Эллери Квин - Тайна сиамских близнецов Страница 37

Квины стояли в комнате убитого и мрачно смотрели на пустую смятую постель.

— Ну, сынок, — со вздохом заговорил инспектор, — пожалуй, нам придется сдаться. Это для меня чересчур.

— Потому что мы были слепы! — воскликнул Эллери, сжав кулак. — Ведь Ксавье оставил нам ключ... Черт возьми, это надо обдумать, а у меня голова идет кругом.

— По крайней мере, за одно нам следует быть благодарными, — угрюмо промолвил старый джентльмен. — Я уверен, что Марк — последняя жертва. Мотив убийства брата не распространялся на него непосредственно. Его убрали, чтобы помешать ему сообщить, кто убийца. Но как, черт возьми, он это узнал?

Эллери оторвался от размышлений.

— Да, это важно. Каким образом Марк Ксавье узнал, кто убийца?.. Кстати, ты когда-нибудь задумывался, почему он решил оклеветать свою невестку?

— Не успел — столько произошло...

— Но ведь это очень просто. После смерти Джона Ксавье миссис Ксавье наследует его состояние. Но она последняя в семье. Детей у них нет. Если бы с ней что-то случилось, к кому бы все перешло?

— К Марку! — воскликнул инспектор.

— Вот именно. Подтасовка улик была ловким способом убрать ее с пути Марка к солидному состоянию, не пачкая рук кровью.

— Ну, будь я проклят! — Инспектор покачал головой. — А я думал...

— Что ты думал?

— Что между этими двоими что-то было. — Он нахмурился. — Не представляю никого, кроме Марка Ксавье, в качестве причины, по которой миссис Ксавье могла бы взять на себя вину в не совершенном ею преступлении. Если она считала убийцей Марка и была отчаянно влюблена в него... Но это не соответствует его попытке оклеветать ее.

— Такое иногда случается, — сухо заметил Эллери. — Я бы не отбрасывал эту версию из-за кажущегося несоответствия. Страстная женщина, влюбленная в своего деверя, может пойти на многое. А эта женщина к тому же полоумная. — Он подошел к ночному столику и поднял оторванную половинку бубнового валета, которая раньше была зажата в руке Марка. — Эта разорванная картинка меня беспокоит. Я могу понять, почему Ксавье решил оставить ключ в виде карты, хотя в том же ящике, откуда он взял колоду, были карандаш и бумага...

— В самом деле?

— Безусловно. — Эллери устало махнул рукой. — Но у него имелся прецедент. Его тренированный адвокатский ум — а Марк, несомненно, был очень проницательным — усмотрел удобную возможность. Понимаешь, имя убийцы было у него на языке перед тем, как он потерял сознание, а когда пришел в себя, имя поджидало в том же месте. Марк вспомнил о картах. Ум его был ясен. Затем вошел убийца и заставил беспомощного Ксавье выпить щавелевую кислоту из пузырька. Но мысль о картах все еще вертелась у него в голове... Это объяснение не так уж невероятно!

— Но оно тебе не слишком нравится? — догадался инспектор.

— Чепуха!

Эллери подошел к окну и посмотрел на багровый рассвет. Инспектор молча присоединился к нему, устало облокотившись на подоконник.

— Пожар усиливается, — пробормотал он. — Черт возьми, у меня голова как тыква! Все время забываю, что мы поджариваемся... Чувствуешь, как в воздухе пышет огнем?.. Какого же дьявола подразумевал Ксавье под этим бубновым валетом?

Эллери наполовину отвернулся от окна; плечи его поникли. Внезапно он весь напрягся, глядя на руку инспектора, лежащую на подоконнике.

— В чем дело теперь? — ворчливо спросил старик, переведя взгляд на собственную руку. Затем он тоже застыл как вкопанный. Некоторое время оба не сводили глаз с маленькой, высохшей, покрытой голубоватыми жилками кисти руки, как будто на ней не хватало одного пальца.

— Мое кольцо! — воскликнул инспектор. — Оно исчезло!

Глава 16

БУБНОВЫЙ ВАЛЕТ

— Просто поразительно! — медленно произнес Эллери. — Когда же ты его потерял? — Инстинктивно он бросил взгляд на собственную руку, на которой поблескивал причудливый перстень — «средневековая» безделушка, недавно приобретенная им во Флоренции за бесценок.

— Потерял? — Инспектор всплеснул руками. — Я не терял его, Эл! Оно было на месте вчера вечером и даже ночью. Я помню, что видел его на безымянном пальце около половины первого, когда смотрел на часы.

— Я тоже припоминаю, что видел кольцо у тебя, уходя ночью вздремнуть, но, когда я нашел тебя на полу в два часа, его уже не было. — Эллери плотно сжал губы. — Черт возьми, кольцо украли!

