Росс МакДональд - Тайна художника Страница 4

— Прошу не говорить ей обо мне… — тихо попросила Рут Бемейер, наклонившись почти к самому моему уху.

— Кто это? — так же тихо поинтересовался я у нее, наклонив трубку телефона в сторону.

— Ее, кажется, зовут Паола… Обычно он представляет ее как свою секретаршу. Но, по-моему, она имеет более тесные отношения со своим шефом…

— Почему у нее такой сильный акцент?

— Она из Аризоны, частично индианка.

«Снова все та же Аризона!» — мелькнула у меня мысль. Я невольно перевел взгляд на висевшую на стене фотографию шахты, находившуюся в той же местности, в Аризоне.

— Оказывается, все это дело крепко связано с Аризоной… — задумчиво проговорил я. — По-моему, вы недавно упомянули в нашем разговоре, что и Рихард Хантри прибыл в Санта-Тереза тоже из Аризоны, не так ли?

— Да! Все мы оттуда родом и юность провели именно там. Но потом, как видите, приземлились здесь, в Калифорнии…

— А почему вы приехали именно сюда? — полюбопытствовал я.

— Вы, по-видимому, вспомнили недавний упрек мужа в мой адрес… Мол, это был как раз тот город, куда переехал Рихард Хантри, что заставило и меня поселиться здесь…

— Это правда? — спросил я напрямую, не прибегая к дипломатии.

— Крупица правды в этом есть… Рихард был единственным хорошим художником, которого я лично знала. Он научил меня смотреть на все вокруг как-то по-особому. Я была увлечена идеей поселиться в городе, где были созданы его наилучшие произведения… Не знаю, поймете ли вы меня. Все основные картины Рихард Хантри написал сравнительно за короткое время: семь лет. А потом неожиданно исчез…

— Когда это было?

— Если вам нужна точная дата, так это август 1950 года!

— Вы уверены в том, что он исчез по собственной воле? Его ведь могли убить, похитить?

— Это исключено! — горячо и уверенно возразила она. — Я ведь уже говорила, что он оставил письмо своей жене…

— Она все еще живет в этом городе?

— Да. Вы легко можете увидеть ее виллу из любого окна нашего дома. Она расположена внизу, неподалеку отсюда.

— Вы знакомы с ней?

— Когда-то были даже близки… В молодости… Но никогда по-настоящему не дружили. А после нашего переезда сюда я почти никогда и не видела ее… Но почему вы спросили о ней?

— Я хотел бы взглянуть на оставленное ее мужем письмо в день его исчезновения.

— У меня есть его копия. К тому же фотокопию этого письма можно увидеть и даже купить в местном музее.

Извинившись, миссис Бемейер вышла на минуту из комнаты и вскоре принесла копию письма. Оно было помещено в серебряную рамку, как местная реликвия. Рут Бемейер, стоя поблизости от меня, стала читать текст фотокопии письма Хантри. Ее губы при этом дрожали, словно отказываясь слушаться. Потом с явной неохотой она вручила ее мне. Я понял, что эта фотокопия ей очень дорога…

Письмо было отпечатано на пишущей машинке. Кроме подписи здесь была дата: 8 августа 1950 года и указан город Санта-Тереза. Вот его текст:

«Дорогая Франчина!

Это мое прощальное письмо. С болью в сердце сообщаю, что должен тебя покинуть… Мы часто говорили о необходимости открыть новые горизонты, за которыми я смогу найти неизвестный доселе свет на море и во льду… Здесь красивое взморье, но его история уже рассказана для меня полностью… Так же, как когда-то Аризона… Подобно Аризоне, история эта оказалась короткой: она не может осуществить все те предначертания, для которых я создан природой… Теперь я должен искать то же, но уже где-то в другом месте. Искать черты более глубокой и пространнейшей темноты, более проникновенного света… и подобно Раучину, я твердо решил искать все это в одиночку, чтобы исследовать не только внешний мир, но и закоулки собственной души…

Я не беру с собой ничего, кроме таланта и своих воспоминаний о тебе…

Дорогая жена, дорогие друзья! Вспоминайте обо мне иногда так, как вам представляется верным. Я же делаю лишь то, для чего рожден.

Рихард Хантри.

8 августа 1950 года, Санта-Тереза.»

Внимательно прочитав весь текст копии письма несколько раз, я вернул его хозяйке. Она прижала его к груди как самое дорогое, что у нее есть на свете.

— Прекрасно написано, правда? — тихо спросила она взволнованным голосом.

— Не совсем уверен в этом… Впрочем, все зависит от точки зрения. На мой взгляд, этот Хантри был большой фантазер и мот!

Миссис Бемейер пожала плечами. Потом добавила:

— Его жена, кажется, перенесла исчезновение Рихарда довольно легко…

— Вы когда-нибудь говорили с ней об этом?

