Найо Марш - В мишуре и блестках Страница 38

— А не боитесь, что ваши ребята заждутся?

— Да ладно вам!

— Тогда идем.

В раздевальне все было, как прежде: запах грима, парик, напяленный на импровизированную болванку, меховой сапог, следы на ковре, картонная трубка с кочергой внутри и висевшее на плечиках у стены одеяние Друида из золотой парчи.

Аллейн развернул костюм и, указав на мокрый и помятый сзади воротник, приложил к нему клочок ткани с дерева.

— Трудно сказать, — размышлял он. — Клочок очень маленький, с ним надо разбираться в лаборатории. Но очень может быть.

Аллейн принялся дюйм за дюймом исследовать платье. Осмотрев перед и спинку, он вывернул балахон наизнанку.

— Подол, конечно, сырой, иначе и быть не могло: в костюме бегали по заснеженному двору. Подшивка немного распоролась и торчит. Сзади сверху донизу идет молния. Воротник немного перекосило. Так! Возможно, он порван.

— Да, но… Послушайте, ерунда какая-то получается, — пробормотал Рэйберн. — Как ни крути, а картинка не складывается. Хламида здесь, в раздевальне. А когда его ударили — если его ударили, — он был без костюма. Хотя костюм могли снять с тела и притащить сюда, но это же глупо! Тогда на нем должны следы остаться!

— Да-да, — рассеянно согласился Аллейн. — Должны.

Он наклонился, заглянул под гримировальный столик, вытащил оттуда картонную коробку, служившую мусорной корзинкой, и водрузил на столик.

— Салфетки, — перечислял Аллейн, исследуя содержимое коробки. — Тряпка. Оберточная бумага… Ага, а это что?

Он ловко выхватил из мусора два комочка ваты размером со шляпку небольшого гриба.

— Мокрые. — Он склонился над комочками. — И не пахнут. Их оторвали вон от того рулона, что лежит рядом с пудреницей. Но зачем? Хотел бы я знать, черт побери!

— Стереть грим? — ввернул Рэйберн.

— На них нет пятен. Они лишь мокрые. Интересно!

— Пожалуй, больше не стоит заставлять моих ребят ждать, — грустно произнес Рэйберн. — Очень было замечательно, несмотря ни на что. Хоть какое-то разнообразие, а то каждый день одно и то же. Что ж, желаю вам удачи.

Коллеги пожали друг другу руки, и Рэйберн удалился. Аллейн отрезал от подола костюма кусочек золотистой парчи в качестве образца.

Оглядев напоследок раздевальню, он запер ее. Поворот ключа напомнил ему о кабинете. Пройдя через холл в западный коридор, Аллейн отпер кабинет и погасил там свет.

Когда он возвращался, дверь библиотеки в дальнем конце коридора отворилась и на пороге появился мистер Смит. Увидев Аллейна, он на мгновение замер, а потом поднял руку, как дежурный постовой, останавливающий машину.

Аллейн ждал его в конце коридора. Мистер Смит подхватил суперинтенданта под локоть и повел в холл. Кроме догорающих каминов и торшера, стоявшего под галереей, у подножия правой лестницы, иного освещения в холле не было.

— Вам, похоже, не спится? — поинтересовался Аллейн.

— А вам? — парировал мистер Смит. — Собственно говоря, я хотел потолковать кое о чем, если, конечно, вам служба позволяет. Илли ушел спать. Как насчет стаканчика на сон грядущий?

— Большое спасибо, но откажусь. Впрочем, вы на меня не оглядывайтесь, выпейте.

— Не горю желанием. Я свою ежедневную дозу уже принял, к тому же меня ждет ячменная вода. Хотя как вспомню позавчерашний миленький сюрпризик, заранее начинает тошнить.

— Больше мыла не было?

— И надеюсь, не будет, — скривился мистер Смит и, подойдя к ближайшему камину, сгреб в кучу тлеющие дрова. — Уделите мне минутку? — спросил он.

— Разумеется.

— Если я спрошу ваше мнение об этой заварушке, — продолжал старик Смит, — то скорее всего получу в ответ то, что называется пустой отговоркой, верно?

— Поскольку я до сих пор не сформировал собственного мнения, то, по-видимому, так оно и будет.

— Хотите сказать, не знаете, что и думать?

— Примерно так. Я нахожусь в стадии коллекционирования.

— Что это значит?

— Вы ведь и сами коллекционер, мистер Смит, и очень удачливый, как говорят.

— И что с того?

— Наверное, когда вы начинали, случалось так, что у вас собиралось множество всяких предметов, настоящую стоимость которых вы затруднялись определить. Что-то могло оказаться мусором, что-то — ценной вещью. В куче барахла скрывались один или два подлинника. Но в те дни вы ни за что на свете не смогли бы угадать их.

— Ну-ну, хорошо объясняете, приятель.

— Боюсь, чересчур высокопарно.

