Эллери Квин - Тайна сиамских близнецов Страница 44

Наконец, не чувствуя в себе сил сопротивляться, Эллери вздохнул и полностью сосредоточился на занимающей его проблеме. Все остальное отступило на задний план — он закрыл глаза и задумался с внезапно вернувшейся энергией...

Когда по прошествии вечности Эллери вновь открыл глаза, ничего не изменилось. Близнецы по-прежнему сидели на корточках рядом с матерью. Миссис Ксавье возвышалась на ящике, закрыв глаза и прислонив голову к цементной стене. Доктор Холмс и мисс Форрест неподвижно сидели плечом к плечу. Смит громоздился на старом чемодане, опустив голову; его голые руки болтались между фальстафовскими ляжками. Миссис Уири лежала на куче угля, прикрыв глаза рукой, а Боунс сидел рядом с ней, скрестив ноги и не мигая, словно идол.

Эллери вздрогнул и потянулся. Инспектор, сидящий около него, тоже пошевелился.

— Ну? — буркнул он.

Покачав головой, Эллери встал и поднялся по лестнице. Все устремили на него тусклые взгляды.

Эллери присел на верхнюю ступеньку и вытащил из-под двери одну тряпку. Из щели сразу же повалил дым, заставивший его кашлять и хлопать веками. Поспешно вернув тряпку на место, он спустился вниз.

Все прислушивались к треску и шипению пламени, теперь раздававшемуся прямо над их головами.

Миссис Карро плакала. Близнецы крепко сжимали ей руки.

— Воздух не стал... хуже? — хрипло спросила миссис Ксавье.

Они принюхались. Так оно и было. Эллери расправил плечи.

— Послушайте, — заговорил он. — Мы на пороге весьма неприятной смерти. Не знаю, как должны вести себя человеческие существа в кризисах, подобных этому, когда уходит последняя надежда, но я отказываюсь сидеть как жертва перед закланием, с кляпом во рту и умирать молча. — Он сделал паузу. — Как вы понимаете, времени у нас немного.

— Заткнитесь, — проворчал Смит. — С нас довольно вашей чертовой болтовни.

— Боюсь, что нет. Вы, старина, принадлежите к типу людей, которые в последний момент окончательно теряют самообладание и расшибают себе голову о ближайшую стену. Буду вам признателен, если вы соберете остатки чувства собственного достоинства.

Смит заморгал и опустил взгляд.

— Коль скоро, — кашлянув, продолжал Эллери, — вы предпочли поддержать разговор, я хотел бы прояснить маленькую тайну, касающуюся вашего тучного величества.

— Меня? — пробубнил Смит.

— Да-да. Пришло время для последней исповеди, и я подумал, что вы вряд ли захотите встретиться с Создателем, не сняв с души некоторые грешки.

— В чем же я должен исповедаться? — с негодованием фыркнул толстяк.

Эллери покосился на остальных. Те прислушивались с некоторым интересом.

— Да в том, что вы подлый негодяй.

Смит поднялся, стиснув кулаки.

— Ах вы...

Эллери шагнул к толстяку и толкнул его в мясистую грудь. Смит с грохотом рухнул на свой ящик.

— Ну что? — спросил Эллери, стоя над ним. — Будем драться до последнего момента, точно дикие звери, Смит, старина?

Толстяк облизнул губы, затем вызывающе вскинул голову:

— Почему бы и нет? Все равно мы вскоре превратимся в жаркое. Да, я шантажировал ее! — Его губы скривились в усмешке. — Много ли вам от этого толку, любопытная ищейка?

Миссис Карро перестала плакать. Она выпрямилась и тихо сказала:

— Он шантажировал меня шестнадцать лет.

— Мари, не надо!.. — взмолилась мисс Форрест.

Она отмахнулась:

— Теперь это не имеет значения, Энн. Я...

— Он знал о ваших сыновьях, не так ли? — спросил Эллери.

Женщина задохнулась от изумления.

— Откуда вам это известно?

— Теперь это тоже не имеет значения, — с горечью ответил он.

— Этот человек был одним из врачей, присутствовавших при их... при их рождении.

— Ах ты, грязный жирный боров! — рявкнул инспектор, сердито сверкнув глазами. — С удовольствием расквасил бы твою толстую морду!

Смит тихо выругался.

— Потом его дисквалифицировали и лишили права заниматься врачебной деятельностью, — пояснила мисс Форрест. — За преступную небрежность при лечении. Он выследил нас, приехал сюда и смог повидать миссис Карро наедине...

— Да, — кивнул Эллери. — Остальное мы знаем. — Он посмотрел на дверь, понимая, что должен поддерживать в товарищах по несчастью интерес, гнев, страх — что угодно, лишь бы не позволять им думать об огненной смерти, бушующей над головой. — Я хотел бы рассказать вам одну... историю.

— Историю? — переспросил доктор Холмс.

