Джон Карр - Загадка Безумного Шляпника Страница 4

Внезапно сэр Уильям поставил стакан и, прищурившись, уставился на доктора Фелла.

– Простите, – заговорил он порывисто, но очень четко выговаривая все буквы, – но я не сразу расслышал ваше имя. Вы доктор Фелл, не так ли? Доктор Гидеон Фелл? А, я так и думал. Давно хотел с вами встретиться. У меня есть ваши сочинения о сверхъестественном в английской литературе. Но эта проклятая история с шляпами…

Хэдли сухо заметил:

– Думаю, на данный момент мы уже довольно наслышались о шляпах. Вы понимаете, что на основании рассказанного вами Скотленд-Ярд не может предпринять официальное расследование. Поэтому я и пригласил доктора Фелла. Он неоднократно нам помогал. Но сейчас не время подробно останавливаться на его методах. Лично я не из тех глупцов, которые не доверяют сыщикам-любителям. А это дело как раз в его духе. Так или иначе… – Казалось, старшего инспектора встревожила мелькнувшая у него мысль. Он глубоко вздохнул, а его серые глаза стали почти черными. Затем продолжал ровным голосом: – Джентльмены, я также не из тех глупцов, которые считают себя исключительно практичными. Минуту назад я сказал, что мы достаточно много слышали о шляпах. И я действительно так думал до того, как увидел сэра Уильяма. Но вторая кража его головного убора… Вам не кажется, что она каким-то образом (не скажу, что понимаю, каким именно) может иметь отношение к краже рукописи?

Сэр Уильям хотел было громко запротестовать, но только еще более сощурил глаза, отчего они едва не скрылись в глубоких морщинах, и промолчал.

– Я, конечно, думал, – пророкотал доктор Фелл, подзывая официанта и указывая на свой пустой стакан, – что пресловутая кража шляп нечто большее, чем просто чьи-то глупые выходки. Можно допустить, что какой-то вертопрах увлекается коллекционированием украденных головных уборов: полицейского шлема, адвокатского парика и вообще любых живописных головных уборов, с тем чтобы затем с гордостью продемонстрировать их своим друзьям. Подобные склонности я заметил у американских студентов, когда читал лекции в США. Там они предпочитают собирать различные вывески и плакаты, которыми украшают стены своих комнат… Не так ли, мой друг?

– Да, – улыбаясь, кивнул Рэмпоул. – Иногда это доходит до невероятного. Я знал одного парня, который побился об заклад, что средь бела дня утащит с угла Бродвея и Сорок второй улицы указательный уличный знак. И сделал это! Он надел комбинезон, повесил на одну руку ведерко с краской, а в другой нес короткую лестницу. Потом прислонил лестницу к столбу, залез на нее, открутил гайки, которыми знак кренился к столбу, и спокойно ушел с ней. В это время мимо проходили тысячи людей, но на него даже никто не взглянул.

– Так что собирать шляпы для домашней коллекции – это еще понятно, – продолжил размышления вслух доктор. – Но здесь другое дело. Этот парень – не одержимый коллекционер. Он крадет головные уборы и выставляет их где угодно для всеобщего обозрения, как какой-то символ или знак! Существует единственное объяснение…

Тонкие губы сэра Уильяма сложились в холодную усмешку, когда он перевел взгляд с Рэмпоула на увлеченное лицо доктора. Но в его глазах мелькнула хитрая расчетливость.

– Для детективов вы оба довольно странные люди, – встрял он в разговор. – Неужели вы всерьез считаете, что вор начал красть головные уборы по всему Лондону, чтобы иметь возможность украсть мою рукопись? Вы думаете, что я имею обыкновение носить ценные рукописи в своей шляпе?! Но даже если допустить подобную нелепость, позволю себе указать на тот факт, что рукопись была похищена за несколько дней до кражи моей первой шляпы.

Доктор Фелл задумчиво взъерошил свою черную гриву.

– Бесконечное повторение слова «шляпа», – проговорил он, – производит смущающий эффект. Я даже боюсь сказать «шляпа», когда имею в виду что-либо совершенно иное… Может, вы сначала расскажете нам о рукописи – что это за вещь, как она к вам попала и когда была похищена? Это, случайно, не одна из неоконченных рукописей Колриджа «Кублай-хан»?

Сэр Уильям покачал головой. Допив виски, он откинулся на спинку кресла и несколько мгновений изучал доктора Фелла острым взглядом из-под нависших век. Затем глаза его сверкнули холодной гордостью.

– Я расскажу вам, что это была за редкость, – почти прошептал он, – потому что за вас поручился Хэдли, Во всем мире лишь один коллекционер… нет, пожалуй, два знают, что рукопись обнаружил именно я. Мне пришлось показать ее одному из них, чтобы удостовериться в подлинности. Про другого я скажу позднее. Но это я ее нашел!