— Я бы не сказал. Но послушайте меня. Я в своем деле быстро научился выводить на чистую воду и покупателя, и продавца, нутром чуял. Нюх у меня был всегда, спросите Илли. Я умел выбирать, даже если мне пытались запудрить мозги.

— Как прикажете понимать вас, мистер Смит? — Аллейн извлек из кармана трубку и принялся ее набивать. — Уж не намекаете ли вы, что кто-то пытается запудрить мне мозги?

— Я так не сказал. Возможно, но я не об этом, нет. Моя мысль вот какая: в вашей работе, наверное, всегда полезно знать, с какого сорта людьми вы имеете дело. Так?

— Вы задумали, — шутливым тоном откликнулся Аллейн, — просветить меня насчет обитателей Холбердса?

— Пока я ничего такого не предлагал. Ну ладно, я размышлял о личностях, о характерах. Сдается мне, в вашем ремесле характерам придается немалое значение.

Аллейн подцепил щипцами раскаленный уголек.

— По-всякому бывает, — сказал он, раскуривая трубку. — Мы имеем дело с голыми и часто неудобными фактами, и порою они идут вразрез с характером человека. Люди, простите за банальность, бывают удивительно противоречивы. — Аллейн многозначительно взглянул на мистера Смита. — И тем не менее мне было бы очень интересно услышать мнение эксперта по поводу, — обвел он рукой комнату, — подобранной здесь коллекции.

Мистер Смит молчал. Аллейн смотрел на него и думал: если бы ему пришлось охарактеризовать этого человека одним словом, какое бы он выбрал? Проницательный? Себе на уме? Человек-загадка? Лысина, прикрытая начесанными с боков черными волосами, маленькие зоркие глазки, поджатые губы — в облике старика было что-то хищное. Жесткий человек. Или же Аллейн задним умом крепок? Что бы он сказал о мистере Смите, если бы никогда о нем прежде не слыхал?

— Уверяю вас, мне было бы очень интересно, — повторил он и опустился в одно из двух огромных кресел, стоявших по разные стороны камина.

Мистер Смит пристально разглядывал собеседника. Затем достал портсигар, выбрал сигару и сел в другое кресло. Со стороны они выглядели в точности как на картинке для рождественского обозрения под названием «Закадычные приятели».

Мистер Смит обрезал сигару, щелкнул золотой зажигалкой, затянулся и задумчиво уставился на кольца табачного дыма.

— Для начала, — произнес он, — мне очень нравился Альф Молт.

Далее последовала трогательная, не лишенная своеобразия история давнего знакомства. Мистер Смит впервые встретился с Молтом, когда Хилари, будучи юношей, жил вместе с Форестерами на Ханс-плейс. Прежняя вражда давно заглохла, и мистер Смит каждое воскресенье приходил обедать. Иногда он являлся раньше условленного часа, в отсутствие Форестеров, посещавших церковь, и Молт проводил его в кабинет полковника. Сначала денщик держался отчужденно, поскольку глубоко не доверял людям, равным ему по происхождению, но выбившимся из грязи в князи. Однако со временем предвзятое отношение если и не вовсе сошло на нет, то значительно ослабло и между ними возникла дружба: снисходительная, догадался Аллейн, со стороны Молта, и вполне искренняя со стороны мистера Смита. Смит был тем человеком, с кем Молт мог посплетничать. И он таки сплетничал, но никогда о полковнике, которому был безгранично предан.

Порой он намекал на неких людей, эксплуатирующих полковника, поносил жуликоватых торговцев и бессовестных служанок, причем к последним открыто ревновал.

— Ежели хорошенько подумать, он был из породы ревнивцев, — определил мистер Смит и умолк, ожидая отклика.

— Значит, он мог возражать против приемного племянника?

— Против Илли? Ну… придирался к нему, но только по мелочам, дескать, работы задает по дому и опаздывает к обеду. В таком роде.

— Он был нетерпим к нему?

— Не более, чем к любому другому, кто нарушал порядок, — быстро ответил старик. — Он был помешан на порядке, старина Молт. А кроме того, он понимал, что я не потерплю… — Он умолк в нерешительности.

— Не потерпите чего? — подхватил Аллейн.

— …если о мальчике станут говорить плохо, — коротко ответил мистер Смит.

— А как насчет мисс Тоттенхэм? Как она с ее привычками уживалась с чистюлей Молтом?

— Наша раскрасавица? Я рассказываю о том, что было двадцать лет назад. Тогда ей было… сколько?.. три годика. Я не видел ее, но много слышал. Она воспитывалась в чужой семье. Семейка была вся из себя, но чуток поиздержавшаяся и нуждавшаяся в наличных. В смысле манер там все было по высшему разряду. Альф в девчонке души не чаял. Что ж, глядя на то, что получилось, его можно понять. — Мрачная ухмылка тенью пробежала по лицу мистера Смита и исчезла. — Чудо как хороша.