— Нет, конечно! Не говорила! — резко и коротко бросила она.

Ее тон, выражение лица явно свидетельствовали о том, что с женой Хантри ее едва ли связывали узы дружбы.

После минуты молчания она с горечью добавила:

— Похоже, что слава мужа как-то пьянит и даже радует ее!.. Не говоря уже о тех деньгах, которые Рихард оставил ей, когда исчез…

— Были ли у Рихарда Хантри склонности к самоубийству? — задумчиво спросил я. — Не говорил ли он когда-нибудь о возможности уйти из жизни?

— Как я могу это знать! — горестно воскликнула она, качая головой. Потом, после небольшой паузы добавила с каким-то отчаянием в голосе: — Поймите, ведь я знала его хорошо лишь в то время, когда Рихард был очень молод. Да и я сама в то далекое время была еще моложе его… Честно говоря, я не видела Рихарда уже более тридцати лет… Но очень верю в то, что он все еще жив!

Рут Бемейер крепко прижимала к груди фотокопию письма исчезнувшего художника, давая этим понять, что он все так же прочно живет в ее сердце, как и раньше. На ее верхней губе показались мелкие капельки пота, которые она смахнула нервным жестом своей ладони.

— Мне все же хотелось бы поговорить с миссис Хантри, — сказал я.

— Не думаю, что это так уж необходимо в связи с пропажей картины… — возразила Рут Бемейер.

— Все же я попробую это сделать. Любые детали и незначительные, казалось бы, сведения могут помочь мне в поисках.

На ее лице отразилось неодобрение.

— Но ведь нам лишь необходимо, чтобы вы отыскали пропавшую картину.

— Мне показалось, миссис Бемейер, вы хотите инструктировать меня, каким образом я должен выполнить свою задачу? Я уже пробовал сотрудничать подобным образом с некоторыми другими клиентами, однако результаты оказывались не лучшими.

— Я не понимаю, зачем вам говорить с Франчиной Хантри по поводу пропавшей картины? Я же сказала: она… не из числа наших хороших знакомых, и тем более друзей…

— По-вашему, мне лучше всего контактировать только с вашими друзьями…

— Я хотела сказать совсем не это… Видимо, вы намереваетесь опросить множество людей?

— Я буду говорить с теми, кто будет мне необходим! — твердо заявил я. — Это дело представляется мне много сложнее, чем вы думаете. Оно может занять немало времени и потребует наверняка больших расходов, чем вы представляете.

— Мы все оплатим!

— Я в этом не сомневаюсь. Правда, я не уверен в таком же настойчивом желании вашего мужа найти картину…

— Прошу об этом не беспокоиться. Если даже он откажется вам платить, это сделаю я.

Я кивнул головой, показывая этим, что мне все понятно. Затем миссис Бемейер проводила меня до порога и вышла со мной на площадку, чтобы показать расположение виллы семьи Хантри.

Далеко внизу я увидел здание, построенное в неоиспанском стиле. Здесь было множество пристроек и лоджий. Вилла Хантри располагалась несколько ниже вершины холма, на котором мы стояли, с другой стороны частной дороги, по которой я недавно поднимался к особняку Бемейеров.

Я четко запомнил, что отсюда хорошо просматривались окна виллы Хантри и примыкающая к ней местность.

Глава 3

После недолгих поисков я самостоятельно отыскал дорогу, ведущую к открытому месту над ущельем, где располагалась вилла Хантри. Припарковав машину, я не спеша направился к дому.

На мой звонок дверь открыл плотный мужчина с крючковатым носом и не слишком приятной наружности. Дверь распахнулась почти мгновенно: ясно было, что он видел, как я подъезжал к вилле.

— Чем могу служить? — небрежно спросил он с фамильярностью старого слуги дома.

— Я хотел бы увидеть миссис Хантри, — спокойно ответил я.

— Ее нет дома. Можете оставить записку.

— Нет, — покачал я головой. — Мне необходимо переговорить с ней лично!

— О чем же? — нагловато спросил он.

— Это я скажу ей самой, если вы объясните, где она может сейчас находиться,

— Допустим, в музее… Сегодня ее дежурство.

Кивнув, я ушел к машине, решив сперва навестить Поля Гримеса, а затем уж отправиться в музей. Поехав берегом к нижней части города, я свернул с главной улицы в небольшой переулок и вскоре уперся в здание, где находилась картинная галерея Гримеса. Она была затиснута вегетарианским рестораном, с одной стороны, и магазином — с другой. Не понравился мне и фасад дома, выложенный старым кафелем. Нужное мне помещение располагалось на втором этаже. Об этом говорила позолоченная надпись в витрине.