Выражение его глаз на худом лице стало жестким. Рэмпоул, который никогда не понимал этой страсти к обладанию подлинной рукописью или первым изданием какого-нибудь писателя, с любопытством наблюдал за ним.

– Это я ее нашел, – с упоением повторил сэр Уильям. – Это рукопись совершенно неизвестного рассказа Эдгара Аллана По. За исключением самого По и меня с упомянутым мной коллекционером, ее никто не видел и даже не слышал о ней… Считаете, что в это трудно поверить, не так ли? – Он обвел слушателей холодным взглядом, в котором читалось удовлетворение, и беззвучно усмехнулся. – Так слушайте. С сочинениями По это случалось и раньше. Вы, наверное, слышали, что очень редкое первое издание «Убийства на улице Морг» было найдено в мусорном баке? Ну а моя находка еще лучше, гораздо более ценная. И я обнаружил ее… по чистой случайности. Но рукопись подлинная. Так сказал Робертсон. Ха! Слушайте же!

Он откинулся на спинку кресла, а его беспокойные руки двигались по полированной столешнице, словно разглаживали невидимые листы бумаги. Он напоминал скорее ростовщика, объясняющего тонкости своего ремесла, чем традиционного страстного коллекционера.

– Я никогда не собирал рукописи По. Это привилегия американских обществ библиофилов. Но у меня есть первое издание собрания «Аль Арааф», изданное по подписке, когда он был в Вест-Пойнте, и несколько номеров «Вестника литературы Юга», который он издавал в Балтиморе. Так вот. В сентябре прошлого года я рыскал по Штатам в поисках какой-нибудь старины, и как-то ко мне зашел доктор Мастере, коллекционер из Филадельфии. Он предложил посмотреть на дом, где жил По, что на углу Семидесятой улицы и Спринг-Гарден. Я так и сделал, отправившись туда в одиночестве. И хорошо сделал!

Квартал оказался очень бедным, застроенным однообразными кирпичными домами, на задних дворах которых сушилось белье. Дом По стоял на углу перекрестка. Я слушал, как в гараже какой-то мужчина проклинал мотор машины, который никак не хотел заводиться. Дом мало изменился за прошедшее время, за исключением того, что теперь соединялся дверью с соседним зданием. Таким образом, из двух домов получился один. Второй дом тоже был необитаемым – видимо, это изменение было произведено уже давно.

Я попал через ворота в высоком дощатом заборе в вымощенный двор с искривленным деревом, которое росло из трещин между плитами. В маленькой кирпичной кухоньке угрюмый на вид рабочий что-то записывал на конверте. Из передней комнаты доносился стук молотка. Я извинился. Сказал, что я турист и что, по слухам, в этом доме жил один писатель. Не отрываясь от своего занятия, тот проворчал, чтобы я проходил. И я прошел в другую комнату. Вам знакомы такие жилища: маленькая комнатка с низким потолком, по обе стороны низкого закопченного камина с полукруглой решеткой – буфеты, забитые посудой, а за ними стена с отстающими обоями? Но! В этой комнате По при свечах писал свои незабываемые произведения, Виргиния перебирала струны своей арфы, и добродушная миссис Клемм чистила картофель.

Сэр Уильям понял, что ему удалось завладеть вниманием своей аудитории. По его интонациям и выразительным паузам было ясно, что ему доставляет удовольствие рассказывать историю. Ученый, бизнесмен, шарлатан – все эти герои словно появлялись на его угловатом, худом лице и проглядывали в подчеркнуто театральных жестах.

– Рабочие переставили буфеты. Заметьте, буфеты! – Он вдруг резко подался вперед. – И еще одна удача. Они вынули решетку, на которую кладется штукатурка, вместо того чтобы просто заделать трещины в стенах и оклеить их обоями… Весь дом был заполнен облаками пыли и известки. Двое рабочих как раз выдирали старые деревянные решетки, и я увидел…

Джентльмены, я весь покрылся холодным потом и задрожал. Она была засунута внизу между решеткой – тонкая пачка листов, покрытых пятнами плесени и сложенных в длину пополам. Это было подобно откровению, потому что, когда я вошел в ворота и увидел, что рабочие ремонтируют дом, мне подумалось: «А что, если бы я нашел…» Признаюсь, я буквально бросился вперед, оттолкнув рабочих. Один из них ругнулся и чуть не уронил решетку. Одного взгляда на почерк той части рукописи, что я увидел, было достаточно. Вы знаете эту характерную извилистую черту под заглавием в рукописях По и манеру написания букв его имени – Э.А. По?