— Историю о самом глупом обмане, с каким мне когда-либо приходилось сталкиваться. — Эллери сел на нижнюю ступеньку и прокашлялся. — Прежде чем я начну рассказывать, не хочет ли кто-нибудь, подобно Смиту, сделать признание?

Все молчали. Эллери медленно изучал их лица — одно за одним.

— Упорство до самого конца. Ну, тогда я посвящу наши послед... следующие минуты делу. — Он помассировал шею и поднял взгляд на лампочку. — Причина, по которой я назвал этот обман глупым, состоит в том, что весь фантастический и невероятный замысел был задуман и осуществлен неуравновешенным умом. При обычных обстоятельствах такой замысел не одурачил бы меня ни на минуту. А тут мне понадобилось время, чтобы понять, насколько это притянуто за уши.

— Что «это»? — резко осведомилась миссис Ксавье.

— «Ключи», оставленные в мертвых руках вашего мужа и вашего деверя, — ответил Эллери. — Подумав, я пришел к выводу, что такое просто невозможно. Слишком уж это изощренно, чтобы пришло на ум умирающему. Замысловатость этих ключей и делала таким глупым их использование убийцей. Они бросали вызов всему нормальному. Фактически, если бы не мое случайное появление на сцене, их предполагаемый смысл никогда не был бы понят. Я говорю это не из самомнения, а потому, что мой ум в некотором роде такой же извращенный, как ум убийцы. — Он вздохнул. — Спустя некоторое время я усомнился в подлинности этих ключей, а уже здесь, обдумав все заново, окончательно их отверг. И сразу же понял весь этот умный и одновременно такой глупый замысел.

Эллери снова умолк, облизывая пересохшие губы. Инспектор ошеломленно уставился на него.

— О чем вы говорите? — с удивлением спросил доктор Холмс.

— Сейчас поймете, доктор. Впервые мы сбились со следа, когда пришли к выводу, что в этом деле фигурирует только одна подтасовка фактов — та, что была осуществлена Марком Ксавье с целью оклеветать миссис Ксавье, — и что во время убийства доктора Ксавье ключ в виде бубнового валета был оставлен самим доктором.

— Ты имеешь в виду, Эл, — спросил инспектор, — что Марк не нашел половинку валета в руке брата той ночью в кабинете?

— Он, безусловно, ее нашел, — устало ответил Эллери. — В том-то все и дело. Марк также думал, что его брат Джон оставил половинку валета в качестве ключа к личности его убийцы. Но, как и в случае с нами, это предположение оказалось ложным.

— Откуда тебе это известно?

— Из фактов, которые я только что припомнил заново. Доктор Холмс после обследования тела коллеги заявил, что Джон Ксавье был диабетиком и что вследствие его заболевания трупное окоченение должно было наступить очень быстро — через несколько минут, а не часов, как обычно. Мы знали, что доктор Ксавье умер около часу ночи. Марк Ксавье обнаружил труп в половине третьего. Значит, к тому времени окоченение уже давно наступило. Когда мы осматривали тело утром, правая рука доктора Ксавье была стиснута, сжимая шестерку пик, а левая лежала на столе ладонью вниз с вытянутыми застывшими пальцами. Но если окоченение наступило спустя несколько минут после смерти, то руки должны были находиться в том же самом положении, когда Марк Ксавье обнаружил труп брата через полтора часа после его гибели!

— Ну?

— Неужели ты не понимаешь?! — воскликнул Эллери. — Если Марк Ксавье нашел правую руку брата стиснутой, а левую — с вытянутыми пальцами, он не мог разжать окоченевшие пальцы правой руки или сжать пальцы левой, не сломав их или не оставив никаких следов усилий, которые ему пришлось бы применить. И если бы ему пришлось манипулировать мертвыми руками, он уже не смог бы вернуть их в прежнее положение. Таким образом, не вызывает сомнений, что Марк застал правую руку брата стиснутой, а левую — разжатой, как и мы. Далее, мы знаем, что Марк заменил валета бубен шестеркой пик. Следовательно, в какой руке Джона должен был находиться валет бубен, когда Марк совершил подмену?

— В правой сжатой руке, — пробормотал инспектор.

— Вот именно. Бубновый валет был в правой руке доктора Ксавье, и Марку пришлось проделать ту же процедуру, что и тебе, папа, когда ты вытаскивал шестерку из руки трупа, — то есть всего лишь раздвинуть окоченевшие стиснутые пальцы настолько, чтобы карта выпала из них. После этого он вложил в руку шестерку и вернул пальцы в исходное положение, сдвинув их на незначительную долю дюйма. Марк никак не мог найти валета в левой руке Джона, ибо это означало бы, что ему пришлось разжать левую руку и оставить ее лежащей в таком виде на столе. Как я уже говорил, при этом появились бы заметные следы которые, однако, не были обнаружены.