— Остроумный вывод, — саркастически усмехнулся инспектор. — Разумеется, его украли. Украл тот самый негодяй, который усыпил меня и прикончил Ксавье!

— Несомненно! — Эллери возбужденно мерил комнату шагами. — Кража твоего кольца меня интересует более всего, происшедшего до сих пор. Какой риск! И ради чего? Ради старомодного десятидолларового обручального колечка, которое нельзя заложить в ломбарде даже за мексиканский доллар!

— Тем не менее его украли, — сухо заметил инспектор. — И клянусь, что пересчитаю зубы тому сукину сыну, который это сделал! Кольцо принадлежало твоей матери, сынок, и я не отдал бы его даже за тысячу долларов. — Он двинулся к двери.

— Стой! — Эллери схватил его за руку. — Куда ты?

— Обыскать всю банду с головы до ног!

— Чепуха, папа. Ты только все испортишь. Не знаю почему, но мне кажется, что кольцо объясняет все! Когда я вспоминаю предыдущие пропажи дешевых колец...

— Ну? — Инспектор сдвинул брови.

— Все это определенным образом вписывается в общую картину. Только дай мне время. Ты ничего не добьешься, обыскивая людей и дом. Вор, безусловно, не так глуп, чтобы держать кольцо при себе, а если ты найдешь его где-нибудь в доме, то все равно не узнаешь, кто его там спрятал. Пожалуйста, пусть какое-то время все остается как есть.

— Ну ладно. Но я об этом не забуду. И прежде чем мы отсюда выберемся — если только это вообще когда-нибудь произойдет, — я найду кольцо или, по крайней мере, узнаю, почему оно пропало.

Однако, если бы инспектор мог заглянуть в ближайшее будущее, он не говорил бы так уверенно.

С неумолимым приближением пожара в самом Эрроу-Хед и в маленькой группе его обитателей постепенно воцарялась мертвая тишина. Все были истощены физически и умственно и деморализованы духовно. Даже угроза, исходящая от затаившегося среди них убийцы, не могла заслонить более серьезную угрозу, подбиравшуюся к ним из леса и воздуха. Никто уже не пытался лицемерить. Женщины стали откровенно истеричными, а мужчины выглядели бледными и обеспокоенными. С наступлением дня жара стала невыносимой. Воздух был наполнен пеплом, пачкавшим кожу и одежду и затруднявшим дыхание. Найти убежище не представлялось возможным. Внутри дома было чуть менее жарко, чем снаружи, но здесь напрочь отсутствовало какое-либо движение воздуха. Все же некоторые из пленников, особенно женщины, рисковали поодиночке искать временное убежище под душем в своих туалетных комнатах. Все боялись оставаться одни — боялись тишины, пожара, друг друга.

Беседы прекратились полностью. Принужденные страхом держаться вместе, они молча сидели и смотрели друг на друга с нескрываемым подозрением. Их нервы были напряжены до крайности. Инспектор поругался со Смитом; мисс Форрест огрызнулась на доктора Холмса, погрузившегося в упорное молчание; миссис Ксавье прикрикнула на бесцельно шатавшихся по дому близнецов; миссис Карро бросилась на их защиту, и женщины обменялись резкостями... Все это походило на ночной кошмар. В густом дыму, клубящемся вокруг уже непрерывно, они напоминали существ, приговоренных циничным Сатаной к вечным мучениям в аду.

Запасы муки в доме кончились. Все вместе питались в столовой, поглощая безо всякого аппетита бесконечную консервированную рыбу. Время от времени их взгляды, лишенные почти всякой надежды, обращались к Квинам. Казалось, все, несмотря на охватившую их апатию, понимали, что если спасение когда-нибудь придет, то только из рук отца и сына. Но Квины ели молча по тому простому объяснению, что сказать им было абсолютно нечего.

После ленча никто не знал, чем заняться. Невидящими глазами они просматривали журналы или молча бродили взад-вперед. По неведомой причине все восприняли убийство Марка Ксавье как трагедию большую, нежели убийство его брата. Высокий, молчаливый адвокат был заметной личностью, его присутствие всегда наэлектризовывало атмосферу, а отсутствие ощущалось остро, словно боль.

Все кашляли, изнемогая от зноя и боли в глазах, разъедаемых дымом.

Наконец инспектор потерял терпение.

— Хватит! — рявкнул он внезапно, и остальные испуганно застыли. — Так больше не может продолжаться. Мы все свихнемся. Почему бы вам не пойти наверх, не поплавать в ванне, не поиграть в блошки или еще во что-нибудь? Что толку молча бродить туда-сюда, точно стадо коров с вырванными языками? Найдите себе занятие!