, он прошел прямо к лифтам. Обогнавшие его помощники держали дверь лифта открытой. Никто не произнес ни слова, пока они поднимались на шестой этаж. Трое агентов ждали в угловом номере. Один из них распахнул дверь, и Глински ввалился в комнату без всякого приветствия. Помощники побросали сумки на кровать. Директор сбросил пиджак на стул.

— Где она? — резко спросил он агента по имени Хутен.

Агент по имени Сванк распахнул шторы, и Глински подошел к окну.

Сванк указал на «Марриот», находившийся на другой стороне улицы, через квартал.

— Она на пятнадцатом этаже, третье окно от угла, освещенное.

Глински уставился на здание гостиницы.

— Вы уверены?

— Да. Мы видели, как она входила и расплачивалась по кредитной карточке.

— Бедный ребенок, — сказал Глински, отходя от окна. — Где она была прошлой ночью?

— В «Холидей инн» на Ройял-стрит. Расплатилась по кредитной карточке.

— Вы видели кого-нибудь у нее на хвосте?

— Нет.

— Я хочу воды, — сказал он помощнику, который тут же подскочил к ведерку со льдом и загремел кубиками.

Глински сел на край кровати, сцепил пальцы и стал щелкать суставами.

— Что ты думаешь? — спросил он наиболее опытного Хутена.

— Они охотятся за ней, заглядывая под каждый камень. Она же пользуется кредитной карточкой и умрет через сорок восемь часов.

— Она совсем не глупа, — вмешался Сванк, — постригла волосы и покрасилась в черный цвет. Кроме того, она не сидит на одном месте. У нее, очевидно, нет планов покинуть город в ближайшее время. Я бы дал ей семьдесят два часа, прежде чем они найдут ее.

Глински отхлебнул воды.

— Это означает, что ее маленькое дельце попало в точку. Следовательно, наш общий друг сейчас действует очень отчаянно. Где, кстати, он?

Хутен ответил не задумываясь:

— Понятия не имеем.

— Мы должны найти его.

— Его не видно уже три недели.

Глински поставил стакан на стол и взял ключ от номера.

— Так что вы думаете? — спросил от Хутена.

— Нам привести ее сюда? — задал вопрос Хутен.

— Это будет не просто. Она может иметь оружие и подстрелить кого-нибудь, — бросил Сванк.

— Она напуганный ребенок, — сказал Глински. — И к тому же гражданский человек, а не участник заговора. Мы не можем расхаживать по округе и хватать гражданских лиц на тротуарах.

— Тогда она долго не протянет, — заметил Сванк.

— Как вы будете ее брать? — спросил Глински.

— Есть два пути, — ответил Хутен. — Взять ее на улице или пойти за ней в номер. Я смогу проникнуть в ее комнату за десять минут, если пойду прямо сейчас. Это совсем не трудно. Она не профессионал.

Глински медленно ходил по комнате, и все смотрели на него. Он взглянул на часы.

— Я не склонен к тому, чтобы брать ее. Давайте часа четыре поспим и встретимся здесь в шесть тридцать. Утро вечера мудренее. Если вы сможете убедить меня в необходимости схватить ее, я приму такое решение. О’кей?

Они послушно кивнули.

Вино сделало свое дело. Она задремала в кресле, затем перебралась на кровать и крепко уснула. Звонил телефон. Покрывало свесилось на пол, а ноги лежали на подушках. Телефон надрывался, а глаза не раскрывались. Рассудок был погружен во тьму, но что-то сработало в подсознании и подсказало, что звонит телефон.

Глаза открылись, но мало что видели. Солнце взошло, свет горел, и она уставилась на телефон. Нет, она не просила будить ее звонком. Подумав секунду, она окончательно утвердилась в этом мнении. Звонили не для того, чтобы разбудить. Она села на край кровати и слушала звонки. Пять звонков, десять, пятнадцать, двадцать. Они не кончались. Если бы ошиблись номером, то звонки бы прекратились после двадцати. Это была не ошибка. Рассудок начал проясняться, и она придвинулась к телефону. Кроме администратора или, может быть, его начальника, а также кроме гостиничной службы, ни одна живая душа не знала о том, что она находится в этом номере. Она заказывала только еду и больше никуда не звонила.