Эрл Гарднер - Дело смеющейся гориллы Страница 38

– Сторона обвинения готова начать слушания, – мрачно сказал Гамильтон Бергер.

– Очень хорошо, начинайте.

В качестве первого свидетеля окружной прокурор вызвал одного из полицейских, принявших по рации вызов в «Стоунхендж». Полицейский описал обстановку, которую обнаружил там, рассказал о ночном охраннике, бегавшем вокруг дома с револьвером, о собаках, загнавших гориллу на дерево, о двух других гориллах, бродивших по дому, об открытых клетках, о теле, обнаруженном в комнате на втором этаже, о заключительной суматохе, вызванной попытками загнать горилл в клетки и о том, как с помощью двух специалистов из зоопарка, напичканных снотворным фруктов и объединенных усилий полиции и пожарных частей обезьяны были возвращены в клетки перед самым рассветом.

– Можете начинать перекрестный допрос, – сказал окружной прокурор.

Мейсон улыбнулся.

– У меня нет вопросов к этому свидетелю.

Бергер вызвал патрульного полицейского, видевшего Мейсона и миссис Кэмптон, которые, как он выразился, пытались скрыться с места преступления. Позднее к ним присоединилась Делла Стрит. Он заявил им, что они должны быть доставлены в управление полиции для допроса.

– Начинайте перекрестный допрос, – сказал Гамильтон Бергер.

– Насколько я понял, – обратился к свидетелю Мейсон, – вы утверждали, что подзащитная и я пытались сбежать?

– Да, сэр, именно это я и утверждал.

– И вы посадили нас в машину.

– Да, сэр.

– Откуда вы узнали, что мы пытаемся сбежать?

– Ну, по тому, как вы себя вели… Вы шли очень быстрым шагом и все время оглядывались.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Значит, вскоре после того, как вы посадили нас в машину, вы сбежали в управление полиции, не так ли?

– Что я сделал? – удивился свидетель.

– Вы сбежали в полицейское управление.

– Я доставил вас в полицейское управление.

– Вы оставили позади явные признаки опасности. Вы уехали от дома, где бродили на свободе гориллы, где лаяли собаки, выли сирены.

– Я сделал так, потому что выполнял приказ.

– Но вы сбежали, не так ли?

– Нет.

– Но вы уехали, оставив позади всю эту суматоху?

– У меня был приказ уехать оттуда, чтобы доставить вас в управление полиции.

– Несмотря на тот факт, что вы не бежали, вы оглянулись несколько раз через плечо, не так ли?

– Ну, я взглянул два или три раза в зеркало заднего вида.

– И оглянулись назад, через плечо?

– Ну, может быть, и оглянулся, очень быстро.

– Естественно, очень быстро, – сказал Мейсон. – Иначе и быть не могло, ведь вы вели машину, но все же вы оглянулись несколько раз.

– Ну, возможно, и оглянулся. Пожалуй, что да.

– Вы не помните?

– Я не помню наверняка.

– И тем не менее вы утверждаете, если процитировать ваши собственные слова, «пожалуй, что да».

– Хорошо, пусть будет так.

– Вы теперь готовы поклясться, что оглянулись? Вы утверждаете это под присягой?

– Да! – рявкнул свидетель.

– Ваша честь, – запротестовал Гамильтон Бергер, обращаясь к судье, – я полагаю, этот вопрос уже был задан дюжину раз, и на него был дан ответ.

– Склонен с вами согласиться, – кивнул судья.

– Я просто хотел прояснить этот вопрос до конца, – сказал Мейсон. – Я хотел, чтобы высокий суд уяснил себе позицию этого свидетеля. Он не помнит твердо, оглянулся ли он назад через плечо, но готов заявить, что сделал так, только потому, что мог так сделать. Теперь он определенно присягает в том, о чем в действительности не помнит наверняка. Это наглядно демонстрирует позицию свидетеля.

– Я сказал вам, что действительно оглянулся и посмотрел назад через плечо.

– Но наверняка вы не помните, оглядывались или нет.

– Хорошо, – решительно заявил полицейский, – теперь я вспомнил наверняка, что оглянулся.

– И когда же вы вспомнили наверняка?

– Только что.

– Следовательно, когда вы клятвенно присягнули, что не помните точно, оглянулись или нет, вы как следует не обдумали это?

– Да.

– Таким образом, вы ответили на вопрос не подумав?

– Да.

– Другими словами, вы сначала говорите, а потом думаете?

– Почему же…

– Зачем же вы оглядывались, если вы не убегали? – спросил Мейсон.

– Просто из любопытства. Когда вы слышите, что сзади такая суматоха, вокруг бегают обезьяны, то совершенно естественно оглянуться и посмотреть, что там происходит.

