Пройдоха - Эрл Стенли Гарднер Страница 36

– Это другое дело.

– Понимаю, Дональд. Если ты собираешься рассказать все, так не тяни, выкладывай. Плохо, если не покаешься до конца. Подумай о том, что спать будешь лучше, если очистишь свою душу.

– Кануэдер, Билл Кануэдер дал мне этот пистолет.

– А кто он такой, этот Билл Кануэдер?

– Когда-то я его знал в восточных штатах.

– А где именно?

– В Канзас-Сити. Наступила тишина. Прокурор вздохнул и спросил:

– А где ты в последний раз видел этого Кануэдера?

– У него дом на Уиллоби-Драйв.

– Помнишь номер дома?

– По-моему, 907. Там у него целая шайка.

– А кто в шайке?

– Да все – Фред и остальные.

– Значит, он дал тебе этот пистолет?

– Видите ли, когда я решил защитить Альму, я понял, что мне нужно вооружиться: я слишком хил, чтобы действовать одними кулаками. Пытался выудить пистолет у миссис Кул, но она только посмеялась надо мной. Пришлось поехать к Кануэдеру и рассказать ему о моей проблеме. Он ответил, что я могу положиться на него в этом вопросе на все сто.

– А где Кануэдер взял этот пистолет?

– Там была его жена. Он ее называет «моя маленькая». И он ей сказал… А впрочем, не стоит рассказывать вам о Кануэдере. Какая разница, где я заимел этот пистолет?

– Так ты знал Кануэдера в Канзас-Сити? – переспросил шериф.

– Точно.

– А что он там делал?

– Но я уже сказал, что не собираюсь рассказывать о Кануэдере. Говорю и буду говорить только о себе и Моргане Берксе. Я думаю, что вы все сами об этом знаете. А если нет, то можете узнать, связавшись с тамошней полицией.

– Да, мы все знаем об этом. Это дело подробно расписали в газетах. Там говорится, что его якобы застрелила девица.

– Я знаю. Она взяла на себя вину. Но мне не надо было позволять ей этого.

– Нас очень интересует этот пистолет, – вставил шериф.

– Почему?

– Когда ты получил его?

– В день убийства.

– А где именно?

– В общем, я сказал Кануэдеру, что мне нужен пистолет, и он обещал достать его. Затем спросил, где меня найти. И я объяснил ему, что собираюсь снять номер в гостинице Перкинса на имя Дональда Хелфорта. Он обещал все устроить так, чтобы пистолет доставили туда.

– Значит, именно там ты и получил этот пистолет?

– Да.

– Кто был с тобой в гостинице?

– Альма Хантер. Она зарегистрировалась у портье вместе со мной, кажется, в номере 620.

– А кто передал тебе пистолет?

– Один тип по имени Джерри Уэгли. Он служит там администратором. Но я думаю, что он человек Кануэдера и ошивается там специально.

– Ты поможешь себе, если сможешь все это доказать, Лэм, – заметил шериф.

– А что я должен доказать?

– То, что ты говоришь насчет пистолета. Этим оружием воспользовались, чтобы совершить убийство в Канзас-Сити.

– Где? В Канзас-Сити?

– Да.

– А когда это случилось?

– Месяца два назад.

– Боже мой!

– Ты можешь доказать, что получил оружие из рук Джерри Уэгли?

– Конечно. Ведь Кануэдер не будет отрицать это. Хотя, может быть, и откажется… если он знал, что из этого оружия было совершено убийство. А может, и не знал.

– Наверняка знал, если пистолет его, – заметил шериф.

– Он же велел Джерри Уэгли доставить мне это оружие.

– Нам бы хотелось принять на веру твое заявление.

– Не надо этого делать. Я могу доказать, где находился два месяца назад. Во всяком случае, был далеко от Канзас-Сити. И еще скажу: когда Уэгли принес пистолет, он также принес мне и коробку патронов. Я зарядил пистолет, а коробку с остальными патронами засунул в ящик комода в номере 620 в гостинице Перкинса. Если вы их поищете хорошенько, то найдете там.

– Так ты говоришь, что зарегистрировался в гостинице под именем Дональда Хелфорта?

– Да. – И еще ты говоришь, что не отдавал пистолет Альме Хантер?

– Ни за что. Мне он самому был нужен. А ей нет. Она должна была спать, а я сторожить, чтобы с ней ничего не случилось.

– Ну, Лэм, ты попал из огня да в полымя. Мне придется тебя запереть и известить калифорнийскую полицию, что ты у нас.

– Это была самооборона.

– Так он же побежал?

– Наверное, так. Но вы же знаете, как это получается: я был взволнован, увидел, что он бежит, подумал, что он может вытащить свой пистолет. В общем, не знаю. Наверное, разволновался очень.

– Ладно, Лэм. Отвезу тебя в тюрьму. Постараюсь устроить поудобнее. Потом позвоню в Калифорнию, чтобы за тобой приехали.

– Так, значит, мне придется снова ехать в Калифорнию?

– Конечно.

– Мне очень не хочется опять трястись по пустыне в такую жару.

– Сочувствую. Но они, наверное, приедут ночью.

– А как насчет адвоката?

– Не знаю.

– Но мне бы хотелось поговорить с ним.

– Знаешь что, Лэм, мне кажется, было бы лучше, если бы ты подписал бумагу о том, что не настаиваешь на обязательной санкции о выдаче, и вернулся в Калифорнию. Так будет выглядеть лучше, – сказал мне шериф.

Я покачал головой:

– Ничего я не подпишу.

– О'кей, Лэм, дело твое. Тем не менее мне придется тебя задержать. Понимаешь, это очень серьезно.

Глава 12

Тюремная койка была жесткой, матрац – тонким. Ночью стало очень холодно, это часто случается в пустыне ранней весной. Я трясся и ждал, что будет.

Где-то пьяный разговаривал сам с собой. Его бормотанье было бесцельным и непонятным. В соседней камере спокойно храпел угонщик автомобиля. Я подумал, что уже полночь. Попытался вспомнить о жаре в пустыне, но эти мысли не согревали. Потом я представил Альму. Вдруг услышал, как открывали засовы тюремных ворот. Раздались тихие голоса и шарканье ног где-то внизу, в канцелярии. По цементному полу двигали стулья. Какие-то люди зажигали спички и разговаривали. Потом дверь закрыли, все утихло. Через некоторое время я услыхал шаги по коридору.

– Вставай, Лэм, – начал тормошить меня надзиратель, – тебя хотят видеть!

– Я спать хочу.

– Тем не менее придется идти.

Я встал. Мне незачем было одеваться: из-за холода я лежал одетым.

– Пошевеливайся. Не заставляй их ждать.

Я последовал за ним вниз, в канцелярию. Там были прокурор, его заместитель, шериф, стенографист и два полицейских из Лос-Анджелеса. Мне предназначался стул, на который была направлена яркая лампа.

– Сядь там, Лэм, – велел шериф.

– Глазам больно от света.

– Ничего, привыкнешь быстро. Мы хотим тебя видеть.

– Из-за этого не надо ослеплять меня.

– Если ты будешь говорить правду, нам не придется смотреть на твое лицо, чтобы узнать, когда ты врешь. Но если ты будешь врать, мы должны будем рассматривать тебя вблизи.

– Почему вы думаете, что я врал?

– Ты был достаточно правдив, – он усмехнулся, – чтобы убедить нас в том, что ты знаешь то, что хотим знать мы. Однако ты сказал далеко не всю правду.

Он слегка передвинул лампу так, что она не светила мне прямо в глаза.

– Так вот, Лэм, – продолжил он, – эти господа из Лос-Анджелеса. Они специально ехали через пустыню, чтобы выслушать тебя. Они достаточно знают, чтобы разобраться, где ты врал и где говорил правду. А нам нужна вся правда.

Он говорил со мной тем отеческим тоном, которым обращаются