– Следовательно, как я теперь могу понять ваши показания под присягой, – сказал Мейсон, – не было ничего, указывающего на то, что подзащитная и я убегали с места происшествия.

– Я же сказал, что было.

– Что?

– В том, как вы себя вели, что-то было не так.

– Вы могли бы догадаться, что что-то происходит не так, когда подъехали достаточно близко, чтобы услышать сирены, не так ли?

– Да.

– Таким образом, – сказал Мейсон, – вы хотите убедить высокий суд в том, что для вас было совершенно естественно оглядываться и смотреть, что там происходит, когда вы покидали место происшествия, в то время как в случае с моей подзащитной и со мной это было свидетельством бегства?

– Об этом свидетельствовало ваше поведение.

– Что именно?

– Я уже все описал.

– Во-первых, вы заявили, что мы шли быстро. Во-вторых, вы сказали, что мы все время оглядывались. Что еще мы делали подозрительного?

– Это все. Достаточно.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Когда вы уезжали оттуда, вы ехали быстро, не так ли?

– Это совсем другое дело.

– Быстро или нет?

– Да.

– И при этом, – добавил Мейсон, – вы неоднократно оглядывались назад, не так ли?

– Да.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Вы теперь определенно вспомнили, что оглядывались?

– Да.

– Но вы ведь не помнили этого наверняка, когда в первый раз давали показания под присягой?

– Конечно, помнил!

– Следовательно, – сказал Мейсон, – вы пытались это скрыть.

– Я заметил ловушку, которую вы мне устраиваете. Я не настолько глуп.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – я просто хотел, чтобы суду стала ясна ваша позиция. У меня все.

В зале заседаний послышались смешки.

Окружной прокурор коротко посовещался со своим заместителем, блестящим молодым юристом по имени Гинзберг, выигравшим за последние несколько месяцев целый ряд ярких процессов и в результате назначенным заместителем прокурора. Присутствие на процессе самого Гамильтона Бергера, консультировавшего своего заместителя, говорило о том, что Мейсона считают опасным противником.

После короткого совещания Гинзберг вызвал надзирательницу тюрьмы.

Надзирательница показала под присягой, что обвиняемая Джозефина Кэмптон поступила в женский корпус тюрьмы, что она забрала у Джозефины Кэмптон ее одежду и выдала ей взамен казенную форму, а одежду передала Филиппу Гротону, полицейскому эксперту и токсикологу.

– Теперь такой вопрос, – обратился к ней Гинзберг. – Осматривали ли вы тело обвиняемой?

– Осмотрела. Да, сэр. Она разделась донага и приняла душ. Я обследовала каждый дюйм ее тела.

– Что вы искали?

– Царапины, порезы, синяки или иные следы насилия.

– Удалось ли вам их обнаружить?

– Мистер Гинзберг, на коже у нее не было абсолютно никаких повреждений.

– Могу я спросить, для чего был нужен такой осмотр? – вмешался Джеймс Этна.

– А вы слушайте и поймете, для чего он был нужен, – воинственно заявил Гинзберг.

– Господа! – воскликнул судья Манди. – Давайте соблюдать приличия. Защита хочет заявить протест?

– Я просто хотел сберечь время! – сердито воскликнул Этна. – Но, принимая во внимание обстоятельства, я протестую по той причине, что все это несущественно и не относится к делу.

– Мы полагаем, ваша честь, увязать это, – сказал Гинзберг, – с показаниями следующего свидетеля.

– Хорошо, продолжайте, – решил судья.

– Это все. Перекрестный допрос, пожалуйста.

– Спрашивайте вы, Джеймс, – прошептал Мейсон своему компаньону.

– С какой целью вы забрали у обвиняемой одежду? – спросил Этна свидетельницу.

– Меня так проинструктировали.

– Вы знали о том, что до тех пор, пока ей не было предъявлено официальное обвинение, вы могли лишь задержать ее в качестве…

– Я выполняла инструкции, – сказала надзирательница. – Для того я там и нахожусь. Если вы считаете, что был нарушен закон, обращайтесь по этому поводу к окружному прокурору.

– Вы хотите сказать, что получили инструкции от окружного прокурора?

– Да. Из окружной прокуратуры.

– И что стало с одеждой, которую вы забрали у обвиняемой?

– Если вы подождете, пока мы вызовем следующего свидетеля, вы получите ответ на ваш вопрос, – сказал Гинзберг.

– Хорошо, – согласился Этна, – у меня все.

– Вызовите Филиппа Гротона, – произнес Гинзберг.

Филипп Гротон, высокий, худой, ученого вида субъект с выступающими скулами и в очках с толстыми линзами, отражавшими свет, занял место свидетеля и представился экспертом в области токсикологии, химии и судебной медицины.